появился довольный своей выдумкой Клерваль.
С перекошенным от страдания лицом Норбер приподнялся из последних сил:
- Чёртов выродок! Урод! Животное! Я буду говорить! Не прикасайтесь к ней! Она всё равно ничего не знает!
О чём он думал в этот момент? А не всё так просто, ублюдки! Я буду говорить.. но лишь то, что серьезно не повредит товарищам.. или даже дезинформирует вас, сообразив, что я здесь.. наши изменят план.. на такие случаи есть особое указание Буонарроти.. Не смейте касаться её, убью, если не все кости будут переломаны, порву зубами, если останется хотя бы один зуб…С того света достану, если он существует!
- «Я буду говорить.. но сначала приведите её.. я хочу знать, что она цела и нетронута.. отпустите её.. она ничего не знает..я... буду говорить...»
Когда герцогиня д Аркур в сопровождении Клерваля и Кавуа показалась на пороге, Норбер сообразил, что бонапартисты применили известную хитрость.
Очень напугана и бледна, но на лице ни одного синяка и платье совершенно в целости. Над какой несчастной на самом деле они там измывались неизвестно, но она цела…
Но и это дела уже не меняет.. чтобы не ждало его самого, она должна отсюда выйти…
Дуарон был взбешен излишней инициативой подчиненных и по причине, которую им не следовало знать..
Хорошо еще, оба негодяя оказались отнюдь не глупы, оба хорошо помнили, Луиза дама из высшего общества. Её кузен, верный слуга императора и её дядя граф де Бресси, дворянин из числа аристократов нейтральных режиму, из тех, кто не подписал присяги на верность, но и не проявлял враждебности, с ней обращались весьма сдержанно. Её не оскорбляли, тем более не покушались изнасиловать, как того серьезно опасался Норбер. Но угрозы расправы над любимым и женский крик из соседнего помещения морально подавили ее…
Кровавые зверства, которыми грозился Клерваль, предназначались главным образом для ушей Куаньяра, ей он такого не говорил, но сложно сказать, как повернулись бы события, если бы Норбер вздумал изобразить равнодушие к её судьбе? Превратить угрозы в страшную реальность было вполне во власти Клерваля и Кавуа…
- Я сказал схватить и допросить.. я сказал давить психологически в одиночной камере.. но ничего другого я не приказывал!
- Мы решили.. это единственный способ заставить говорить этого фанатика революции.. но удивительно…единственно лишь страх за свою любовницу смог заставить его дать хоть какие-нибудь показания по поводу «адской машины» для императора..
- Он дал исчерпывающие показания?», - Дуарон облизнул разом пересохшие губы. Неужели отец уже в «списках»?! И что будет с дальнейшей карьерой? С жизнью?...Если Клерваль, змееныш всё знает.. донос мог отправиться «куда следует», через его голову…
- Увы, месье, то, что он сказал, дало нам крайне мало, но мы решили, если и далее в том же духе..вопрос времени, он у нас признается даже в наведении порчи…
Вздох облегчения…Умница санкюлот! – Если бы подчиненные могли читать мысли своего начальника, они бы поразились…
- Решать здесь буду я и только я, запомните это оба!», - Дуарон треснул ладонью по столу, - идиоты, д Аркур – женщина из высшего общества и отнюдь не беззащитна, нешуточно исчезновением озабочен её кузен, он может требовать суда и расследования на самом высоком уровне, он верный слуга императора! Теперь мы должны не только освободить её... но и извиниться, сделать всё, чтобы дело не дошло до суда...Делайте всё что хотите, извиняйтесь... но убедите её... максимально вежливо... не подавать жалобу и не предавать огласке эту историю...
- Но кто станет защищать якобинца, месье?.. Он выжмем из него всю нужную информацию, и он исчезнет в этих стенах...
Дуарона нервно передернуло.
- Нет! Куаньяра тоже… следует отпустить.. больше того, если герцогиня не должна даже знать, что я в курсе ситуации.. идиоты.. если что не так.. всю вину повешу на вас..то с этим санкюлотом буду говорить сам..
Ночной визит отца и двух других якобинцев застал Дуарона врасплох.. Крайне суровые условия поставил перед сыном старый Дуарон…
Теперь молодой чиновник старательно изображал сочувствие и возмущение действиями подчиненных, к которым, конечно же, никак непричастен и очень сожалеет:
- Я сам в ужасе от их тупости, примите мои искренние извинения, месье Куаньяр.. Вы свободны.. но вынужден поставить вам одно условие.. не пытайтесь возмущаться и сделать эту.. безусловно, некрасивую историю.. публичной..это мое единственное условие…
Норбер хмуро разглядывал его, сузив глаза. В мыслях проскользнуло с насмешкой откуда-то всплывшее в памяти – «Боятся враги наших старых знамён…»
Помолчав и облизнув разбитые губы, он выразительно склонил голову:
- Хорошо,…но прежде всего, меня беспокоит судьба герцогини д Аркур...
- О чём вы? Она давно уже дома..Этот идиотизм единственно на совести Клерваля и Кавуа.. если допустить, что совесть у них есть..
- Я свободен?
- Безусловно, но завтра.. у меня еще к вам ряд вопросов…
В страхе за судьбу любимого.. да жив ли он еще?! Луиза пришла к д Уарону. Она не знала, что именно он причастен к аресту Куаньяра и считала происшедший эксцесс чудовищным самоуправством полицейских агентов, как и было задумано:
- Несколько удивлен вашим визитом, мадам! Отчего призываете к милосердию вы, дворянка, аристократка, едва не убитая в Аббатстве в сентябре 1792-го, скрывавшаяся в 93-м, арестованная и едва не казненная в 94-м вместе со всей семьей..
Чувство...к этому… якобинцу изменило отношение к ним ко всем? Но никакие чувства не изменят общего положения вещей, мадам... Впрочем.. в чем причина вашего беспокойства, он освобожден буквально часа за три до вашего появления, чем же еще я могу вам помочь? Мадам, этот человек сам для себя главная угроза. Только отказ от активной антиправительственной деятельности и лояльность обеспечат ему и всем подобным безопасное существование..
Между тем, какой странный выбор.. Вы уж извините мою бестактность, но кажется..даже в их среде можно встретить более.. безвредную и добродушную особу.. Позвольте узнать, впрочем, вы в праве на это не отвечать, чем же вас так очаровала эта свирепая личность? Кроме внешности в нем нет ничего привлекательного.. упрямый и жестокий фанатик идеи! А вы.. такая изящная и утонченная женщина с добрым сердцем, как такое возможно, мадам?..
- Вы слишком пристрастны, месье. Норбер совсем не так жесток и бессердечен, как может показаться на поверхностный взгляд. Можете мне не верить, но это.. благородный, очень честный и.. добрый.., да-да, не улыбайтесь так иронически, добрый человек…
Вы правы, нас арестовывали, едва не убили, но именно он спас меня и моих близких в сентябре 92-го и летом 94-го.. и некоторых других людей, только он никогда не станет говорить об этом. Он намного лучше, чем кажется со стороны.. Он органически не способен на подлость, очень суровый.. он всё же никогда не допустил бы зверств, подобных тем, что творили Карье в Нанте или Эбер в стенах Ла-Форс!
- Сударыня, жители департамента Майенн едва ли с вами согласятся, вспоминая гильотинированных и расстрелянных по его приказам в 93-м, можно вспомнить арестованных и казненных при его участии в Париже в 94-м.. Однако, довольно перечислять редкие достоинства этого якобинца..Удивительное дело, и кроме вас всегда находились люди, притом весьма влиятельные…готовые его защищать..
- Мне очень обидно.. все предпочитают видеть его недостатки и еще приписывать ему несуществующие ужасные пороки, а достоинств этого человека увидеть не хочет никто, к нему очень несправедливы.
Д Уарон поднялся.
- Всего доброго, мадам. Если Куаньяр мне понадобится я теперь точно знаю, где его искать...
Конец бонапартистских агентов Клерваля и Кавуа
Месяцем позднее…
Просьба товарища озадачила Лапьера, Норберу понадобилось, чтобы друзья отвлекли на себя внимание полицейских агентов и дали ему шанс, незамеченным, нанести визит Клервалю.
- Что ты задумал? С чего тебе с ним общаться?, - кажется, что Лапьер что-то заподозрил, но отказывался верить возникшей мысли.
- Хочу.. сказать ему пару слов, а вы отвлеките агентов, но так, чтобы наверняка, - Куаньяр был сосредоточен и хмур, - так, чтобы они потеряли меня из виду на это время»…
Побледневшее лицо Клерваля изобразило ужас и замешательство, когда на пороге появился Куаньяр.
А тот решительно зашел, не дожидаясь приглашения, он шел прямо на Клерваля, не сворачивая, хозяин молча отступал, а гость, не останавливаясь, прошел в гостиную.
- Что тебе нужно? - наконец сорвалось с пересохших губ Клерваля, - я готов извиниться.. честное слово, мне жаль…время сейчас такое…мне приказали, зачем ты пришел?»
- За твоей головой!, - Норбер резко распахнул плащ, на боку, на перевязи висела сабля, - ты помнишь, что я обещал тебе после Термидора в тюрьме, и повторил месяц назад!
- Но это бред, ты этого не сделаешь, ты же не убийца, Куаньяр! Даже не думал, что ты примешь всё так остро, для тебя идея и принципы всегда были важнее любых личных чувств и отношений, - в ужасе отшатнулся Клерваль, - на самом деле я никогда и ничего не сделал бы герцогине и не тронул бы её …без приказа Дуарона… и не стал бы ему этого советовать, только не сходи с ума!» Он облизнул пересохшие губы.
- Ты ничего уже не скажешь и никого не тронешь!, - Норбер резким движением выдернул саблю из ножен…
- Я так легко не сдамся, бешеный фанатик! Куаньяр… одумайся.. в 93-м мы были товарищами!
- Шакалы тебе товарищи, выкидыш Термидора!
Клерваль резко метнулся в сторону, на стене висели наградные пистолеты, но сильным молниеносным ударом был повален на ковёр. Короткий взмах…и голубоватая сталь со свистом разрезала воздух…
Квартиру Клерваля он также ухитрился покинуть незамеченным, хотя это было нелегко, помощь друзей оказалась умелой и своевременной…
Но это только первая часть плана…
На следующий день Норбер нашел Лапьера обедающим в их любимом кафе. Тот поднял взгляд от свежей газеты.
- Что нового, Лоран? - тон Куаньяра был отрывистым и в то же время почти умиротворенным.
- Ты знаешь, Клерваль убит в собственной квартире.., - Лоран искоса бросил взгляд из под опущенных ресниц, Норбер понял скрытую мысль, - представь себе, его не застрелили, даже не зарезали… ему отсекли голову, вся гостиная в крови! И ровно ничего не украли..
- Случается, - голос Куаньяра был ровным и слегка бесцветным.
- Он конечно был редкостной скотиной, но умер страшновато…, - Лоран мрачно смотрел на Норбера.
- А что пишут, арестовали того, кто это сделал? Есть подозрения?, - Куаньяр говорил всё это ровно и даже совершенно отстраненно, на взгляд тех, кто мог их слышать. И верно, каким боком его всё это касается?
- Как ни странно даже подозреваемых пока нет..
- Тогда найди тему интереснее Лоран..
Но связный разговор отчего-то не клеился.
Оставшись один, Норбер тщетно пытался сосредоточиться, но событие прошлого дня стояло у него перед глазами против воли. Как самому оценить то, что произошло? О чём он думал?
Поздравь себя, ты убийца? Он мрачно нахмурился и уронил голову на руки. Нет, надо взглянуть на ситуацию под другим углом..
С уважением, Андрей.