Якобинец

никогда не затевал пьяных драк и вообще он сам никогда не видел его в таком состоянии, как в тот вечер. 
 
    Смерть товарища легко объясняла для Лорана это состояние и всё же, что могло привести в дикое бешенство этого холодного, сдержанного человека?

      К вечеру следующего дня Норбер, покосившись на товарища, сощурил припухший глаз  и, подумав, снизошёл до ответа:

- Лоран, они обсуждали недавние погромы мюскадэнов в рабочем квартале Сент-Антуан, коснулись и убийства несчастного Пьера. Знаешь сам, какие шутки теперь в моде у этих выродков – «хороший якобинец – мёртвый якобинец», «встретишь санкюлота -  убей его!

    Нет, я не считаю, что они и есть те убийцы, но они говорили об этом в таком злорадном, циничном тоне одобрения, сначала о нём, которого совсем не знали…они оскорбляли его память, Лоран.  Тогда я поднялся из-за стола, затем переключились на всех якобинцев...все мы видишь ли мразь… достойная  лишь массовой отправки на тот свет и ничего иного, …я был уже рядом с ними.

    Когда один из них предложил поставить в центре Парижа памятник убийцам Неподкупного,  я.. потеряв всякое терпение, предложил щенку выйти и обсудить эту тему по-мужски. 

  Но придурок выдернул шпагу и стал размахивать передо мной, то угрожая убить, то требуя извиниться и обзывая меня при этом «бешеным фанатиком и недобитком Термидора».

  Какая уроду дуэль, я по-нашему, от щедрости народной души,  недолго думая и заехал ему в глаз, ну и другому…, я плохо помню подробности, а бутылку я прихватил по праву, я за неё заплатил!»

  Лоран лишь качнул головой:
- После похорон, то есть завтра, тебе лучше скорее вернуться в Санлис!
- Что я и намерен сделать, Лоран! 

                                                                                Мэр-якобинец

    Раздался стук в дверь кабинета, на пороге мэра Куаньяра появилась темноволосая девушка лет 19-20. Секунды она внимательно разглядывала его и вспоминала высказывания Беатрис  Марни: «Брюнет, смуглый как индеец, весьма  молод , даже своеобразно красив , всё так, но как ужасно холоден и правда, какая мрачная и свирепая складка губ…»
      Неужели он  действительно так жесток, как о нём говорят?!

    Описание показалось ей вполне верным, откуда ей было знать, что «мрачная свирепость» часто объяснялась напряжением нервов и крайней усталостью, а холодность, прежде всего слабая от природы эмоциональность плюс официальная маска. 

- Гражданин Куаньяр, вам чай или кофе?, - услышал он молодой женский голос и с удивлением поднял усталые покрасневшие глаза от документов.
- Кто вы, гражданка? Как вы сюда попали?
- Я сестра вашего секретаря, он сейчас занят с документами, так чай или кофе?
- Если можно кофе, гражданка…спасибо.
- Изабель Ромёф, гражданин…

    С тех пор, Изабель Ромёф, совершенно добровольно,  разделяла обязанности брата, освободив его для работы с бумагами. 

    Куаньяр в качестве мэра удивил жителей Санлиса, одни страстно ожидали от него мести за кровь патриотов, казнённых после Термидора, другие со страхом и злобой ожидали этого.

    Но Норбер был куда большим реалистом, чем казался, однако о прежних привилегиях  нуворишам, конечно, пришлось забыть сразу, казни  грабителей и убийц, которых развелось сверх меры, отчасти коррумпированных чиновников и схваченных роялистов также имели место в Санлисе, но в ограниченных по сравнению с 93 годом масштабах. В основном мнения сошлись на том, что Куаньяр оказался способным администратором. И всё же «господа-граждане» заметно волновались..

    В целом небольшой город жил вполне спокойно, по крайней мере, простые жители были довольны новым мэром и  не имели причин бояться его.

  Он родился и вырос в Санлисе, и судьба жителей родного городка не была ему безразлична.

  Он был человеком идеи и принципа, и жажда обогащения его не мучила совершенно, чего не могли понять «деловые люди» и оттого ненавидели и боялись еще больше. Он не был против тех из них, кто ведет дела в соответствии с законом. Но в основном после Термидора они привыкли устраивать свои дела совсем иначе, уже, поэтому мэр-якобинец вызывал у них крайнее озлобление и ужас.

      Не берет взятки, не нужны банкеты и доступные женщины, тем хуже, думали новые господа, значит, он чудовищно властолюбив и опасен, если же и не взяточник и не властолюбец, значит ничтожный и жалкий глупец, такие люди обо всех судят по себе…

    Норбер в их глазах должен был выглядеть особенно опасным уже потому, что не поддавался их привычной классификации, и не вор, и не властолюбец, и при этом далеко не глупец…так кто же он? Конечно «опасный фанатик»!

  «Новые хозяева жизни», расплодившиеся после Термидора по-прежнему боялись и люто ненавидели Куаньяра. Один из них, лощёный «господин-гражданин» явился как-то в его кабинет…

    Поправив дорогой белоснежный галстук, он уверенно вошёл и решил представиться:
- Гражданин Арно. Коммерсант. Новый житель Санлиса, решил перебраться поближе к Парижу из Лаваля, департамент Майенн.

  Кого-то он смутно напоминал Норберу. Но, заметно изменившийся в лице, гражданин Арно узнал его первым и его губы сложились в недобрую ироническую улыбку:
-Так это вы.. бывший комиссар Куаньяр.. Всё еще живы.. не ожидал увидеть вас..
- Мэр Куаньяр, - холодно поправил его Норбер, - и я тоже менее всего ожидал встретить вас здесь..

- Мир тесен, гражданин Куаньяр, - усмешка Арно выглядела вызывающей - признаться, я не могу забыть тот…сказать мягче очень суровый приём, который вы оказали мне в 1793-м.. В моих глазах вы навсегда останетесь комиссаром Конвента...
- «Вы деловой человек, гражданин Арно, и пришли сюда не ради этих сентиментальных воспоминаний, ближе к делу..»
- Вы совершенно правы, гражданин мэр. Рад, что вы тоже настроены по-деловому, и то верно, на календаре давно не 93 год, те времена по счастью прошли…, - Арно уселся удобнее, положив ногу на ногу. Он почувствовал себя более чем уверенно.

    Норбер, откинувшись в кресле, вдруг неожиданно прерывает его:
- А что происходило всё это время у вас в Лавале?  Вы знали доктора Розели, с ним всё в порядке? Честный добрейшей души человек…, как сложилась жизнь его сестры? А Северьёф, председатель местного клуба, добрый патриот.. Анж Эрбо, общественный обвинитель, что стало с ними?

- О, у вас отличная память, гражданин! Доктор Розели с сестрой уехали в Париж в прошлом году, - Арно,  помолчав, с минуту, мерил Норбера тяжелым пристальным взглядом, словно пытался залезть в душу.

- Вы же понимаете, последствия Термидора не обошли стороной Лаваль, как и прочие города, и Северьёф, наш Робеспьер, и Эрбо, и назначенный вами председатель трибунала Моро и журналист Макэ, наш местный Марат.. многие другие, очень близко познакомились с ножом гильотины, которым так привыкли размахивать в 93-м…»

    По бесстрастному лицу Куаньяра нельзя было понять, что он думает и чувствует, впрочем, как всегда. Эту обманчивую невозмутимость Арно истолковал по-своему, как хороший знак.

- Прошу вас, гражданин Куаньяр в свободное время изучите эти бумаги, - он положил на стол пачку документов, - это касается национальных имуществ, я занимаюсь недвижимостью. Вы знаете, здесь несколько конфискованных особняков эмигрантов, из здешних «бывших» один де Бресси рискнул остаться в стране,… я намерен купить один из них,… это не было запрещено даже в 93-м, - Арно подозрительно покосился на Куаньяра.

    Но ободренный его спокойным молчанием он продолжал:
-  И вот еще.. есть небольшая проблема, мне нужны земли около реки.  Но эти упрямые фермеры-голодранцы никак не желают продавать  свои участки…

    Арно выразительно взглянул на Куаньяра из под опущенных ресниц  и облизнув пересохшие губы, закончил:
- Если вы согласны мне помочь, я был бы весьма… слышите, весьма благодарен вам..

    Куаньяр всё понял правильно, но не подал вида, решив понять дальнейшие планы Арно. Молнией пронеслась мысль, так не случайны три пожара подряд в той части города… «Деловой человек» не сумев договориться о продаже земли, угрозами решил выжить этих людей из их домов… Яснее некуда, не настало ли время наступить Арно на хвост?

- И чем я могу помочь?, - пожал плечами Норбер, - Эти участки кормят их семьи, без земли они ничто, что же им останется, идти к вам же в прислугу или пополнить число нищих  в Париже? Что вы еще придумали, поделиться нет желания?

- При всём уважении, гражданин мэр, вы всё тот же… идеалист, - на холёной физиономии Арно появилось с трудом подавленное раздражение, - подумайте, прежде чем отказывать и не горячитесь, смею напомнить еще раз, на календаре давно не 93 год и Робеспьера с Сен-Жюстом больше нет!, - сейчас в его голосе Норберу почудилась скрытая угроза…

- Гражданин Арно, - тон Куаньяра был деланно ровным и мягким, - как вы думаете, - Норбер и сам чувствовал, что улыбка вышла отменно варварской, и облизнул губы, - посмею я или нет обойтись с вами так же, как 4 года назад?

    Якобинец получал удовольствие от подобных ситуаций, его раздражали эти самоуверенные франты, привыкшие думать, что стоит им щелкнуть пальцами, сослаться на высоких покровителей в столице, тем более выложить перед ним пачку купюр и любое решение «у них в кармане», а ты  – «верный лакей, всегда готовый услужить». А вот тебе комбинация из трех пальцев!

    Чего все эти сентиментальные дебилы ругают времена Конвента?, непонятно… до Термидора в его руках были все рычаги воздействия на сомнительных дельцов вроде того, что самоуверенно развалился перед ним с видом «хозяина жизни».

    Что, мошенник, забыл, как лил слёзы, стоя на помосте эшафота, рыдал и умолял о пощаде, когда сержант привёз гильотину?!
    Чёрт, что бы тебе тогда поупрямиться чуть подольше и не щелкал бы сейчас передо мной пальцами…Что ж, накрахмаленный ворюга, теперь ваша власть, но запомните,  мы еще живы …
   
      Арно поднялся и взял шляпу и трость, меряя Куаньяра ненавидящим взглядом, он произнес:

- А вы не изменились, но я повторяю вам в третий раз, сейчас не 93 год, Робеспьера и Сен-Жюста больше нет,  и управа на вас у меня найдется, я имею в Париже сильных, слышите, очень сильных покровителей, после Термидора ваших там очень не любят, троньте меня и ваша участь решена! Вам грозит нечто худшее, чем потеря этого кабинета!  И всё же, гражданин мэр, поймите меня правильно, - Арно с трудом выдавил кривую улыбку, - я не думаю угрожать вам, больше того, пытаюсь договориться и хочу уладить наш конфликт и потому предупреждаю…

- Вы свободны, гражданин Арно, пока свободны, но эти документы останутся у меня, я должен их внимательно изучить..»,-  Норбер сделал резкий отстраняющий жест рукой, - и если они заинтересуют общественного обвинителя вы первым узнаете об этом..

    Побледнев от гнева больше чем от страха, взбешенный Арно рывком хлопнув дверью, покинул кабинет  мэра Санлиса.

  В злобе он чуть не порвал на себе галстук:
- Революционный фанатик, проклятый якобинец! Когда же наконец прикончат их всех! Он думает, общественный обвинитель рискнет тронуть меня?! Старина Лафоре еще не выжил из ума! Мой арест потянет за собой немало других .. Нет, нельзя терять времени, нужно немедленно писать в Париж.. чёртов ублюдок еще пожалеет, что связался со