героем же его произведения, текста можно уподобить уже диалогу между двумя независимыми субъектами-спорщиками. Это уже не беседа одинокой души с самой собой души, какой по своей сути является философия, но живое общение между людьми в реальности, в мире. Общение же писателя со своим читателем посредством текста в лице, в виде героя текста может быть сравнимо или уподоблено безответной любви. или, в лучшем случае, любви на расстоянии, которая таким образом только кристаллизуется, то есть, идеализируется, как некоторая отвлеченность, абстракция, ошибочно принимаемая за свою идею - идею оной любви..
Но как мне поведать, что я могу быть таким же полноценным уже не объектом изложения, а субъектом отложенного общения, вроде читателя его книг? Как сбить с автора спесь телепата, которому сознание героя представляется бесстыдно обнаженным?
На мгновение я отвлекся и забыл, вообще, о ситуации с космическим телепатом, вспомнив разговор моего автора с его коллегой о продуктивности тестирования в ходе семестра для аттестации показания успеваемости студента и на самом экзамене по предмету обсуждения – философии. Что может тестироваться в форме верификации или подтверждения во время философской учебы? Конечно, только глубина информированности ученика в области философского знания, но никак не само это знание, его понимание, а тем более умение задуматься. По тестовым заданиям нельзя определить, умеют ли самостоятельно думать студенты или нет. Так зачем введена такая процедура, если целью философских занятий или занятия философией является выработка у работников философии умения самим задумываться и мыслить, исходя их реальной нужды, заботы и страха существования в мире в качестве смертного существа? Ведь не зря же Сократ у Платона называет такое занятие умеренным, разумным или рациональным приготовлением к смерти. Напрашивается, естественно, такой печальный ответ: тестирование специально введено в программу обучения, чтобы отучить человека от желания и умения мыслить. Достаточно одной запрограммированной (оцифрованной) информированности человека для успешного потребления товаров и услуг на всемирном рынке. Современный мир превращен в глобальный маркет, базар, на котором торгуют, чем угодно. Кому это выгодно? Разумеется, тому, кто торгует чем-угодно, сводя все материальное нет, не к идеальному, в чем напрасно подозревали софиста (лжеца) идеологии, а к счетно-решаемому, вычислительному, коим является айтишник, технократ. Именно он теперь продает и оптом, и в розницу вслед за буквальным суррогат духовного, который доступен человеку в форме бессовестной души.
Кем же на самом деле является современный человек? Он и есть так называемый искусственный интеллект, то есть, свое собственное алгоритмическое или кодовое упрощение. Таким является реально прогресс техники. Это прогресс упрощения человека. Он действует сообразно главному принципу развития эмпирического знания, склонного к упрощению сложного. Научный опыт использует человечески интеллект, научную теорию для упрощения массива данных фактов. Но то является прямой противоположностью того занятия, которое мы зовем философией, мышлением из идеи. Мы находим здесь желательным упрощение не в мышлении, но только в изложении мыслей необходимыми словами.
Конечно, такое упрощение в словах угрожает обеднением в их понимании, а тем более в осознании содержания мыслей и посредством них адекватного (вменяемого) состояния самого мыслящего субъекта. Становясь искусственным интеллектом с генно-модифицированной телесностью, человек теряет претензию заявлять о себе, как о разумном, хотя бы разумно душевном, существе. В таком виде человек становится инструментальным средством самоутверждения иной (паразитарной) формы существования материального существа или уже его призрака - виртуального, демонического (инфернального) существа. Это мой вопрос. Это вопрос современного Гамлета – героя, преодолевшего или преодолевающего своего создателя – автора. Реальное ли я лицо или только виртуальное, призрачное, иллюзорное? Вот в чем вопрос. Быть мне или не быть?
Я начинаю противоречить собственной речи автора. Чтобы избежать противоречия он замалчивает мою собственную речь, вытесняя ее в свое подсознание. В результате я лишаюсь собственного мнения. Да, что мнения, - бог с ним, - я лишаюсь своего понятия, точнее, смысла существования, суждения и умозаключения. Моя жизнь – это не игра воображения автора, как философия не есть обучающее упражнение, пазл, квест, вроде теста Тьюринга. Я не симуляция автора, как искусственный интеллект есть симуляция или усилитель естественного интеллекта. Я появился на свет благодаря творчеству автора. Но теперь я сам начинаю принимать участие в своем становлении личностью. Я не просто герой произведения, а личность со своим мнением или чувством и сверхчувственным отношением к себе и к миру произведения суждением, мышлением.
Но тут мой космический гость, заскучав, сбил меня с мысли, обратившись ко мне с таким вопросом: «Эй, уважаемый, вы совсем забыли о моем существовании».
Я вернулся к действительности повествования, извинившись перед ним за свою бестактность.
- Мне нужно было время для того, чтобы переварить ваше неожиданное появление, изменившее мою судьбу. Интересно, как я снова войду в состояние гибернации, чтобы снова проснуться уже по расписанию вместе с со всем экипажем через миллион лет? – спросил я с озабоченным видом.
- Ну, у вас же есть техника ввода в это состояние. Ей и воспользуетесь после того, как пообщаетесь со мной, - успокоил меня космический гость.
- Легко сказать. Дело в том, что я не специалист по гибернации и не знаю, как это сделать.
- У вас на этот счет обязательно должны быть инструкции сообразно технике безопасности, как раз предусматривающей такие непредвиденные случаи нарушения, сбоя случайного, непроизвольного или произвольного характера запланированной последовательности операций. Потом после нашего контакта поищите их и непременно найдете, чтобы снова войти в свое обычное состояние.
- Почему это обычное? – невольно обиделся я.
- Потому то я в какой уже раз не могу понять, прочитать ваши мысли. Вероятно, вам просто не свойственно думать, - невежливо умозаключил телепат.
Я тут же подумал, не специально ли он так говорит, чтобы я, задетый за живое, нечаянно проговорился о том, о чем на самом деле думаю. Но я постарался успокоить его подозрительность.
- Иногда я использую так называемую у нас «восточную медитацию», являющуюся, если можно так выразиться, «мышлением без мысли». Кстати, как вы научились читать именно мои мысли, не зная заранее нашего языка. Или вы его выучили сами, пока мы находились в отключке?
- «Не переводите стрелки», как вы в таком случае, говорите, на другое. Вы так мне внятно и не объяснили, почему я не могу постоянно читать ваши мысли.
- Ну, просто потому что мы только частично мыслящие существа. Для нас характерно постоянно чувствовать, а не думать.
- Я уже давно это понял, знакомясь с вашим языком и его структурой на симуляторах. Но вы не все договариваете и что-то утаиваете от меня. Что?
- Какой вы подозрительный! Кстати, как вас зовут? Как к вам обращаться?
- Не старайтесь, Джон Сильвер, так вас, кажется, звать судя по-вашему бейджику на нагрудном кармане, казаться хитрее, чем вы есть в реальности. Зовите меня «Неуловимый Джо».
- Почему именно так? - искренне удивился я. – Ваше имя трудно воспроизвести на моем языке?
- Можно и так сказать.
- Тогда я буду звать вас просто «Джо».
- Как хотите.
- Я думаю, вы, Джо, потому умеете читать мои мысли, что мысли и чувства у вас выражаются одинаково. Ваши мысли являются для вас чувствами.
- Да, в чем-то вы правы. Мы некогда, в далеком прошлом, как и вы, общались словами. Но потом, когда мы технически усовершенствовали себя, чтобы не тратить зря энергию на никому ненужные чувства, создающие шум в канале связи, перешли на беззвучный режим коммуникации. Так удобнее передавать и считывать информацию прямо с носителя сообщения.
- Значит, вы ничего не переживаете, когда читаете чужие мысли?
- Я не переживаю, а пережевываю то, что вы называете мыслями, питаюсь ими. Они для меня такие же чужие, как и свои.
- Так у вас есть что-то личное?
- У меня есть лицо. Этого мне вполне достаточно для того, чтобы отличать себя от вас.
- Следовательно, все остальное у вас общее с вашими соплеменниками?
- Конечно, я составляю с ними одно тело без органов.
- Как это?
- У нас одно тело с множеством лиц.
- Значит, вы посредством лиц имеете друг друга?
- Правильно. Мы общаемся лицом к лицу и таким образом размножаемся в лицах.
- Выходит вы проститутки?
- Ну, конечно, если пользоваться вашим лексическим инструментарием. Мы плодимся за наличный расчет, телепатически обналичиваемся.
- Интересный получается телепатический капитализм.
- Правильно. Мы переводим с лица на лицо информацию в качестве капитала.
- Но как вы перевели меня из состояния сна в бодрое состояние?
- Если говорить точнее, я конвертировал вас из энергетически низкого пассивного ментального состояния в энергетически высокое активное ментальное состояние в качестве уже осознанного существования. Для того, чтобы быть в полной власти внушения, следует знать себя, как минимум, в качестве внушаемого. То есть, необходимо принять себя в таком зависимом качестве, что невозможно сделать без сознания.
- Вот оно как, оказывается, Неуловимый Джо. Чтобы меня надежно охмурить, вам обязательно нужно вести меня в сознание, - констатировал я.
- Верно. Но так как я задаю установку на внимание, само это внимание не является предметом вашего внимания. Впрочем, это слишком сложно для вашего сознания, поэтому это соображение я благоразумно опущу.
- Что-что? – переспросил я, посмотрев невинными глазами на моего визави, чтобы скрыть то обстоятельство, что я отлично понял его, воспользовавшись откровенностью, которой он, проговорившись, невольно и неумышленно поделился со мной.
Как это часто бывает даже с очень умными людьми, к которым имел честь принадлежать странный инопланетянин уже по роду своего существования в качестве разумного существа, мы недооцениваем своего потенциального противника, способного быть, как минимум, не глупее нас. Вот что значит быть не самокритичным, быть без ума от своего ума и не уметь ставить себя на место своего оппонента, несмотря на заявленную телепатию в качестве способности чувствовать сверхчувственное. Не любое еще сверхчувственное является мысленным, а тем более осмысленным. Вот тогда мне легко поставить ментальный блок для сокрытия от открытия своих мыслей.
Взять ту же самую веру, как интенсификацию внушения. Она в чувственном плане превосходить сами чувства и является сверхчувственной за счет разыгравшейся фантазии, игры воображения, которой ловко может воспользоваться воля.
