ФИЗИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ

Алексей Фёдорович очень любил Серёжу. За то, что он никогда не опаздывал на занятия, за то, что с лёту мог доказать правильность любого закона Ньютона, за то, что знал, открытие  закона взаимодействия электрических зарядов принадлежит Кулону, а не Кавендишу, хотя оба работали в одной и той же отрасли физики. Здесь дело обстояло очень просто. Пытливый до знаний Серёжа где-то вычитал, что на самом деле Кавендиш открыл этот закон намного раньше Кулона. Просто по какой-то причине не стал опубликовывать свои записи. Так они в черновиках у него и остались. А вот Кулон как только сделал своё открытие - сразу объявил о нём всему миру. Вот почему родителем закона взаимодействия электрических зарядов по сию пору считают именно его.

Но самое главное – и Алексей Фёдорович действительно считал это самым главным – было то, что Серёжа собирался поступать на физмат, для чего три раза в неделю и брал дополнительные уроки физики у преподавателя политехнического колледжа Алексея Фёдоровича Скворцова.

Упорство этого парня иногда удивляло даже «видавшего виды»  Алексея Фёдоровича, у которого на счету было, наверное, несколько десятков поступивших на физмат абитуриентов. Но Серёжа… Это было какое-то исключение из правил. Если, решая задачу, он не мог найти правильного ответа, решение могло затянуться на неопределённо долгое время. Иногда эта неопределённость заканчивалась прямо у Алексея Фёдоровича дома. Серёжа будил задремавшего в кресле-качалке учителя и с победным видом протягивал ему тетрадь со множеством исчёрканных листков, последний из которых неизменно содержал в себе правильный ответ. При этом стрелки старинных ходиков показывали, что время решения задач давным-давно закончилось, и единственное, что лучше было бы сейчас предпринять – это улечься в постель и заснуть.
Жил Серёжа недалеко, буквально через дом от Алексея Фёдоровича. И, скорее всего, приходя домой за полночь, он действительно раздевался и ложился спать.  Но, уходя от Алексея Фёдоровича даже тогда, когда стрелки напоминали, что времени уже второй час ночи, он неизменно просил своего учителя дать ему ещё какую-нибудь «нетипичную» задачку, да посложнее.

Впрочем, бывало и такое, что с задачкой «посложнее» выходил у Алексея Фёдоровича полный казус. Отметив в учебнике довольно сложную для решения задачу, и потирая про себя руки, он вспоминал, как пять лет назад претендент на золотую медаль Гриша Вахрамеев так и не смог, сколько ни решал эту задачу дать на неё правильного ответа. А через пару дней он встречал Серёжу на улице или в магазине, и вместе с низменным «Здрасьте, Алексей Фёдорович!» слышал, что задачка, которую он дал последний раз, оказалась из рода «пустяковых».
В общем, Алексею Фёдоровичу было чем, а главное – кем! – гордиться. «Будущее науки» - так иногда с нескрываемым восхищением называл он Серёжу. И слова эти были основаны не на пустом месте.

Две тысячи десятый год выдался на редкость жарким. У  кого как, а в том городе, где жили Алексей Фёдорович и «будущее науки» по имени Сергей Бутусов, вышеозначенный год перешагнул по жаре все мыслимые и немыслимые цифры. Плюс тридцать шесть, плюс тридцать восемь, плюс сорок…
Пляжи и водоёмы были забиты населением всех возрастов и размеров. Кажется, что в местное озеро прямо в штанах и майках влез весь близлежащий микрорайон, и  теперь там… Нет, не яблоку было негде упасть. Рыбе  было негде плеснуть!
Вентиляторы в домах работали круглосуточно, но даже они не помогали от свалившейся невесть откуда жары.
Алексей Фёдорович ходил по дому в белой простыне, которую время от времени смачивал холодной водой, отчего своим видом напоминал древнего грека. Ему для полного сходства только лавровой веточки не хватало.
Когда в прихожей раздался звонок, Алексей Фёдорович невольно поморщился. Открывать ему не хотелось. Общаться в такую жару с кем-либо - тоже.
Но оказалось, это был Серёжа.

Своему любимому ученику  старый преподаватель был всегда рад, но от тех слов, которые ему пришлось услышать, он едва не упал, что было бы весьма нежелательно. Во-первых, в столь почтенном возрасте (а Алексею Фёдоровичу шёл уже восьмой десяток) падение даже в собственной квартире могло повлечь за собой травму типа перелома, что по своей сути вещь не только неприятная и болезненная,  но ещё и довольно опасная. А во-вторых, под белой простынёй у Алексея Фёдоровича из одежды не было ничего. И если бы во время падения, простынь не дай Бог развернулась бы… Это был бы казус «покруче» казусов с задачами.
Но всё обошлось. Алексей Фёдорович благополучно устоял на ногах, простынь осталась на хозяине в своей неизменной форме, Серёжа снял обувь и прямо босиком прошёл в комнату и… вот тут-то он выдал:
- Алексей Фёдорович, а у Вас не найдётся задач по молекулярной физике? И ещё по электродинамике? И желательно, посложнее. А то все эти стандартные задачки с их не менее стандартными решениями так надоели…
При этом Серёжа сморщил нос, показывая, как действительно надоели ему все эти стандартные задачи.
- Серёжа… - не проговорил, а простонал Алексей Фёдорович. – Ну ведь всё же должно иметь пределы. На улице жара, нормальные люди купаются, лежат на пляже, загорают…
- Так Вы мне дайте учебник… как его там – Гойхмана, кажется, - попросил Серёжа. Я как раз захватил с собой покрывальце.
- А учебник-то тебе зачем? – не скрывая удивления проговорил Алексей Фёдорович.
- Ну, как же, - и Серёжино лицо расплылось в широченной улыбке. – Я приду на пляж, лягу спиной к солнцу, возьму учебник, буду лежать, загорать и заодно решать задачки.
- И буду, как Вы только что сказали – «нормальным». Как все. Только все лежат с кроссвордами, а я буду лежать с книгой Гойхмана. – Ведь жара – это не что иное, как физическое явление, и только. Вы же сами мне об этом говорили!

Алексей Фёдорович открыл рот, ошалело посмотрел на Серёжу и… не найдясь, что возразить, полез на стремянку, чтобы достать с верхней полки задачник Гойхмана...