Знатная была горка, высокая... И оставалось-то всего ничего. Если бы меня Сашка не толкнул.
- Никто тебя не толкал - сам навернулся. И альпинист ты - скверный!
- Вот когда сможете хотя бы пару раз на турнике подтянуться, тогда и о горах можно думать. А пока вам надо покорять вершины знаний.
- Они коварные, эти вершины, - вздохнул Ленька. - С них, как с ледяной горки, легко сверзиться.
- Меня толкнули...
- Неправда!
- А я говорю - толкнули!
- Да мало ли ты за свою жизнь всякой ерунды наговорил.
- А что мы будем есть, Ганнибал Ильич?
- Пища должна быть простой и здоровой.
- Тяжело нести с собой картошку.
- Зачем нести. По дороге нароете.
- Из пункта А в пункт С?
- Именно.
- А разве на дороге картошка растет?
- Картошка растет в деревенских огородах.
- А лесом пойдем?
- Обязательно.
- В лесу тоже картошка не растет?
- В лесу орехами питаться будете.
- Грецкими?
- Если найдете.
- Не сезон еще.
- Тогда ягодами и грибами.
- А если ядовитые попадутся?
- Все на пробу... вожатому.
И вот мы с туго набитыми рюкзаками стоим на поверке у Ганнибала Ильича и вожатого Федора.
- Что это такое? - закричал бдительный вожатый, подбегая к Вовке.
- Это смородиновый пирог, - объяснил Вовка. - Его бабушка испекла. Она у меня мастерица пироги печь.
- Сожалею, - сказал вожатый Федя и пирог отобрал.
- А теперь открывайте ваши рюкзаки, - приказал Ганнибал Ильич. - Посмотрим, что там ваши бабушки и мамы положили. Так... Оладушки с вареньем: от них заворот кишок случается. Мыслимое ли это дело в походе! Я же предупреждал - ничего калорийного! Федя, конфискуй!
Вожатый охотно принял оладушки.
- Колбаса, сало, вареные яйца, курица... - это все грозит несварением желудка. Федя!
- Но...
- Что я вам говорил? Все мне на пробу, особенно жирную пищу.
- Вы говорили - вожатому.
- Вожатому на пробу - грибы.
Федя хотел было что-то сказать, но угрюмо смолчал.
Наши мамы и бабушки постарались. Жирной пищи оказалось много. Вся она перекочевала в заплечные мешки Ганнибала Ильича и вожатого. Кряхтя, они подняли свою поклажу.
- Тяжело, - одновременно сказали они, но вид у них был довольный.
Ленька, краснея и конфузясь, попросил, чтобы ему вернули килограмм краковской колбасы.
- Я без нее не засну, - пожаловался он.
- Наоборот! - с жаром сказал вожатый. - От краковской колбасы тебя кошмары замучают. Я уже не говорю о жареных сосисках! Мы в ответе за вас с Ганнибалом Ильичем. Придется все взять на себя.
- Как же нам без колбасы, - раздался недовольный ропот.
- Я не ослышался? Нет? - удивился Ганнибал Ильич. - Я просто не верю своим ушам. А я привык им верить. Это, в конце концов, мои уши, а не ваши...
Тут с ним не поспоришь. Уши у него действительно свои, а не мои, скажем, или Сережкины. Некрасивые уши, оттопыренные, все мхом седым заросли, но уши безусловно его. Вот если бы они были Сережкиными... Я задумался и попытался представить себе Сережку с Ганнибаловыми ушами. Получалась полная ерунда. А если Сережкины уши привинтить физруку...
Мои размышления прервал растерянный Славкин голос:
- Да что же это такое! Да как же это так...
На него было жалко смотреть.
На нас тоже.
- Не могу найти слов, - раз за разом повторял Славка в отчаянии.
Слова, конечно, при желании найти было можно. Но вот понравились бы они Ганнибалу Ильичу и вожатому?
Вряд ли.
