МЕСТЬ (за поруганную честь семьи каждый мужчина обязан отомстить)

 
Сон  к Николаю  не  шел.  Он  сидел  у  окна,  ожидая  жену  со  второй  смены. На  душе  было  тоскливо  и  тревожно.  Такое  состояние  испытал в  армии  перед  вторым  прыжком  с  парашютом.  Первый  раз  Николай  прыгнул,  не раздумывая,  а  перед  вторым -  в  голову  лезли  разные  мысли.
Дети - дочь  и  сын,  сопели  носиками  в  кроватках,  а  он,  сидя  у  раскрытого  окна,  ждал Надежду с  работы. Пошел пятый  год как Николай с Надеждой живут  в  городе.
Кажется, совсем недавно Колька,  окончив  среднюю  школу, гулял  по  окрестным  лугам  с  колхозным  стадом,  потому что    места  механизаторов  были  заняты старшими мужиками. Его  определили  пастухом в  бригаду  животноводов,  а эта  работа  ему  не пришлась по душе. Не  нравилось  ему  быть  рядом  со  скотиной, Николая  тянуло  к  технике. Время  шло медленно,  парень  ждал,  когда  же  его  призовут  в  армию.    И  опять  ему  не  повезло.  Хотел Колька  стать  танкистом,  чтобы,  вернувшись  в  родной  колхоз, сесть  за  рычаги  трактора,  а  его  призвали  в  ВДВ. Посчитали  военкомы,  что  такой  верзила,  как  Колька, в  танке  не  поместится. И  действительно,  о таких парнях  говорили "косая  сажень  в  плечах",  и  росту  в  нем - под  два  метра. За  два  года службы Николай  набрался  всякой  военной  премудрости.  Оставляли  его  служить  по  контракту, но  он  душою  рвался  домой,  где  его  ждала  соседская  девчонка  Наденька.
И  вот  они, немного пожив  после  свадьбы  в  хате  Колькиных родителей,  перебрались  в  областной  город. Николай устроился  на  завод  кузнецом и  вскоре  стал  отличным  специалистом.  Ему,  как  лучшему работнику  кузнечного  цеха,  выделили  квартиру в  новом  доме.  Он  из  семейного  общежития переехал в  новый дом. К  тому  времени  у  них с  Надеждой  было  уже  двое  детей.
Жили  дружно,  Надежда  работала  на  обувной  фабрике,  которая  располагалась чуть  дальше жилого микрорайона,  но городские  расстояния между  остановками общественного  транспорта,  в  сравнении с  деревенскими просторами,  казались  смешными, и  дом  по  сельским  меркам  находился    рядом с  работой. Добежать  с  работы  до  дому - привычное дело.    Это  было  такое  время,  когда  детские  сады проблемой  не были, и  ребенка  после  декретного и  трудового отпуска каждое  утро относили  в  ясельную  группу  детского  сада.  А  вскоре  Надежда  родила  сына и,  отбыв положенное  время  в  послеродовом  отпуске,  вышла снова на работу, а сына  Олежку определили в  ясельную  группу того же детского  сада,  в  который ходила  дочь. Николай – он  работал  всегда  в  первую  смену, относил  детей  в  садик и  забирал,  следуя домой  с  работы.  Надежда  работала  в две  смены  и  в  свободное  время занималась  домом. Она  их    квартирку  содержала  в  чистоте  и  уюте, да  и  сама  выглядела как  куколка.  Всегда  красивая  и  ухоженная,  она  при  росте в  метр  семьдесят  смотрелась  миниатюрной  рядом  с  Николаем.  Когда  они  с детьми  на  руках прогуливались  по  микрорайону, то  у  многих были  восхищенные,  а у  кого  и завистливые  взгляды.
Николай в  какой-то  странной  тревоге сидел  у  окна  и  курил,  выпуская  дым  на  улицу.  Курить  в  доме  он  себе  не  позволял,  понимая,  что  табачный  дым  вреден для  детей. Душа  Николая  рвалась  навстречу  любимой, но  он  понимал,  что  детей  оставлять  одних  нельзя:  сын  Олежка  спит  неспокойно и  вполне  может  упасть  со  второго  яруса их  детской  кроватки.
Поэтому  сидел  и  терпеливо  ждал. Наконец он услышал,  как  хлопнула входная  дверь, и  в  кухню  как-то  неуверенно  вошла  Надежда. Вид  и  взгляд  у  неё  были  странными.  Она  устало  села  на  стул  и  разрыдалась:
–  Коля,  меня  затащили  в  подвал какие-то хулиганы,  изнасиловали,  и забрали  из  сумки  продукты  и зарплату. Мне  стыдно,  я  не знаю,  как  я  буду  смотреть тебе  в  глаза,  я не  хочу  жить!
И  Надежда,  рыдая  в  голос, закрылась  в  ванной,  чтобы  смыть  с  себя  следы грязи  и  насилия. А  Николай  сидел  в  кухне, почернев  лицом.  Его  громадные  кулаки  судорожно  сжимались. Почуяв  неладное, проснулись  дети  и  стали  плакать.  Судорога в  руках прекратилась,  и  Николай  пошел  в  спальню  успокаивать проснувшихся детей.
На  следующее  утро  он,  перед  выходом  на  работу,  попытался  поговорить  с  Надей, но  она  отвернулась  к  стене и  спрятала  голову  под  подушку.
Николай  будничным  голосом,  будто  ничего  не  произошло, произнес:
–  Дети засопливили, видимо  простыли.  Я  их  на  сегодня  оставил  дома.  Каша  для  них  на  столе,  а  себе  что-либо  приготовишь.  Долго  не  разлеживайся,  а  я  побежал на  завод.  Не  люблю  опаздывать.
У  него  хватило  житейской  мудрости  не  лезть  к  жене  с  расспросами,  а  чтобы  она  не  слишком  предавалась  горю  и  не  чувствовала  себя  одинокой,  оставил  детей дома. Они  своим присутствием сгладят  то горе,  которое  постигло  их  семью.  Позвонил  на  фабрику,  где  работала  Надежда,  и  предупредил,  что Надежда  не  выйдет  на  работу по  причине заболевших  детей. По  пути  домой  забежал  в  медпункт  и  взял для  Надежды  справку на  освобождение от  работы. Завершив  эти хлопоты, зашел  в    пивной  бар,  устроившись в  углу  с  кружкой  пива, стал  прислушиваться к  разговорам  завсегдатаев. Особенно  его  интересовала  гопота,  у  которой  вечно  не хватало  денег на  пиво и водку. Старые  пьяницы  его  не  интересовали:  как  мужики,  они давно перестали  существовать,  у  них  совсем  другие  интересы.  А,  вот,  вступивший на кривую  дорожку  молодняк вполне  мог совершить  ограбление  и  надругательство над  одинокой  женщиной. Николай не  считал  случайностью то,  что  на  Надежду  напали  именно в день  зарплаты. Это  сделал  тот, кто  знал  график  выдачи денег  на  фабрике. Время  шло,  а  конкретного  насильника  он так  и  не  вычислил, но  выяснил,  что  ночами  по микрорайону бродят  в  поисках  приключений молодежные  группы и  пристают  к  одиноким  прохожим, избивают  парней и  отбирают  сумки  у  женщин. Милиция  на  эти  шалости  смотрит  сквозь  пальцы. Пострадавшие  не  обращаются  в  органы,  зная,  что это  бесполезно.
В  семье  Николая  произошли  большие  перемены,  Надежда панически  боялась  выходить  на  улицу. Когда  Николай  отводил  детей  в  садик,  жена сидела неподвижно  на  постели и  тихо  плакала.  Она  таяла  на  глазах,  быстро  превращаясь  из красавицы в  убитую  горем  старушку. Ни  уговоры  Николая,  ни щебетание  детей на  неё  не  действовали. Разговаривать  Надя  стала  односложными  словами,  на  любой  вопрос отвечала: «Нормально», словно  других  слов  и  не было. Создавалось  впечатление, будто  из  красивой, радующей  глаза  игрушки вынули  стержень  и    превратили  в  тряпочную  куклу.  Николай  заметил  в  глазах  Надежды странную  дикость:  она  отшвырнула  ласкающуюся  к  ней дочь и  злобно  посмотрела  на  сына,  а  когда  к  ней  подходил  с  утешениями  Николай, из  неё  выплескивались  волны  страха, и  под  ногами  образовывалась  лужа,  которую  бедняжка  не замечала. Николай  вызвал  врача,  приговор  был  неутешительный:
– Прогрессирующая  шизофрения. Нужна  срочная  госпитализация.  Она  становится опасна  для  собственных  детей. –
В больнице  Надежда пролежала  недолго, и  как-то  утром её  остывшее  тело обнаружила санитарка. Умерла Надежда, оставила  двух малолеток  и  убитого  горем  мужа. Похоронили  её на  сельском  кладбище рядом  с  могилами  родни. Для  ухода  за детьми к  Николаю  в  квартиру переехала его  мама. А  он стал  до  полночи  пропадать  в  гараже.  Уходил  в  гараж  почти  каждый  вечер и  возвращался  только  под  утро. Клавдия,  мама Николая,  в  начале  думала,  что  сын  в  гараже заливает  горе  водкой, и  когда  он  приходил  среди ночи домой, она как бы  невзначай  принюхивалась к  его  дыханию. Но  спиртным  от  Николая  не  пахло,  а  наоборот от  него  шел  запах ночного города. Клавдия  удивлялась,  что  можно  делать  в  гараже около  старого  мотоцикла? За  это  время,  которое  Николай  посвящает  мотоциклу,  его  уже  можно  было  несколько  раз  собрать  и  разобрать. Клавдия  несколько  раз  наведывалась  в  гараж и  видела,  что  мотоцикл,  доставшийся  Николаю  от  отца,  стоит, сверкая  полированным  бензобаком, и вид  у  него такой,  будто  его  только  что  купили.
– И  чем  тут  можно  заниматься чуть  ли  не  каждую  ночь? – горестно  думала Клавдия  и  спешила  домой  к  внукам. Оставлять  их  надолго  одних  она боялась. Тут  город,  а  не деревня.  Тут  опасность  на  каждом  шагу:  дети  могут  выпасть  с  балкона  или  открыть  краны газовой  плиты. Это  в  деревне  детей  в  таком  возрасте  уже  отправляют  пасти  гусей,  а  городские  на работу  неспособны,  –  думал  Клавдия,  торопясь  из  гаража  к  внукам. Сразу  после  похорон  Надежды,  Николай  стал  ходить,  слегка  прихрамывая, с  тросточкой  в  руках. Трость  у  него  особенная,  откованная  из  прута арматурной  стали. Красиво  откованное  навершие блестело  зеркальной  полировкой. В  сводное  время,  когда  товарищи  по  бригаде  садились  на  перекур,  Николай  наводил  красоту на  трость, которая  вскоре  стала  выглядеть  как  произведение  искусства. Толстая ручка, выкованная  в  виде  неведомого  зверя, удобно  ложилась  в  большую ладонь. В  гараж  без  этой  трости  Николай  не ходил. Когда  тьма  опускалась  на  город и  мужики  из  гаражей  расходились  по  домам,  из  Колькиного  гаража  выходила фигура,  мало  чем  напоминающая  Николая. Он  как бы  становился  меньше  ростом. На  носу  появлялись очки, а  на  голове  возникала немыслимого  фасона помятая  шляпа, из-под которой  свисали  длинные  пряди  волос,  делавшие  его  похожим  на  хилого  старикашку. И  в  таком  виде он шел  гулять  по темным  улицам  микрорайона, поигрывая блестящей  тростью и представляя  собой со стороны легкую  добычу  для развлекающихся    гопников.

В  районном  отделении  милиции стояла  тихая  паника. Каждое утро в  разных  концах  района находили    парней с  проломленными  головами,  а  в  местную  больницу  стали  обращаться с  переломами  конечностей  друзья  пострадавших. Большинство    обратившихся  состояли  на  учете,  их  хулиганская  биография  начиналась  с  приводов  в  детскую  комнату. Эти  детки  терроризировали  район,  но  органы  были  бессильны  по  причине  малолетства нарушителей спокойствия. Подросшие  хулиганы, уверовавшие  в  безнаказанность,  поумнев  и  набравшись опыта,  продолжали терроризировать  район.  Но  уже  более грамотно.  Жертвы  их издевательств  обращались  в  милицию,  но  безрезультатно. Хулиганы подлавливали  жалобщиков и  снова  избивали.  Чтобы наказать,  надо    ловить этих преступников  при  совершении  преступления.  А  так  без  доказательств,  обвинения  не  предъявишь. Да  и  сотрудников ныне  в  милиции  не хватало. Реформы