сумчатых клювах питание пострадавшему - свежую рыбу.
Её-то и забирают себе «высокоморальные» двуногие « венцы природы»…
« Чтобы понять, есть ли у животных душа, надо самому иметь душу!» - говорил Альберт Швейцер,
но большинство людей живут, словно зомби, не задумываясь, что цивилизация, которой они так гордятся - паразитическая, существует за счет убийства животных и уничтожения Земли. Словно пиявки присосалось человечество к её природным ресурсам, и сосет кровь безостановочно.
Цивилизация наша бездушна и порочна – её главный принцип : сильный убивает слабого, и гибнут доверчивые народы технологически отставших государств, беззащитные старики, дети, животные и растения…
Навсегда остался в памяти лозунг , висевший в нашей школе - на красном полотнище крупные, золотом, буквы: «Мы не можем ждать милостыни от природы,
взять их у нее – наша задача!», так напоминавший мне ленинский призыв «грабь награбленное»,
лозунг, по сути, означавший:
«Мы не можем ждать, когда вы добровольно отдадите ваши ценности, отобрать их у вас – наша задача!»
Как тут не вспомнить Льва Николаевича:
«В безнравственном обществе все изобретения, увеличивающие власть
человека над природою,- не только не блага, но несомненное и очевидное
зло».
Однажды заметила: за мной и моим пернатым семейством наблюдают две незнакомые, серые вороны. Словно два шпиона, стараясь быть неприметными, осторожно выглядывали они из-за дерева. Бросила им немного зерен. Птицы сразу не подошли - подождали, когда я удалюсь на безопасное расстояние. На следующий день в это же время вороны появились вновь. И уже ждали меня каждый день. И не две, а целых пятнадцать! И ещё небольшая стайка голодных воробьев, ведь весна на Крайнем Севере затяжная: снег не сходит долго, лежит иногда и в мае, и пока не покажется травка, не проснутся насекомые, птичкам приходится туго.
Холод не так страшен, как голод. Сытая птичка сохранит тепло на несколько часов – до утра.
За воробьями, к месту кормления подтянулись ещё две тощие бездомные собаки. Словно отверженные, из касты неприкасаемых, близко подходить они боялись, довольствуясь тем, что удавалось мне бросить на землю подальше от ворон.
Вскоре птицы настолько привыкли ко мне, что сопровождали каждый раз, когда я выходила на прогулку – вороны, голуби, воробьи, собаки, и даже бездомные кошки крались следом!
Кормление голодных животных вызывало у меня чувство умиротворения, радости, словно свет в душе зажигался от ощущения своей нужности, полноты бытия! Ни один сеанс психотерапевта, наверное, не имеет такого благотворного влияния! Очевидно, когда человеку, плохо, тяжело, легче сострадать, и заботиться о ком-то другом.
Мирное созерцание мной пернатых внезапно было прервано оглушительными воплями:
– О…ела! Зачем их кормишь? Мусор разводишь? Засрут весь двор! – истерично визжали две мордатые, толстые бабы, лузгавшие семечки.
- Им холодно, они живые, - робко пыталась я им объяснить, - есть хотят, жить хотят…
- Живые? Дура набитая! Их уничтожать нужно! Воздушных крыс этих, да кабыздохов грязных! Чтоб людЯм не мешали жить! – заорала одна.
- А ты чтоль, не узнала эту девчонку? - взвыла другая, - Её родители - буржуи сами в квартире собак нечистых держат - дом оскверняют! ЛюдЯм есть нечего, а они собак кормят!
Меня всегда удивляло, почему самое преданное, беззаветно любящее, самоотверженное существо - собака, служащая верой и правдой человеку тысячи лет, может как-то «осквернить» его жилище? Осквернить свое жилище может только сам человек! Загадить квартиру, разбить электрические лампочки в подъезде, изрисовать неприличными картинками стенки, сломать двери лифта, и даже оставить на полу отходы жизнедеятельности своего организма…
Но ему легче списать все проблемы на других живых существ, найти крайнего, «козла отпущения», уничтожить, отравить, расстрелять…
И не принимать, ненавидеть тех, кто им не понятен, кто имеет иную точку зрения.
Если гопник, например, изнасиловал сестру, избил родителей – его не ненавидят, а принимают, жалеют, оправдывают, и даже жертв в его преступлении обвиняют, дескать, сами виноваты!
Человек же милосердный, кажется им юродивым, чужим и непонятным, а все непонятное быстро становится объектом ненависти.
Злобные тетки визжали так, что казалось, голова моя вот-вот взорвется! Хотелось закрыть уши руками, а ещё лучше, заткнуть орущим бабам глотки.
- Чего к ребёнку привязались, дурынды? – поспешила к нам маленькая, сухонькая, седая старушка, - птички мусорят? Да от вас мусора на несколько порядков больше! А давайте убьем всех животных в городе! А лучше везде! И людей добрых запретим! И вообще всех запретим, кроме вас - дур горластых!
- Корми птичек, дочка! - повернулась она ко мне, - Не слушай глупых женщин! Кормить птиц – себе на добро! Издревле считалось: кормление птиц, бездомных животных - доброе дело, за него дарует Господь свою награду!
- Ага! Жди награду, в ящик скоро сыграешь – увидишь её там! – взвизгнули мордатые, - И вообще, какой Бог?! Что несёшь, старая? Нет никакого Бога! Чему будущую пионерку учишь? Религиозная пропаганда в нашей стране запрещена! Мало отсидела? По лагерю соскучилась?
И, словно одержимые бесом, тетки орали, матерились, угрожали - устроили такой гвалт, куда там до них воронам!
Ругань, очевидно, не понравилась и сидевшим на деревьях птицам. Во всяком случае, вороны правильно поняли ситуацию. Одна из них, снялась с дерева, и, как бы, случайно, уронила недоеденную тушку крысы прямо за шиворот одной из баб…
Из последовавшего затем потока трудно переводимого, трехэтажного мата, я поняла, что объявлена ведьмой, колдуньей, сумасшедшей, врагом народа, и, конечно же, вредителем, которого надо было задушить ещё в колыбели…
Дабы более не становиться объектом агрессивной ксенофобии, я решила кормить своих подопечных не во дворе, а в укромном месте – за сараями, где меня, возможно, никто не будет видеть. Почувствовав мое желание сохранить наши отношения в тайне, вороны соблюдали конспирацию, и ждали меня только там. Я выходила из дверей школы, спускалась по ступенькам, и не видела ни одной птицы. И лишь, когда удалялась от здания метров на пятьдесят, меня встречала «дозорная» - некоторое время ворона следовала за мной по пятам, а когда убеждалась, что я иду в наше потайное место, летела вперед, чтобы предупредить всю стаю: идет! встречаем!
Мое появление сопровождалось восторженными ,громкими криками. Птицы сидели на ветках, и орали во все горло! Словно театральные зрители, добившиеся, наконец, выхода любимого актера на БИС! Не хватало цветов и объятий. Впрочем, я уже была готова к тому, что скоро буду при встрече пожимать вороньи лапки. Ведь, практически, каждую из них, я знала индивидуально. Они вовсе не были « на одно лицо», как китайцы или корейцы для европейцев. Каждая птица была яркой личностью со своими неповторимыми качествами характера.
Мне хотелось, чтобы каждая из них была счастлива, наслаждалась красотой природы, вырастила бы здоровое потомство, а весной и летом защищала лес от насекомых…
Я даже давала им имена!
Старый, грозный Каррр, судя по взлохмаченному оперенью и хромоте, был стариком. Сколько лет он прожил на свете? Говорят, отдельные особи живут до 60! Значит, появился на свет ещё до революции, и воочию наблюдал строительство нашей мурманской железной дороги! А после интервенции и гражданской войны, видел, как огромное количество репрессированных: «вредителей», раскулаченных, осужденных по 58-й …
- узников трех десятков(!) ИТЛ Кольского полуострова, утопая в болотах, в чудовищных условиях создавали индустрию Заполярья. Только на строительство нашего металлургического комбината, пригнали тогда 15 тысяч зэков!
Косточки многих из них сейчас где-то в тундре лежат, среди разваливающихся лагерных бараков, да вышек вертухайских…
Знают вороны, эти места…
Ранее на Кольском полуострове жил лишь один северный народ – саамы (лопари).
С начала 50-х, бывшие политические заключенные, лишенные права вернуться в родные края, спецпереселенцы (раскулаченные советской властью крестьяне), составили основной костяк населения новых, промышленных городов Кольского полуострова. От них пошли рабочие династии горняков, обогатителей, строителей, учителей…
Репрессированные по 58 статье, как правило, были выходцами из старой, потомственной, ещё дореволюционной интеллигенции - это были носители русских культурных традиций. Благодаря их стараниям, в городе начал работать самодеятельный театр, изостудия, открылась музыкальная школа.
Там я встретила своего первого учителя по скрипке - Якова Давыдовича, ставшего родным и незаменимым человеком, настоящим другом, тем самым «лучом света в темном царстве»! Уже в преклонном возрасте, осужденный на десять лет ИТЛ за рассказ анекдота, потерявший на тяжелых работах здоровье, бывший скрипач одесского филармонического оркестра сумел сохранить доброжелательное отношение не только к людям, особенно детям, но и животным.
В крохотной комнате его барака всегда было полно спасенных от лютых морозов кошек, котят, щенков, которых он пристраивал в добрые руки, и каждый свой урок начинал со смешного рассказа из их жизни.
А каким изумительным, каллиграфическим подчерком писал он задания в моем дневнике! Это были настоящие произведения изобразительного искусства! Так писать обучали только в царских гимназиях!
Яков Давыдович часто вспоминал о своих детях, ставших без него взрослыми, ждал писем от друзей, близких…
Дождался ли? Не знаю.
Во всяком случае, когда через год, после моего поступления в музыкальную школу, он умер от внезапной остановки сердца, в последний путь его провожали только ученики и педагоги.
В семьях старых интеллигентов, как правило, царила атмосфера благожелательности, взаимопонимания. Они резко отличались от семей бывших уголовников. Никогда, ни от кого из них я не слышала мата. Даже в лагерях, стараясь не потерять человеческий облик, они оберегали себя от словесной грязи. Мат ассоциировался с большевиками, их разнузданностью, хамством и бескультурьем. Ведь культура - это, прежде всего, язык, отражающий видение человеком окружающего мира. Матерная ругань убивает душу, чистые слова – лечат и возвышают.
Ныне же вся современная общественная атмосфера пропитана матом. Мощным потоком льется он с киноэкранов и театральных подмостков. А недавно один из современных «интеллигентов» - композитор(!) обратился к президенту с просьбой узаконить мат!
«Чем интеллигент
"Порой стречаются люди, после беседы с которыми, понимаешь, что не все плохо в современном мире", - точное утверждение