Ко дню рождения воистину русского человека

 
135 лет назад родился Владимир Зворыкин - изобретатель, которого называют «отцом телевидения». Гений, которого Советская Россия не удержала. К огромному сожалению для страны. И, скорее всего, к счастью для самого Зворыкина.

 В мемуарах Владимира Козьмича находим довольно занятный эпизод от 1919 года - т.е. за считанные недели до его отъезда в США:

"Однажды мне пришла повестка с требованием незамедлительно явиться в революционный трибунал. Ничего хорошего она не сулила. Поговаривали, будто другие офицеры, получившие такую повестку, домой после суда не вернулись. Для приговора достаточно было одного обвинения бывшего подчинённого. Явившись по указанному адресу, я не без удивления обнаружил, что трибунал заседает в здании вокзала. Зал был полон людей, в основном солдат. За длинным, покрытым красным сукном столом сидели судьи — двое военных и гражданский. Председательствующий вызвал меня по фамилии, и я вручил ему свою повестку. Порывшись в стопке лежавших перед ним бумаг, судья извлёк какой-то рукописный листок и, пробежав его глазами, объявил, что у него имеется заявление от моего бывшего денщика «товарища Константина», который обвиняет меня в жестоком обращении. Я ушам своим не поверил! Толстый и ленивый Константин был, наверное, самым избалованным денщиком на свете. Он быстро понял, что со мной можно работать спустя рукава, а я его вовремя не приструнил. После революции этот лежебока и вовсе потерял совесть: что-либо делать перестал, пропадал где-то целыми днями, являясь только за жалованьем, которое я продолжал неизменно ему выплачивать.
В совершенной растерянности я спросил судью, в чём именно состоит обвинение, ибо не могу припомнить ни одного случая, когда бы хоть раз жестоко обошёлся с Константином.
 «Товарищем Константином», — поправил судья, смерив меня полным ненависти взглядом, и попросил пригласить в зал истца.
 Вошёл Константин и, краснея от смущения, заладил что-то о том, как до революции все офицеры только и делали, что издевались над денщиками. Судья строго прервал его, потребовав привести конкретный пример. Тогда, к моему немалому изумлению, Константин рассказал, как я издевался над ним, заставляя часами считать в «какую-то трубочку». Речь, конечно же, шла об экспериментах с беспроводным телефоном. Но взглянув на судей, я понял, что объяснить им это будет непросто: все трое верили каждому слову Константина, на глазах наливаясь праведным гневом.

 Вдруг с задних рядов поднялся человек и с разрешения председательствующего обратился ко мне с вопросом: не была ли эта «трубочка» микрофоном, и правильно ли он догадался, что я вёл настройку радиотелефона? Получив подтверждение, он разразился страстной речью в мою защиту, обозвав Константина «беспросветным невеждой», который, вместо того чтобы благодарить судьбу, подарившую ему возможность принять участие в разработке одного из самых передовых открытий XX века, обвиняет меня в жестокости. Обращаясь попеременно то к судейской тройке, то к собравшимся, этот незнакомый мне человек говорил до того убедительно, что в зале поднялся ропот, а судьи начали перешёптываться.

 Наконец, председательствующий объявил, что иск «товарища Константина» отклонён, и что я могу быть свободен. После чего, повернувшись в сторону Константина, он прошипел:

 «Уйди с глаз, и чтобы духу твоего здесь больше не было».

 Недели через две Константин, как ни в чём не бывало, явился ко мне за жалованьем и, получив его, тут же снова исчез".

 Кстати, немногие знают, что на склоне лет Владимир Козьмич разочаровался в своем изобретении:

 «Это чудо, которое превратилось в чудовище… Я создал монстра, способного промыть мозги всему человечеству. Это чудовище приведет нашу планету к унифицированному мышлению…
Ты оцениваешь действительность по тем, кого видишь на экране, кого слушаешь. Иногда ты споришь с ним, возражаешь и даже, кажется, побеждаешь в споре. Но это – только видимость. Главный – тот невидимый, кто нажимает на кнопки. Это он определяет, кого показывать и что говорить для достижения своих целей. Я в ужасе от пошлости и насилия, которые пришли в наши дома вместе с голубым экраном. Это заставило меня думать: а стоило ли ради этого создавать телевидение? Во всяком случае, смотреть его я почти перестал».

«Лучшая деталь в телевизоре, - добавлял Зворыкин с иронией, - это – выключатель».