Во дворце на Карайане день всегда начинался с одних и тех же действий. Таков был порядок. Завтрак, душ, тренировки, душ, дальнейшие дела. Сегодня у Барнума их было немного больше обычного. Он заскочил в трапезную, чтобы перехватить что-нибудь с прокогтанговым компотом, а затем побежал искать своего Наставника и господина.
Инвэ-Аллен остановился перед знакомой дверью, открыл ее и вошел. Самая обычная комната, посередине которой стояла детская кроватка с кружевным пологом. Над ней, чуть покачиваясь от сквозняка и позванивая, свешивались игрушечные рыбки. Инвэ обвел комнату взглядом. Все осталось точно так же: небольшой комод для белья и одежды, квадратное большое мягкое кресло, специальный столик, резной шкафчик для особых принадлежностей… Вот только кроватка давно была пуста. С тех самых пор. И рядом не было именно того, кого Инвэ так любил и потерял давно. Инвэ-Аллен прошел и сел в кресло, горько вздохнув.
Барнум искал Инвэ, чтобы сообщить важную информацию, полученную только что. Кто-то из персонала дворца сказал ему, что видел, как Инвэ поднимался к себе. Барнум почти догнал его там. Однако мастер Инвэ быстро завернул за угол. В этот день уннехт был задумчив и суров, поэтому окликнуть его Барнум не решился, лишь пошел за ним.
Повернув, он остановился в недоумении. Вторая дверь по коридору – кабинет Инвэ-Аллена, третяя –его комната, четвертая – комната самого Барнума… А первая? Барнум никогда не заглядывал туда. Он был не слишком любопытен и к тому же всегда занят. Он считал, что эта комната занята под бельевую или что-то вроде того. Он заглянул в разные двери, но Инвэ нигде не было. Наконец он открыл дверь первой комнаты, вошел и остановился, оглядывая помещение. Инвэ не видел своего первого помощника. Он сидел на кресле, закрыв лицо руками. Барнум почувствовал себя неловко, будто подглядывал что-то непристойное в замочную скважину. Он развернулся и вышел. Он дал себе слово, что обязательно сделает все возможное, чтобы вернуть Марка-Николаса, или помочь в его поисках, лишь бы Наставник, которого Барнум так любил и уважал, не был таким подавленным.
Вернувшись в отель, Марк-Николас заказал еду в номер. Антипохмельное средство, которое он выпил еще в квартире Эсфиры, уже почти подействовало. Он чувствовал себя очень уставшим. Над кроватью горел мягкий нижний свет, который Икэ-Ар забыл, засыпая, выключить. Сам Икэ-Ар спокойно спал, сжимая в руке гармонику Блума. Пока его отец веселился на балу, мальчик проснулся ночью. Тогда, не увидев рядом Марка-Николаса, вспомнил, что просил у него. Инструмент лежал рядом с подушкой. Бывало, что Блум не только пел ему на ночь, но и иногда рассказывал какие-нибудь сказки. Ребенок, успокоил сам себя, сочинив нечто про героя, побеждающего дракона и спокойно уснул. Приемный отец осторожно погладил его по волнистым светлым волосам и тихо сказал:
- Спи, мой дорогой.
Получив свой заказ и поплескавшись в душе, он быстро нырнул под одеяло и почти мгновенно заснул.
Они проснулись одновременно. Только Икэ-Ар не хотелось открывать глаза, он немного дремал, а Марк-Николас лежал и смотрел в потолок, вспоминая события прошлой ночи. Он корил себя за то, что так надрался и совершил очередную глупость вместо того, чтобы поехать к себе. Он чувствовал себя так, будто предал маленькое беспомощное существо, которое должно было прийти в этот огромный мир. Но с другой стороны он утешал себя тем, что Эсфира теперь не погибнет в бою, как любой из уннехтов, что ее не убьют, когда она будет выносить с поля боя раненных, покалеченных и убитых, что она не умрет, заразившись какой-нибудь незнакомой инфекцией. Теперь у нее был шанс отойти от дел, обосноваться в какой-нибудь мирной клинике, продолжая врачебную практику и растить собственное дитя. «Жаль только, что меня там не будет, -подумал он. – Вот интересно, поняла бы меня Лора, если бы узнала об этом? Стала бы она меня исцелять? Или, может, она знала все наперед, что я смогу помочь еще одному хорошему человеку?»
Сын потер глаза. Повернулся. Блум был рядом.
- Марк-Николас! – Обрадовался мальчик.
Уннехт тоже улыбнулся ему. Улыбка вышла озорная.
- Ты вчера был на балу. Расскажи.
- Был, – немного отвлеченно согласился мужчина. Ему вовсе не хотелось сейчас ни о чем рассказывать. Ему было хорошо лежать и смотреть в потолок.
- Там, наверное, была музыка. Ты танцевал?
- Танцевал, да, – снова согласился Блум.
- А принцесса там была? Какая она? Она красивая?
- Не знаю… Обычная девчонка, старше тебя, – и тут он рассмеялся, вспомнив всю эпотажность Ее Высочества. – Она была так сильно накрашена, что за макияжем я принцессу-то и не разглядел.
- А ты с ней танцевал?
- Нет. Я с ней разговаривал.
- С принцессой?! С Настоящей принцессой?! Ты говорил с ней?!
Блум повернулся и приподнялся на локте, погладив сына по голове, лукаво улыбаясь.
- Подумаешь, с принцессой! Вот если бы с королевой! – он потянул одеяло с Икэ-Ар на себя. – Вставай, сын. Завтрак ждет. Уже пора.
- Не хочу! – запротестовал мальчик, натягивая одеяло на себя.
- Ах, ты так? Ну, держись! – Марка-Николас подхватил его и сделал вид, что хочет его укусить. – Ррррыыы! Я тебя самого съем вместо завтрака!
Ребенок, визжа и хохоча, вывернулся из рук отца, соскочив с кровати и прихватив с собой одну из подушек.
- Вот тебе!
Подушка полетела в Блума, встающего с кровати и сбила его. Блум свалился обратно мешком. Потом метнул подушку в сына.
- Я тебе задам, мелочь пузатая! – сделав суровый вид, крикнул он, но улыбающиеся его глаза, искрящиеся задором, говорили совсем о другом. Мальчик пригнулся, и подушка врезалась в стену. Блум сделал попытку встать, Икэ-Ар отважно бросился на него и завалил его обратно.
Они хохотали, валяли друг друга по всей кровати, дрались подушками и разбрасывали их в разные стороны. Наконец они устали. Уннехт развалился посреди кровати, раскинув руки.
- Все!
Икэ-Ар плюхнулся поперек Блума.
- Все!
Они уже не могли смеяться и постанывали от смеха, глядя друг на друга. Сын повернул голову и заметил гармонику, лежащую на углу кровати. Каким чудом они ее не спихнули на пол, было не известно. Она лежала, поблескивая металлом, и привлекала к себе внимание. Мальчик переполз Блума и хотел взять ее, но тот Силой подвинул инструмент, и ладонь мальчика накрыла пустоту.
- Ай-яй-яй! Сынок, что ж ты за лентяй такой! Ты не рукой, ты Силой ее возьми, – улыбаясь посоветовал он сыну. Но мальчишка сделал вторую попытку поймать убегающий инструмент, однако попытка не увенчалась успехом: отец снова подвинул гармонику Силой.
- Что? Не можешь? Слабо? – усмехнулся он.
- Вовсе не слабо, – ответил Икэ-Ар, заметив хитрый отцовский прищур и ироничную улыбку на его лице . Мальчик поднял гармонику с помощью Силы и уже протянул руку, но Блум подставил блок и потянул инструмент на себя. Так они игрались еще полчаса, отбирая инструмент у друг друга. Мальчик был ловок, но его отец был еще ловчее, и в конце концов он схватил свою гармонику первый.
- Все, Арон, достаточно с тебя. Вот теперь ты молодец, – широко ухмыльнулся Блум. – Давай-ка, валяй в душ и иди есть.
Мальчишка не стал дожидаться второго приглашения.
Идти было абсолютно некуда. За окнами лил нескончаемый холодный дождь. Марк-Николас сидел на кровати со своим электронным блокнотом. Его в очередной раз посетила муза. Икэ-Ар вертелся рядом и никак не мог найти себе место. Ему было очень интересно, что же сочинил на этот раз его папа Блум.
- Ты бы, дружок, дело себе какое-нибудь нашел, – попросил его уннехт. – На голографе полно игр.
- Но мне одному скууучно, – пожаловался мальчик. – И мне совсем не с кем сыграть в Баталию.
- Я занят. – отрезал строго мужчина, перебирая стуны гитары и настраивая их.
- А что ты написал?
Марк-Николас поднял на него глаза, оторвавшись от стихотворных строк.
- Потом увидишь.
- Я хочу сейчас.
Блум вздохнул и снова уткнулся в блокнот, ничего не ответив, задумчиво наигрывая какую то мелодию.
- У тебя концерт? Ты выступаешь?
- Да.
- И завтра?
- Да.
- И послезавтра?
- Да.
- И после-послезавтра?
- Да.
- Значит, ты опять придешь ночью, – сказал Икэ-Ар с такой горечью, что Марк-Николас оторвался наконец от мук творчества. Да. Сегодня оторваться не удастся. Да и незачем. Иначе догуляюсь до плохого. Сколько можно мучить моё несчастное дитя?
- Ну, что ты, дитя моё. Хочешь, я сегодня пошлю всех и приеду к тебе сразу, как только закончиться концерт?
- Приедешь?! – с надеждой воскликнул радостно мальчик.
- Ну… да. Обещаю.
Блум вынул подставку для гармоники из чехла. Через несколько минут он уже что-то играл, глядя в свой блокнот. Подобрав музыку, он позвал сына. Оказывается, Марк-Николас написал песню специально для него, в последствие никогда и нигде не исполнявшуюся. Песня была шуточная, про пирата, который сильно напился и проиграл своей бабушке в карты весь свой корабль с командой, в результате чего бабушка стала пиратской капитаншей. Мальчик был в восторге. Они снова весело смеялись.
День прошел в подготовке к концерту. Вечером Блум зашел в офис проката деловой одежды, сдать костюм, а после уехал выступать.
Концерт прошел как обычно. Публика осталась довольна выступлением, а Блум остался доволен гонораром.
- Вы, Марк-Николас, спасли мой клуб, – пошутил директор.
Теперь же уннехт собирался ехать к сыну в гостиницу. Он уже упаковал гитару. Но только он застегнул молнию на чехле, как в гримерную прошла хорошенькая девочка и остановилась, молча с достоинством и любопытством глядя на него.
- Что тебе, дитя? – спросил ласково Блум. – Ты хочешь автограф? Сейчас. Подожди пару минут.
Он покружил по комнате, пытаясь найти то, чем и на чем можно было бы написать, но так и ничего не нашел. Интересно, как она тут оказалась? С родителями пришла? Сюда же не пускают детей!
Поклонники обычно ходили с райтерами. Марк-Николас остановился.
- Прости, наверное тебя мама и папа ждут, а у меня с собой совсем ничего. Ну, вот веришь, последнее кто-то из слушателей утащил. Может у тебя есть райтер? Давай, я напишу там.
Неожиданно девочка знакомым Блуму низковатым голосом произнесла:
- А я полагала, что Вы, мастер Блум, предложите мне сесть.
Блум смутился. Он понял, кто перед ним. Меньше всего ему хотелось быть невежей перед особой королевской крови.
- Простите, я не узнал Вас, Ваше Высочество. Не сердитесь на меня, если можете,- признался он и предложил. – Садитесь, пожалуйста. Мебель к Вашим услугам.
Она присела на диванчик.
- Я не думал, что столь высокие особы посещают такие заведения.
- Они и не посещают. Я сама по себе. К счастью, ночью я могу отправиться, куда мне угодно.
- Вы одна?! Но вас могут хватиться во дворце и тогда Вас ждут большие неприятности.
- Меня никто не хватится. К счастью, у моих подчиненных хватает ума не распространяться о моих тайнах. И, раз уж речь зашла о данном заведении, я не в первый раз на ваших концертах.
- Вас могут узнать здесь те, кто ходит на балы.
- Мое лицо никто не знает. Принцессам данного государства этикет предписывает прятать его до времени вступления в брак.
- Значит, это была маска? – догадался Марк-николас, вспомнив про ее макияж на балу.
- И да, и нет.
- А ваш придворный этикет позволяет Вам как-то называться? Должен же я в столь неформальной обстановке обращаться к вам
