работы капитан 1-го ранга Е.Карасев. С самого порога он громогласно объявил, что получено разрешение защищать проект на английском языке.
Мне до сих пор не понятно – кто запрашивал это разрешение, т.к. для меня это было очень неожиданное сообщение.
Затем было: «Comrade Vice-admiral. The naval cadet Alexander Iljin has come to take his diploma in English». И понеслось….
Особенно дополнительный вопрос о диаграмме статической остойчивости корабля – я забыл, как по-английски будет звучать слово «точка заката». Подумал, и брякнул «оверкиль» - «опрокидывается».
Ничего – защитил. Кстати, не один. Вместе со мной защитил дипломную работу на английском языке мой хороший друг Коля Левушкин. Ну, об этом он сам расскажет. Надо заметить, что ни до нас, ни после никто такого «подвига» не совершал. Правда, похудел килограмма на три, а может и на все пять. Этот «подвиг» мне потом (уже на корабле) аукнулся….
После этого, выпив с друзьями и попрощавшись с «отчаянными подругами», я погрузился на скорый поезд «Россия», который за 6 дней и 21 час доставил меня из Москвы во Владивосток на Тихоокеанский Флот.
Мои приятели Юрка Орлов, Толя Астахов, Валя Басюк, Генка Денисов прибыли на ТОФ раньше меня и быстренько распределили кораблики между собой, а мне оставили флагмана – крейсер управления «Адмирал Сенявин».
«Ты у нас толмач, а корабль ходовой. Вот тебе и карты в руки», - сказали они мне.
На нем и началась моя служба в должности командира трюмной группы. На корабле меня встретил училищный друг Валера Мальцев (выпускался на год раньше), командир турбо-моторной группы, и сразу огорошил меня фразой: «Шурик, водолазная книжка у тебя с собой? Прячь. А то твой командир дивизиона живучести Миша Ткаченко, по прозвищу «Доцент», тебя замордует подготовкой легководолазов».
И «замордовал». Но мне нравилось. Особенно в Африке.
Звонок телефона в каюте:
- Командир БЧ-5. Трюмный, приготовить мой отсек….
Далее – гудки. Это означало – в 5-м креновом отсеке зажечь и опустить в воду 1000-свечовую лампу, надуть надувной матрас и ждать Командира БЧ-5. Он приходил, ложился на матрас и плавал в водолазном бассейне. Корабль идет по водам океана, а механик отдыхает на водах кренового отсека. Идиллия….
Накануне нашего выхода на «боевую службу» в зону Индийского океана, меня вызвал к себе Командующий 10-й оперативной эскадры, в то время, контр-адмирал Виктор Николаевич Кругляков.
Адмирал сидел за огромным столом в своем салоне.
Он встретил меня вопросом: «Лейтенант! Вам дороги Ваши бакенбарды?»
Я тогда носил нахимовские баки и фуражку, и очень этим гордился.
- Если они Вам дороги, - продолжил он, не дождавшись моего ответа, - то тогда мне не о чем с Вами разговаривать.
- Сбрею! – мгновенно оценив и поняв угрозу в его вопросе, ответил я.
- Хорошо, - посмотрев мне в глаза, сказал комэск, - я ознакомился с Вашим личным делом. Будете у меня личным переводчиком.
«Вот и аукнулось», - пронеслось у меня в голове.
Ходили в Индийский океан много и надолго.
Рано утром 15 ноября 1972 года крейсеру «Адмирал Сенявин» предстояло уходить на «боевую службу» в Индийский океан.
Накануне, молодым, только что прибывшим на корабль, лейтенантам выдали, так называемые, «подъемные» деньги.
Зашел инженер-лейтенант Сашка Ильин в свою каюту №56, а соседом по каюте у него был врач-стоматолог Ванечка Бодай, и заворчал:
- Дали деньги. Завтра уходим. И куда их теперь? Денег-то много.
- Шурик, - отвечает ему «военнопленный» (так называют на флоте выпускников институтов, трехгодичников) доктор стоматолог, - мы же в центре города Владивостока. А он, как завещал вечно живой вождь, город-то нашенский! Отсюда до «Горизонтали» (ресторан «Горизонт») всего ничего. И время всего-то семь вечера. Успеем, - и с чувством, словно на уроке литературы, проговорил, - Жаль, что не придется поучаствовать в разводе «ночных сторожих» покоя и желаний вечных странников и скитальцев – нас, лейтенантов с крейсера «Адмирал Сенявин».
И два лейтенанта направились к стадиону «Авангард», рядом с которым и располагался ресторан «Горизонт».
Ресторан сиял огнями. Гремела музыка – «Эй, моряк! Ты слишком долго плавал….» В зале царила атмосфера полного взаимопонимания.
В час ночи лейтенантам «было уже хорошо» - они сидели в окружении официанток, а музыканты, сидя вместе с ними за опять накрытым столиком, играли для них знаменитую во Владивостоке песню «Как быстро гаснут огни заката и удаляется причал….»
В прекрасном настроении, держа в руках бутылку венгерской «Матры» и по блоку сигарет, эта парочка, наконец-то, выбралась из ресторана.
Ах, как красиво они шли. Они напоминали идущих в бакштаг два великих клипера «Катти Сарк» и «Фермопилы».
Внезапно их остановил громкий окрик: «Лейтенанты! Стоять!»
Иван, как более опытный офицер (отслужил уже целый год), быстро спрятал бутылку бренди в рукав шинели и повернулся в сторону кричавшего.
Санька же автоматически посмотрел на часы, и в мозгу открылось окно – кто, и какого, их тормозит в столь поздний час, когда часы показывают второй час ночи?!
К ним направлялся строевой капитан.
- Что это у Вас в руках, товарищ лейтенант? – спросил капитан Ваню Бодая.
- А кто Вы такой, чтобы интересоваться содержимым моих рук? – кое-как, но грозным голосом, пробурчал корабельный стоматолог.
- Я помощник коменданта гарнизона, - также грозно пробормотал капитан и ухватил Ивана за рукав шинели.
- Ого! А что это у нас в рукавчике? – проговорил капитан.
И на свет, хотя о каком свете можно было говорить в половине второго часа ноябрьской ночи в сквере возле Дворца культуры имени В.И.Ленина, появилась бутылка бренди «Матра».
- Норма-а-а-ально! «Матра»! – вскричал помощник коменданта и, ухмыльнувшись, продолжил, - пошли, выпьем.
Иван-Андрей Иванович Бодай, как в удостоверении личности значились его имя и фамилия (а куда деваться – венгр), мало того, что был невысокого роста, так еще имел и плотноокруглую фигуру – этакий мальчиш-крепыш, стоял нахохлившись, словно воробей под дождем. Его слегка «штормило».
- Доктор не пьет! – неожиданно выдавил он из себя.
- Да-а-а, не перепились еще мужики на Руси! – проговорил капитан, -
А Вы, вообще-то, откуда будете, летюхи? – обратился он к Сашке Ильину.
Тот уже сориентировался, что капитан тоже, как и они, из «гостей». «Скорее всего, выставили капитана, вот он и упал нам «на хвоста», - подумал Санька. Он твердым, насколько это было возможно в его состоянии, голосом ответил: «Мы с «Адмирала Сенявина».
- Так за это и надо выпить! – обратился он к лейтенантам, - Вы же завтра уходите в океан. Семь футов, Вам, под килем, ребята. И попутного ветра….
Он увлек летюх в сторону елочек, росших возле дворца культуры, на ходу откупоривая бутылку.
Через некоторое время он позвонил в комендатуру из телефонной будки телефона-автомата, и к ним подъехала комендантская машина, и капитан (оказался хорошим мужиком) приказал водителю доставить лейтенантов на их корабль, который стоял в самом центре города.
Где-то в половине четвертого, обалдевшие от прошедших событий вечера и ночи, лейтенанты «топали» по правому шкафуту к себе в каюту №56.
Неожиданно из носового коридора показалась фигура старшего помощника, который еле вписался в коридорную дверь. Он остановился и уставился невидящим взглядом на своих подчиненных, которые застыли, как два соляных столба.
- Вы, это, откуда? – спросила фигура старпома.
- Оттуда, - показал рукой в сторону кормы Ваня.
- А куда? – снова спросила фигура.
- Туда, - показал в сторону коридора доктор. И, в свою очередь, уставившись на старпома, спросил, - а Вы откуда?
- А я оттуда, - отозвался старпом и указал рукой в сторону коридора.
- Куда? – строго спросил доктор, положив старпому руку на плечо.
- Туда, - показал в сторону кормы старпом и двинулся в указанном им самим направлении.
Утро для лейтенантов началось только с третьей попытки, когда в ушах у них загремели колокола громкого боя и истеричный, по-другому это назвать было нельзя, голос старшего помощника скомандовал: «Корабль к бою и походу изготовить!»
На часах было девять ноль-ноль утра.
Через три часа на пирсе загремел своей медью духовой оркестр. Вторя ему, загремели якорные цепи, выбирая огромные якоря, и мощный корабль с гордым именем «Адмирал Сенявин» начал свой океанский поход.
Следующее утро встретило экипаж крейсера ярким солнцем и непривычной для него ноябрьской температурой + 26 градусов… выше нуля.
Мы надели тропическую форму – шорты, курточки с короткими рукавами, пилотки с козырьком и, на ноги, «тапки с дырками» (так называют специальные тапки для тропиков). На верхней палубе мои трюмачи устроили душевые, куда подавалась забортная вода.
И, если бы не регулярная смена вахт и периодические тревоги типа – «Боевая тревога! Слева по борту остров Окинава!», поход крейсера напоминал бы океанскую прогулку.
Погода была великолепная, море спокойное, крейсер сопровождали «стада» дельфинов и стаи летучих рыбок.
Началось эскортирование крейсера….
Через несколько дней с правого борта открылась «красная земля». Нет, я не оговорился. Земля на самом деле была бордово-красного цвета.
Это означало, что «Адмирал Сенявин» подходил к Малазийскому полуострову, за которым открывался очаровательный пейзаж Сингапура и Малаккский пролив.
Над нами кружил вертолет, с которого велась телепередача, так что
наше прохождение мимо Сингапура мы смотрели по телевизору.
Местный комментатор пугал население маленького государства «советской военной угрозой». Мы потом поняли, что в этот момент в Сингапуре проходила сессия блока СЕАТО (Южно-Азиатский блок), в котором всем заправляли американцы. И прямо в зале заседаний шла телевизионная трансляция об этой «угрозе»….
Если бы эти «орлы» знали, что под нашим килем в Индийский океан мы вели советский атомоход, то, я думаю, памперсы появились бы именно в 1972 году, а не значительно позже.
На борту корабля базировался противолодочный вертолет Ка-25 с экипажем, молодыми ребятами с лейтенантскими погонами на плечах.
И снова посетила меня мечта о голубом небе, которая после одного случая куда-то улетучилась….
Идут полеты вертолета. Вертолет зависает над кормой корабля, и летчики проводят фотосъемку для газеты «Красная Звезда». В это время появляется Командир Бч-5 крейсера в сопровождении командира Трюмной группы – они ждут водолей. Вот К-5 крейсера «Адмирал Сенявин» Валерий Григорьевич Пирожков, стоя на юте и вглядываясь в небо, произносит: «Трюмный! Чего это над нами вертолет завис – керосин кончился, что ли?»...
Отстаивались, в основном, в сомалийском городке Бербера, где были организованы аэродром, узел связи и пункт материально-технического обеспечения. У сомалийцев даже был магазин под названием «Ленин». От них не отставали торговцы и в Адене. Здесь были магазины «Москва», "Одесса", "Невские зори", «Одесский толчок» и тому подобное.
Мне пришлось выступать в роли переводчика не только у комэска Круглякова, но и у Командующего ТОФ адмирала Маслова. Но запомнился больше всех командир «Адмирала Сенявина» капитан 2-го ранга Владимир Петрович Затула. Наша с ним «дружба» (в хорошем понимании этого слова) началась в 1972 году, когда он был еще старшим помощником командира крейсера и носил на плечах погоны
