За прошедший год он похоронил четверых. У всех был рак. Не старше сорока. Надежды, амбиции, замыслы, мечты хоронили в деревянных гробах, отпевали в маленьких кладбищенских церквушках. Возле гробов стояли молодые и плакали. Никто не понимал – что же произошло и почему. Почему они? Почему так рано? За что? После отпевания больше половины тихо разъезжалось по офисам, дабы повторить всё те же немые вопросы уже на форумах и страницах социальной сети. Только близкие, поддерживая плачущих родителей, бросали комья сырой грязи на крышку гроба. Кто-то отходил подальше и нервно курил. Поминки - совсем пусто, только самые близкие, не больше пяти – шести человек. Сутулое и молчаливое сидение в гробовой тишине. Даже мать не плачет – ведь он уходил не быстро, постепенно прощаясь с миром, друзьями, любимыми, родителями. За два-три месяца он сообщил, что скоро умрёт, «химия» больше не помогает. Держался молодцом, улыбался, смотрел нам в глаза. А мы сторонились, чурались его, говорили, чтоб он не падал духом, что есть шанс. Врали. Врали больше себе, чем ему. Он улыбался и отвечал, что всё знает. Его лицо без ресниц, кожа в пигментных пятнах, бессилие. Хоронить молодых весьма мерзкое мероприятие. Нет плачущих старушек, нет сухого понимания в глазах собравшихся. Люди единым серым пятном, но каждый в себе. Это очень больно хоронить молодых. Ты подходишь к его родителям и не знаешь что сказать. Всё очень просто – ты сам растерян, это всё так неожиданно. Как он мог так поступить с тобой? Что он о себе думал? Тогда днём в парке, задыхаясь, и с расстановкой он рассказывал о болезни и о диагнозе, потом о том, как ты дорог ему. Блядь! Очнись! Он умер! Ты понимаешь, что он умер! Тихо угас в одиночестве своей однокомнатной кельи. Попрощавшись с тобой! Кивнув на прощание, ушёл в осеннем листопаде. Сутулясь, осторожно шагая, часто останавливаясь для новой передышки. А ты! Ты как мудак, тупо сжимал чуть начатую пивную бутылку. Смотрел ему в след и что- то бормотал о том, что всё будет нормально и надо обязательно встретиться всем вместе. Первый снег и чёрная дыра могилы.
Они гаснут как свечи, вновь и вновь. Неожиданно как от резкого дуновения ветра, всё ближе сужая круг. Он ушёл в осеннее промозглое небо, слабо пожав тебе руку и сказав «Пока». Она, улыбаясь, щурилась в Домодедово, сжимая свой потрёпанный рюкзак. Ожидая рейса в Израиль, в поликлинику, в надежду. Фёдор, писавший смешные смс-ки, из больничной палаты. Георг, гордость своих родителей, светило инвестиционного анализа, с вырезанным, ампутированным горлом. Нина, переводчица, наше солнышко, уснула с любимым Кортасаром в плетёном кресле хосписа. Сколько их. Блики. Отзвуки нашей совести. Тени наших слёз. Мы постоянно рвём землю, чтобы хоронить друзей. Кромсаем её лопатами, пряча их в глубине.
Круг становиться всё уже. Ты понимаешь, что следующий - наверное, будешь ты. Совершенно случайно этот привычный твой жировик окажется злокачественной опухолью. «Да, да, шанс есть. Надо только спешить!», - твой доктор, правда, станет «твоим». Твой личный онколог. Анализы, больница. «Ну, всё не так плохо!» И это тоже ты уже слышал, но только со стороны, когда сидел рядом и сжимал её белую руку. Теперь и ты участник этой гонки в стылую землю. Страх собственного тела, страх немощи. Нет не боли ты боишься. Лучше разом и без надежды, раскрошить собственный череп в ДТП, утонуть пьяным, оступиться в пропасть. Чтоб разом! Чтоб не видеть глаз близких, тихо увядая. Не слышать слов лживой надежды. Я не хочу, не хочу этого! И есть один выход – обмануть всех. Убить себя самому. Не дожидаясь, когда рулетка остановит свой взор на тебе. Погубить свой страх, запить таблетки стаканом холодной воды. Помыться, убраться в квартире, одеться в чистое, лечь и позволить себе уснуть..
|
