Загадка внутри головоломки, окутанной тайной - 2

назвал по имени в своем завещании..."
"Это становится утомительным," - подумаю я и, сделав серьезное лицо, попытаюсь развить прерванную мысль.
...Но вот о рукописях и книгах в последней воле умиравшего – ни слова. Ни манускриптов, ни книг, даже образцов почерка Шекспира не сохранилось, кроме его крайне неразборчивых подписей (правда, у аристократов той поры было в моде подписываться неразборчиво, но ведь Шекспир - "сын плебея", как сказано в анонимных стихах, предпосланных второму фолио 1632 года). Да и подписи-то всякий раз были разными: то Shaks, то Shakspe, то Shakspeare и ни разу "по-правильному" - Shakespeare...
"Между прочим, - вновь влезает мой знаток, - есть авторитетное мнение Хранителя бумаг Ее Величества г-жи Джейн Кокс, что все шесть дошедших до нашего времени автографов принадлежат разным людям (!)".
"Ну, это личное мнение миссис Кокс," - досадуя на бестактность моего читателя, подумаю я и вспомню свое бюрократическое прошлое: мой начальник - не к ночи будь помянут - подписывался по-разному. На официальных письмах он ставил красивую подпись с завитушками и росчерками; под резолюциями вышестоящих столоначальников подписывался скромнее, а его собственные указания сопровождались не подписью, но чем-то вроде инициала. Вспомню также, что и Френсис Бэкон подписывался по-разному.
"Пусть так, - не желает сдаваться читатель, умеющий, оказывается, читать мои мысли. - Тогда сначала о книгах. Есть свидетельства, что книги у драматурга были и что он их иногда приобретал (достоверное свидетельство о покупке Шекспиром в Стратфорде одной книги у некоего мистера Пэрэта дошло до наших дней). Сохранился документ о стоимости мебели и книг в одной из квартир, которые Шекспир снимал в Лондоне. Доктор Холл упоминает в своих записках о пришедшем в запустение стратфордском "кабинете с книгами", принадлежавшими тестю. До нас дошел рассказ о шакспировской внучке, якобы вывезшей из Стратфорда "много" бумаг деда. Как сообщает А.А. Аникст, библиограф Шекспира У. Джаггард располагал экземпляром второго издания «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии» Р. Холиншеда, на котором в шести местах были причудливо орнаментированные инициалы Шекспира. На полях старинной книги были обнаружены чьи-то пометки, причем против тех мест, которые непосредственно использованы Шекспиром в его пьесах на сюжеты из истории Англии. Кроме того, в Оксфорде хранится экземпляр «Метаморфоз» Овидия с пожелтевшими от времени инициалами владельца книги — W. S. Наконец в доме Шекспира на Хенли-стрит во время ремонта (дело было в XVIII в.) был обнаружен тайный кабинет с хранившейся там копией запрещенного памфлета священника-католика, казненного при Елизавете I. 
Загадкой остается то, что в шекспировском завещании о книгах ни слова, в то время как в недавно найденной "последней воле" отца драматурга  книги упоминаются. Может быть, их включили в категорию "других вещей?"
"Теперь о подписях, всякий раз разных. Чтоб вы знали, - высокомерно возвестит читатель, - в той части пьесы "Сэр Томас Мор", которая, как полагают, принадлежит руке гения, имя "Мор" написано тремя разными способами. Незатейливое слово sheriff встречается в шекспировской рукописи 5 раз и всякий раз пишется по-другому! Графологи разводят руками, не в силах объяснить такое многообразие...
"Тут и объяснять нечего, - надменно замечу я. - В ту эпоху не только одно и то же слово писали по-разному, но даже имя. Британский специалист Дэвид Кэтмен приводит спеллинг имени одного персонажа из анонимной пьесы "Арден из Февершэма". Звали персонажа Шекбэг (Shakbag). В тексте упомянутой пьесы, изданной в 1592 г. в формате "кварто", имя этого персонажа фигурирует в 6 различных вариантах написания: Shakbag (25 раз), Shakebag (10 раз), Shakebagge (5 раз), Shakbagge, Shackbag, Shakabage (по одному разу). Такой вот казус!"
Читатель поморщится и, не отреагировав на мою реплику, возвестит:
"... И наконец, о "сыне плебея". Да, завистники из числа "университетских умов" презрительно отзывались о "деревенщине", разбогатевшем актеришке, который вознамерился стать "джентльменом". Однако вспомним, что мамаша Уилла, Мэри Арден, происходила из деградировавшей (утратившей дворянское достоинство, но не состоятельность) ветви очень древнего, существовавшего до норманского завоевания, рода лордов Арденов, из которого, кстати, происходил благородный рыцарь Филип Сидни и супруга аристократа графа Саутгемптона!.. Неудивительно, что наш джентльмен хлопотал, правда безуспешно, об объединении своего герба с гербом рода Арденов. Поэтому "аристократизм" Шекспира, который так удивляет многих, имеет под собой некоторую генеалогическую основу..."
"Всё это очень интересно, - подумаю я, - но надо двигаться дальше."

14. "Я дорожу этим портретом, как драгоценной редкостью...", из письма И. Е. Великопольского (русского литератора, 1797-1868 гг.),  ) о принадлежашем ему портрете Шекспира в редакцию петербургской  газеты  "Голос", 1864 г. 

...Из дошедших до наших дней портретов драматурга остановлюсь на гравюре, созданной не очень искусным художником фламандского происхождения Мартином Друсхоутом и воспроизведенной в первом фолио: мы видим человека с непропорционально большой головой, зажатой высоким стоячим воротником. Камзол Великого Барда написан "неправильно" (одна половина камзола показана спереди, вторая - как бы сзади, со спины). Бросается в глаза высокий, чрезмерно выпуклый лоб, можно сказать, "лоб мыслителя", больного водянкой. Рядом с репродукцией портрета, на противоположной странице фолио, помещены стихи Бена Джонсона, в которых тот советует читателю смотреть не на автора, а на его произведения. В Стратфорде, спустя два с лишним века обнаружили еще один портрет Шекспира кисти неизвестного художника, датированный 1609 годом. Изображенный на нем человек очень похож на того, написанного фламандцем, и специалисты спорят, который из них копия, а который оригинал.
- Э-э-э, я хотел бы кое-что уточнить, - вякнет мой всезнающий читатель и значительно добавит. - Портрет не мог быть написан Друсхоутом с натуры, поскольку будущему художнику было всего 15 лет, когда драматург умер. Так называемый "портрет Флауэра" - подделка, на "портрете Чандоса" изображен какой-то цыган с серьгой в ухе; "Портрет молодого человека" (Графтона) - с подписью "W+S 1588" также сомнителен, хотя изображенный на нем расфранченный юноша неуловимо напоминает нам барда с друсхоутовской гравюры. Сомнительность заключается в щеголеватом наряде "молодого человека". Полагают, что Шекспир в ту пору еще не разбогател настолько, чтобы тратить деньги на дорогую одежду.
Теперь о камзоле. Есть мнение, что неправильность камзола как бы подсказывает нам, что у Шекспира две правых руки - то есть за него писали двое!..
Нельзя также не сказать о картине, изображающей Бена Джонсона и Уильяма Шекспира, играющих в шахматы.
- Без вас знаю, - грубо отрезаю я. - Специалисты датируют картину 1603 годом и предполагают, что она написана голландцем К. ван Мандером, а не И. Оливером, как начертано на обороте холста...
- Ну да, - не моргнув глазом продолжает читатель, - поскольку Бен Джонсон на полотне вполне узнаваем (сохранился его прижизненный портрет), остается предположить, что и Шекспир "похож на самого себя". Выглядит Вилли довольно молодо, на голове - шляпа, на лице, чуточку лукавом, - рыжеватые усы и узкая бородка. Некто третий, или скорее третья, судя по цвету платья, стоит рядом с играющими. Кто это? Зачем "оно" здесь? Опять загадка...
Читатель загадочно усмехается и, поковыряв в своем длинном носу, заявляет:
- А кроме того, читал я статью одной российской переводчицы Шекспира, фамилия ее - Литвинова, а имя-отчество забыл...
- Ну и что эта переводчица в своей статье поведала? - недоверчиво спрошу я.
- Я скажу об этом позже, - таинственно понизив голос, ответит мой читатель.
Пожму плечами и продолжу.
... Хорошо, что до нас дошли и письменные описания того, как выглядел человек, о котором мы говорим. Он действительно имел приятную наружность (высокий лоб, миндалевидный разрез карих глаз, изящная форма носа) и действительно отличался стройностью фигуры. В молодости у него были приятные темно-каштановые кудри, которые с годами поредели; комплекция в зрелом возрасте приобрела солидную дородность. Шекспир отрастил мушкетерские усы и бородку, которую, по словам Нэша, "крахмалил самым нелепым образом". Возможно, эти насмешки заставили барда сбрить бороду, которая, однако, возродилась на ...его изваянии. 

15. "После смерти в  родном  Стратфорде  Шекспиру  изваяли  незамысловатый
надгробный памятник...", из реферата ученицы 8-Б класса СШ №52 Элины Дробот, г.Львов, дата публикации не установлена

Спустя шесть лет после смерти гения в Стратфордской церкви Святой Троицы, не известно, за чей счет, устанавливают памятник Шекспиру. Похоже, для воспроизведения черт драматурга ваятели использовали посмертную маску. По их странной прихоти бородатый мэтр опирается на ... мешок (уж не с шерстью ли, которой приторговывал его родитель?). Только в 18 веке кто-то догадывается удалить мешок, сей уродливый и вроде бы неуместный предмет, и поместить перед изваянием великого человека книгу и гусиное перо.
"Насчет бороды и мешка не всё так однозначно, - вмешивается неутомимый читатель, - поскольку эти детали известны нам благодаря соответствующей зарисовке некоего Дагдейла, выполненной примерно в середине 17-го века. Этот самый Дагдейл, как удалось выяснить, нередко рисовал не то, что видел. Поэтому верить ему нельзя."
"Можно, конечно, представить, - холодно отпарирую я, - что рисовальщик увидел не перо, а мешок, но зачем украшать капители колонн вокруг бюста драматурга головами леопардов и всучать правому херувиму не факел а песочные часы? Что за причудливая фантазия была у сэра Уильяма Дагдейла, который в течение нескольих лет зарисовал все достопримечательности графства Уорикшир?"
Кстати, на могиле «Барда с берегов Эвона» красуется надгробный камень с высеченными на нем строчками:

Good friend, for Jesus’ sake forbeare
To digg the dust encloased heare.
Blessed be the man that spares these stones,
And curst be he that moves my bones.

(Добрый друг, ради Христа воздержись
Извлекать прах, покоящийся здесь.
Благославен будь тот, кто не тронет этих камней,
И проклят тот, кто потревожит мои кости.)

По мнению английских словесников, эти стихи примитивны и, должно быть, написаны не Поэтом, но ремесленником - так сказать, рифмоплетом. Впрочем, имеются и противоположные мнения. Смысл предостережения станет яснее, если мы примем во внимание сущестовавшую в то время практику воровать надгробные плиты. Опять-таки странно, что плита на могиле гения, замененная в XVIII веке, явственно короче других, покоящихся на стратфордском кладбище.
"По другой версии, - вмешается мой бесцеремонный читатель, - проклятие, выраженное в принятой литературной форме, адресовано кладбищенским сторожам, которые из-за дефицита свободных мест для захоронений в церкви периодически переносили прах в соседний с церковью склеп. Интересно, что в 1694 году священник У. Холл так объяснял низкий художественный уровень