Сказка о покидающих берег

Удивительно красивые места создает порой природа.
Есть такое, очень мной любимое, и в этой небольшой, небогатой европейской стране, которой повезло расположиться так, что по утрам, щурясь от восходящего солнца, она любуется раскинувшимся у ее юго-восточных границ морем.
На западной оконечности ее побережье гористое, отчаянно срывающееся почти отвесными скалами в набегающие волны.
Но здесь, в том уголке, где я так люблю проводить свой отпуск, горы отступили вглубь берега, образовав на протяжении пары десятков километров изумительный песчаный пляж, отделяющий от воды небольшую уютную долину, переходящую в пологие взбирающиеся вверх предгорья.
Сочетание зелени горных лесов, выгоревшего на солнце почти до полной белизны песка и морской лазури, в штиль украшенной легкой зеленоватой подсветкой – что может быть прекраснее?!
Смотришь на эту красоту, отвлекаясь от внесенных в нее современностью изменений, и веришь, что есть у природы врожденное чувство прекрасного.

Глава 1. История Берега

Никто не знает, когда здесь появились первые поселенцы, но точно известно, что к середине девятнадцатого века поселок уже насчитывал около сотни домов.
Жили люди, практически, натуральным хозяйством, потому что с ближайшим Городом, находящимся севернее, за перевалом, тогда их соединяла лишь узкая горная тропа.
Кормили обитателей берега в те времена только море, леса гор, поля долины и виноградники предгорий. Но все же необходимый инвентарь, кое-какую домашнюю утварь и прочее приходилось возить из Города, выменивая на городском рынке все необходимое на свежую рыбу и вино.
Для этого были приспособлены специальные узкие повозки, которые протискивались по тропе, изнуряя запряженную лошадь и помогающих ей людей – нескольких наиболее сильных представителей мужской части прибрежных жителей.
В те годы можно было по пальцам перечесть счастливцев, которые видели Город и знали, что за перевалом тоже существует жизнь, для остальных же вся Вселенная сводилась к приморской долине, а население мира для них составляли только члены их семьи и семей соседей. Тогда эта прибрежная кромка земли называлась просто Берег, при этом сие название было принято как среди жителей самого берега, так и среди обитателей Города.
Лишь во второй половине двадцатого века к слову «Берег» официально добавилось прилагательное «Золотой», тогда-то среди местных жителей и зародилась мода покидать берег. Окончательный исход завершался уже, можно сказать, на моих глазах в начале века двадцать первого, что я и решился описать во второй главе этого текста.
Изучая историю своего любимого уголка Европы, я пришел к выводу (на его правильность не претендую), что начало его, так сказать, разгерметизации положил в одна тысяча восемьсот семьдесят четвертом году священник – Отец Филипп - присланный после смерти Отца Николаса на берег из самой столицы. В те годы Церковь страны только-только обрела свою юрисдикцию, оставаясь в канонической зависимости Константинопольского Патриарха.
Святой Отец спустился в поселение с горной тропы в сопровождении нескольких человек, как носильщиков, тащивших на плечах и носилках имущество нового служителя местной церкви, так и двух старших братьев нового ответственного за души жителей берега.
Братья к церкви отношения не имели – средний был профессором в столичном университете, старший представителем зарождавшегося тогда в стране класса предпринимателей. Они финансировали, говоря современным языком, переезд младшего на другой край страны, вдаль от столицы, куда он был сослан за «неблагонадежность» и своенравность.
Большую часть имущества Филиппа, перетащенного по горной тропе через перевал, составляла библиотека художественной литературы.
Братья, пробыв несколько дней, помогли обустроиться священнику в маленьком домике, притулившемся за задней стеной деревянного здания церкви, а носильщики оборудовали в храме множество полок, заполнив их книгами.
Перед отъездом один из братьев сказал Филиппу:
- Я вернусь. Ты пробовал их вино?
- Да.
- Ты понимаешь, что это за товар? Нужна дорога, я заполню этим вином Город и не только его.
Дорога должны была соединить берег со всем миром, но прежде, чем до нее дошло дело, Филипп начал это объединение открыв в церкви класс для местных детей. Те с изумлением стали понимать, что предметы, людей, приключения, саму жизнь можно спрятать на листах бумаги, нанеся на них определенные значки, а научившись распознавать эти значки можно оказаться в любой точке мира, не покидая комнаты. На других уроках узнавали, что иные значки могут помочь заранее понять, сколько надо срубить деревьев, чтобы построить новый дом.
Взрослых же священник увлек идеей возвести каменный храм.
Не только церковь, но и все дома в поселении берега были деревянными, поэтому каменщиков среди местных жителей не было.
Строили храм исходя из своих взглядов на архитектуру, своего умения, точнее его отсутствия, и того, что удалось Филиппу вычитать в книгах. Использовали валуны с берега и предгорий. Сооружение несколько раз рушилось, разваливалось, поэтому при каждой следующей попытке принимались строить здание меньшего размера.
В конце концов удалось создать что-то устойчивое - сооружение в виде небольшой круглой башни с один помещением внутри площадью не более тридцати квадратных метров. Стены получились не вертикальные, в середине диаметр больше, чем внизу и наверху. Крышу сделали деревянную в виде конуса, на макушку водрузили крест. Если смотреть на здание со стороны, то за счет выпирающих округлых боков валунов оно напоминало гроздь винограда с черенком в виде креста. На мой взгляд, по всем инженерным законам этот шедевр не должен был выдержать и первого порыва ветра, но, дело в том, что, потеряв из своих стен несколько камней и покрывшись мхом, оно стоит в глубине долины и сегодня, только креста нет и крыша, прогнив, провалилась.
Вот такой памятник Филиппу остался на Берегу.
Но он внес свое слово не только в местную архитектуру, но и в традиции.
Одна из таких – отсутствие имен у местных жителей. Нет, не поймите меня неправильно, у каждого жителя было имя, данное при крещении и записанное в церковной книге, позднее имена стали вносить и в государственный реестр. Но ими никто не пользовался.
А началось все с первых книг, которые Филипп давал читать детям, уча их грамоте. Книги были в основном приключенческими, что ж удивляться, что дети стали играть в индейцев, пиратов, рыцарей и прочих героев литературных произведений. Играя же, они присваивали друг другу соответствующие прозвища, которые приживались, дети взрослели, продолжая называть друг друга как и в детстве, это становилось привычкой, а данные родителями имена постепенно стирались из памяти.
У тех детей, что учились у Филиппа, рождались свои, которые читали те же книги, потому что никто не пополнял библиотеку даже после смерти священника, и играли в те же игры, придумывая друг другу новые прозвища, и так из поколения в поколение.
Конечно, если спросить какую-нибудь мать, как зовут ее сына или дочь, она, напрягая память, вспомнит имя, которое придумывала еще до рождения ребенка, но первой реакцией у нее будет – озвучить прозвище своего отпрыска.
Так Филипп расширял кругозор местного населения, формировал их мировоззрение, представление об устройстве мира, не вывозя за пределы приморской долины.
Но и старший брат священника не отказался от своей идеи вывести Берег в свет, вернее объединить их, чтобы заработать на прекрасном местном вине.
Несколько раз он появлялся на берегу, беседовал с местными жителями, объясняя им преимущества свободной торговли перед натуральным хозяйством, привлекал к беседам и Филиппа, брал с собой местных виноделов с образцами напитка в Город, знакомил с владельцами ресторанов, купцами, демонстрировал какие блага можно приобрести на деньги вырученные от продажи вина, сначала долго объясняя суть денег.
Наконец в мозгу жителей берега что-то сдвинулось, они решились, и началось строительство дороги с двух сторон – со стороны города стоителями на деньги брата Филиппа, со стороны Берега руками местных жителей.
Стартовала эта великая стройка в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом.
Строительство сводилось к вырубке леса, корчеванию пней, подсыпке, мощению горными камнями – лишь бы могла проехать полноценная телега, а в сезон дождей полотно не смывало бы.
Через восемь лет дорога была построена и Берег перестал быть, что называется, островом, полностью примкнул ко всей стране.
Это событие было омрачено смертью брата Филиппа, которого по настоянию священника похоронили у того места, где дорога, спускаясь с гор, приводила к границе виноградников и поселения.
Отмечу, что Филипп пережил брата всего на пять лет, после него на Берегу было еще несколько священников, но память народа сохранила только его имя. Вот как странно организована память поколений – они помнят только того, кто начал процесс их уничтожения.
Тем временем, потекли по новому пути полноценные телеги с бочками вина и ящиками со свежей рыбой с берега в Город, началось налаживание торговых отношений прибрежных семей с владельцами ресторанов, у некоторых жителей Берега появились рыночные перекупщики, готовые сами приезжать за продукцией.
Тогда на берег пришла и мода на черепичные крыши, которые местные жители видели в Городе. Это было дорого и требовало перестройки стропильной системы, чтобы она выдерживала тяжелый настил из обожженной глины. Кто же тогда мог подумать, как трагически эта мода может отразиться на ком-то из их потомков.
На Берегу начался процесс материального расслоения – кто-то удачно торговал и имел возможность позволить себе крышу из красной черепицы, кто-то не был так трудолюбив и удачлив. К началу одна тысяча девятисотых крыша дома на берегу стала внешним атрибутом, определяющим материальное положение хозяев дома.
Первая война двадцатого века почти не коснулась ни Города, ни Берега, она отгремела далеко, докатившись до южного края страны лишь гробами с останками ее жителей, отдавших свои жизни за чьи-то интересы где-то там за сотни, а то и тысячи километров.
Конец войны ознаменовался тем, что на Берег впервые приехал автомобиль, купленный владельцем одного из ресторанов. Смешивая морской воздух с вонью выхлопных газов, он подъехал к одному из домов с черепичной крышей, в кузов загрузили бочки, хотя члены семьи винодела опасались приближаться к ревущему чудовищу. По традиции не все жители Берега ездили в Город, как и раньше, когда повозку сопровождали самые сильные мужчины, теперь на несколько дворов был один-два представителя, отвечающие за перевозку и продажу вина и рыбы, поэтому для остальных то, что для горожан уже стало обыденным, являлось чем-то сверхъестественным. Честно говоря, только после второй войны Берег потерял свою отгороженность от мира в полной мере.
Вторая война для Города и Берега тоже началась тихо, просто в какой-то момент улицы, магазины, рестораны Города заполнили солдаты и офицеры в чужой, непривычной форме, зазвучал на улицах чужой язык, на административных зданиях появились чужие