Польская поэзия. Ежи Харасымович

Roman]Теперь тобою
плывет моя зрелость
охапкой полыни
И поплывут
по тебе
поздние годы
перышком белым


Пришли дядя с теткой
разместили зады на стульях
сидят как в кино
Вот уж где будет
вот уж где наглядятся
на поэта
А у меня как раз такой день
работа в самом разгаре
перо так и бегает
при свече
И никаких сенсаций
никакого ящика
говорящего человеческим голосом
Дядя разочарован
разочарована тетка
На столе молоко да хлеб
как у первых христиан
лоб мой кудлатый
не соблазняют алкоголи
В чернильнице
простые чернила
на столе
простая бумага
Я не хожу на руках
нет ни карликов
ни бородатой женщины
Знаешь что
говорит дядя
Мы пожалуй пойдем


Сегодня в моем поэтическом году небывалый праздник
Я иду купить себе пару новых ботинок
Ибо старые порыжели как осень и псов уже дразнят
И выглядят как будто откопанные в руинах
Идем же друг покупать эту роскошь недостойную мудрых
Но которую надо носить в угоду временам и нравам
Хоть ноги свои мы при этом насилуем грубо
Не давая ласкать их ручьям и теплым осенним травам


После ухода волков желтый дым орешин
Окуривает храмину леса горные хребты
Снежный кожух на дороге теребят вороны
Христос барашки на вербах гладит будто грехи
Церковь покрыта как ватой мартовским снегом
Улей почерневший от старости у которого хозяина нет
В нем святые бушуют как пчелы почуявшие солнце
И под старым лаком святой Юр уж гарцует по лугам на коне
Я весной покидаю Краков и его шестьдесят костелов
Ухожу туда где церквушки как игрушки на полках гор
Ухожу туда с ангелом как ласточка черным
С моей украинской фамилией вышитой в яркий узор

Из мрака
семейных преданий
показывается прадед
седой как лунь
Имел свой дом
скирдами хлеба
с боков подпертый
И лошадей
табун богатый
Пасеку пчел
как целый город
Сам бородатый
не кланялся никому
сидел за столом
как Бог-Пантократор
Зимой вечерами
сходились люди
слушать как Гарасым
сказывает сказки
Был он колдун
мудрый веселый
людьми уважен
за красное слово
Спрашивали его
чей ты русский
чи белорусский
А прадед на это
я кз водяных и чертей
а так ничей
 И усмехался
и серебристый
мох бороды гладил
А после медом
потчевал вежливо
Эх
правнучек
правнучек
Эх ты бедняжка
с этой проклятой
службой по найму
С наймитской жизнью
с наймитским хлебом

В дуплах икон безработные дремлют пророки
Лилией святой заслоняясь от шума мирского
И планеты похожие на подсолнухи кружат
На синем куполе церковном
Есть там и месяц с бородкой как дьячок хилый
И есть лицо кометы с красными волосами
И львиная голова солнца и звезд песок синий
И святая Ольга с огромными очами
И кружат планеты и держится лемков небо
Церковные корни в землю вросли крепко
Кто ж задержит в его ястребином полете солнце лемков
Кто ж задержит их маленькую гудящую как шмель землю


Кончится яркий иконостас Никифоровы дни
Зайдет это украинское солнышко за горкой кудлатой
Войдут в избу коснутся плеча и скажут спи
А его уж на огненной колеснице
увез к себе Пантократор
Но пока что улочкой по Крынице идет Никифор3
Времена года гуляют в лохмотьях что сплошь из дыр
Палкой отгоняет от своей свободы
Как пса ощерившийся мир
На дереве мира шумящем
Висит он в будке зеленой
Там выстлал гнездо помягче
Украшен златой короной
И вытягивает оттуда голову как удод
И глядит себе на глупый крыницкий народ
И картинку за картинкой малюет великолепно
Заслуживая все большую милость у Бога лемков


Мгла отелилась
Я у нее принимаю
день
Потягиваюсь плечами
гор
Выхожу на поляну
Меня приветствует рысь
сторож лабазов моих
Сивки-бурки берез
сахар берут из рук
Я их запрягаю
еду в свои горы
чтобы привезти
длинные поэмы
лежащие там
уж несколько зим

В разгаре боя
Кутузов ест борщ
люди вокруг
падают как березы
Наполеон приказал пальнуть
и выбили у него из рук
золотую царскую ложку
Тогда Кутузов берет
простую солдатскую ложку
ест борщ
Наполеон приказал пальнуть
и выбили у него из рук
Тогда Кутузов берет
мужицкий деревянный черпак
ест борщ
Наполеон приказал пальнуть
и выбили у него из рук
Тогда Кутузов берет
большой уполовник неба
ест борщ
Тогда Наполеон махнул
синей наполеоновской шапкой
своим
И убежал

Дедушка лежа в кровати
спрашивает:
делается ли что на улице
что-нибудь праздничное
Ничего такого дедушка
Люберда ведет коня
на крышах чирикают воробьи
на горах туман
Э-э-э там — и дедушка заскучал
Дедушка!
Дедушка!
Перед костелом
Люберда трахнул старого Томалю
по башке лопатой
Ну наконец-то смилостивился Бог
хоть что-то праздничное
Дедушка воскресает вскакивает
на резвые ноги
умиленный
праздничный

Я возвращаюсь с пастбища
весь обвешанный облаками
обвешанный
омелами приключений
Возвращаюсь
со стадом коз
с коровой
как Робинзон Крузо
Еще мне щекочут пальцы
бычки-подкаменщики
еще шумит у самых ног
поток Любердов
падающий с неба
еще пар идет от волос
после недавнего ливня
Дождь уже не бежит
как кот по забору
петух скачет на тучу
как на хохлатку
С дороги
как светлые трясогузки
вспархивают крылатые дни
Я возвращаюсь с пастбища
мир как радостный пес
прыгает мне на грудь
Пятнистые от прилипших листьев
коровы одна за другой
входят во двор
как времена года
 Я бросил перед овином
все