Всё есть

перевела апатичный взгляд на женщину.
– А чего им веселиться? Уже всё надоело, они пресытились, у них всё
есть.
– А почему здесь нет детей и пожилых людей?
– Так дети в начале... на первом этаже! А пожилые выше, – девушка
подняла указательный палец. Я сама не знаю, чего бы замутить,– она
тяжело вздохнула.
–Давай  поднимемся на третий этаж вместе, может, там ты найдешь
Что–то новое, – предложила Анжела.
– Меня не поднимут, я должна дойти туда пешком, а на это мне
потребуется много лет. Видишь, тренажерный зал. Зайдёшь, найдёшь
"диск здоровья", встанешь на него и поднимешься выше.
– Очень жаль. Я хотела бы с тобой общаться.
– Тебе надо идти. 
Девушка грустно улыбнулась.  Анжела посмотрела на
развлекающуюся молодёжь, и ей стало невыразимо её жалко.
Казалось, что это щенки и котята в приюте, у которых есть всё
необходимое, но тем не менее они несчастны. Ей захотелось всех
разом обнять, обогреть и пожалеть. Она помахала девушке и
отправилась в тренажерку.
Там была та же картина: парни и девчата с потухшими взглядами
пинали спортивные снаряды.
– Зачем они это делают, если нет желания?
Анжела нашла металлический круг с надписью "диск здоровья" и
встала на него. Он стремительно стал подниматься. Она в испуге
замахала руками, так как держаться было не за что. Душа упала вниз
и не успела вернуться  обратно, а её обладательница уже оказалась в
фешенебельной полутемной комнате  с тяжёлыми драпированными
шторами на окнах.


В массивных мягких креслах и на диванах сидели  нарядные люди. "Да это просто дамы и кавалеры, иначе их не назовешь", – подумала
Анжела. Вся эта важная чопорная публика занималась разными
делами: курила трубки, играла в настольные игры, читала, играла на
музыкальных инструментах. Но опять же все действия делались со
скучающими лицами, будто нехотя, люди были пассивны.
Казалось, они очень устали  и ко всему потеряли интерес. Анжела заметила,
что один из мужчин отложил газету на маленький круглый столик и
направился к ней.
– Разрешите Вам сделать предложение, – он протянул к ней руку.
– Какое? – женщина отступила назад.
–Выходите за меня замуж.
– А что мы будем делать? – опешила она .
– Ничего! Зачем нам что–то делать? У нас всё есть.
– Тогда о чем мы будем мечтать?
– Всё, о чём мы мечтаем, мы получаем сразу же. Так что у нас нет
мечты. У нас счастливая жизнь.
– Значит, вам надо радоваться такой счастливой жизни.
– Мы ведь не дети с первого этажа, – женщина в красном боа
стряхнула с тонкой папиросы пепел на ковёр, – это они пока всё видят
впервые, прыгают от восторга. Мы когда–то тоже такие были.
Анжела всплеснула руками: "Первый этаж! Я ведь зашла в этот
магазин поискать говорящую куклу и совершенно забыла о ней.
Извините, мне пора обратно.
– На первый этаж, милочка, вы никак не опуститесь. Дороги назад нет.
Вы можете остаться только на этом этаже, насколько у вас хватит сил,
или подняться выше, но там нет ничего…– прокряхтела тощая старуха
из кресла–качалки.
– И потом это не магазин, а мир, из которого что–либо вынести
невозможно,– отозвался мужчина, снимая пиджак и вешая его на
спинку стула. 
Анжелу охватила паника.
– Могу я опуститься хотя бы на второй этаж?
– Видимо, вы не поняли, мадам, – по комнате медленно прохаживался,
заложив руки за спину, старичок. – Попав в этом мир  под общим
названием "Счастливый мир", никому нет дороги обратно, поэтому
вам предложили замужество, чтобы веселее дожить здесь до конца.
Вы вольны выйти из нашей гостиной, отправиться на улицу, в поездки,
но все передвижения в пределах данного мира. Самовольный
подъём на верхний этаж рассматривается  как
самоубийство. Вы дойдёте туда в свой черёд, как придут сюда дети с
первого этажа и молодежь со второго.
– Я бы могла остаться на первых двух этажах, – огрызнулась Анжела.
– Не могли! – дама в красном боа выпустила кольцо сигаретного           
дыма.
– Вам не позволили, а доставили именно на наш
этаж, соответственно вашему возрасту.
Анжела чувствовала, что на неё накатывает истерика.
– Я не хочу ни вашей гостиной, ни поездок, ни вашего мира! Что в нём
хорошего? Счастливый мир? Но почему–то лица и поведение у вас
всех совершенно несчастливое! Вы имеете всё и не знаете радости от
ожидания, от достижения желаемого. Когда мечтаешь,
преодолеваешь трудности, напрягаешься, переживаешь и вот ...
получаешь свою мечту и радуешься, радуешься, танцуешь, поёшь!
– Милочка, вы рассказываете дикие вещи! Это просто ущербность!
Радоваться элементарному? Тратить себя на мелочи?
– Я не знаю, как меня угораздило попасть в ваш мир, так называемый
"Счастливый", но в моём мире  каждый день – радость.  Мы,
как вы выразились,  ущербные, способны радоваться покупке
продуктов, сшитому платью, завязанному бантику, идущему дождю и
снегу,  распустившимся цветам, поездкам, вернувшимся родным
людям, выстиранной одежде, вылеченному питомцу, раскрашенной
картинке и ещё множеству тому, чего и не выдумают ваши счастливые
головы. Я хочу уйти отсюда!
– Встаёте на "диск здоровья" и так же стремительно покидаете, как
покинули этаж молодости, но уже не наш этаж, а сам этот мир...
– Лучше я буду самоубийцей, по вашему мнению, чем останусь в такой
трясине, где всё есть!
Последние два слова Анжела произнесла растянутым ехидным тоном.
Она, не задумываясь, встала на диск и мгновенно, как из пушки,
взлетела вверх, пробила потолок и понеслась в бездонное голубое
небо...

Анжела стояла посреди парковой аллеи. Вокруг безмятежно гуляли мамочки с колясками, бегали дети, на лавочках сидели бабушки и дедушки. Трехэтажного зеркального супермаркета нигде не было.
«Без тебя, без тебя», – жалобно запричитал сотовый.
«А без тебя–то как, милый….» – ответила Анжела.
– Жела, где тебя носит? Я уже целый день дома, забрал детей, купил продукты, приготовил ужин, всех обзвонил в поисках тебя.  Где ты есть?
– Милый, милый, ты дома! – Анжела осеклась, сдерживая подступавшее рыдание.  –  Почему ты не мог говорить со мной, когда я звонила?
– Жела, я очутился в странном мире. Но об этом поговорим наедине.  За тобой приехать? Может, что–то ещё купить?
– Я рядом, скоро буду. Ничего не надо, милый. Ты приехал –  и теперь у нас всё есть!
Анжела дала отбой и, облегченно вздохнув, направилась к дому.