Навстречу радуге. Да пройду я дорогой тернистой

любое лекарственное средство в той или иной мере могло затуманить сознание. И как же тогда кто-то смог бы меня услышать?
Перед новым, две тысячи девятнадцатым годом, когда казалось процесс, продвигался без прямого моего вмешательства и шёл ровно и без сбоев, я эгоистично решил, что могу наконец-то расслабиться, немного позаботиться о себе. Врач – невролог после осмотра посоветовал обратиться в специальный центр, созданный для таких горемык,  как я, переживших ужасные потрясения психики.  Я направился по указанному адресу. Пожилой доктор с необычайно добрыми глазами, тоже потерявший близкого человека, внимательно выслушал меня. С максимальным тактом и максимальным сочувствием посоветовал, как быть дальше. После обследования диагностировал посттравматический синдром в классической форме и прописал приём анти депрессантов, о которых я до упомянутого дня не имел и малейшего представления. Одновременно с обстреливанием крупнокалиберными снарядами памяти и сознания, прописал курс неврологического лечения, состоящего из капельницы и внутримышечных уколов.
Так как врачи установили тесную связь, возникшую между воспоминаниями и усилением боли в спине, мне ничего не оставалось, как начать принимать лекарства. Первые таблетки я выпил тридцатого декабря. Ох, как же съехало сразу в сторону сознание, и затуманилась окружающая реальность! Я шарахался по квартире как пьяный, задевая плечом все давно знакомые косяки и шкафы.
Мне стало вдруг хорошо, я едва слышно бубнил молитвы, забывая, где начинается  начало, а где следует конец.
И в тот момент пропустил удар.
Через три дня, первого января нового года, как и принято, во многих семьях, отправился с подарками поздравить отца и мать. Когда вернулся, меня встретила Наташа. По выражению лица сразу понял, что меня ждёт дурная весть.
- Сядь, - попросила она таким голосом, что сердце ушло в пятки, - нужно поговорить.
Надо сказать, что Наташа всё больше и больше проникалась важностью происходящего.
- Вика в больнице. У неё сильное кровотечение. Я так и знала, что этим всё закончится.  Скорее всего, детей удалят.
- Мы их потеряем? – ошеломлённый, я не хотел, не желал поверить услышанному.  Стоял как громом поражённый на месте и с трудом вдыхал воздух. Неужели я лишусь последнего шанса, за который так упорно держался всё последнее время?
В тот же день я бросил принимать прописанные лекарства и со всей силой чувств, вкладывая в каждое произнесённое слово все страдания, что терзали меня; всю боль, что не давала покоя и всю надежду, которой жил принялся умолять помочь мне всех, кто услышит, во всех небесных сферах. Я просил спасти их. Спасти моих детей.  Предлагал забрать мою жизнь, но только позволить им прийти в наш мир. Хотел, чтобы моё здоровье перекачали и передали им. Ведь мне казалось, что я почувствовал Сашку в тот день, когда помогал прицепиться и закрепиться будущей жизни, меня не покидала призрачная надежда, что он вернётся, таким образом, ко мне.
Наталья посетила Вику в больнице раз, второй, третий. Очень быстро у нас сложились довольно дружественные отношения. От врачей Наташа услышала признание, что они никогда  не видели, чтобы эмбрионы так боролись за жизнь. Обычно такое явление наблюдается у девочек, но крайне редко у мальчиков.
Тем временем Вику перевели в новый, современный центр, где она легла на сохранение, ведь в обычном роддоме предлагалось лишь одно решение всех проблем – убрать плоды.
Наталья тем временем, изводя меня, не проходящей тревогой и паникой, всё мучилась каждый вечер по поводу возможных выкидышей и врождённых аномалий.
Я же продолжал ту битву, которую начал.
Скоро колени стали багровыми, потом на них образовались кровавые корки, которые превратились в плотные коричневые мозоли. Наверное, совсем как у тех девиц дурного поведения, что выбрали себе одну из древнейших профессий.
Я словно попал в другую реальность, не выходя из своей.  В ней оказались я, мои мечты, страдания и любовь. А так же все те, кого я звал и просил откликнуться. Люди, дома и небо моего мира  превратились в тени, что изредка всплывали для сознания, все посторонние мысли покинули голову, в ней осталась одна идея, одна движущая сила.
Здоровье продолжало ухудшаться. Вика по-прежнему находилась в больнице. Одна неприятность следовала за другой. Когда удавалось пройти новое препятствие, тут же возникало новое.  Нам помогали, но в то же время кто-то или что-то пыталось всеми силами помешать.
Я так отчаянно взывал о помощи, что меня услышали не только в неизвестных ещё нам сферах бытия, где как оказалось, плелись наши судьбы, но и на земле.  В моё распоряжение попали несколько работ Натальи Зяблицкой, на которых были запечатлены монахи из мужского монастыря в селе Коробейниково. Я распечатал их на довольно плохом принтере и принялся обращаться в определённое время и к ним, прося пробить мысленно туннель от монастыря до нашего дома, до Вики, по которому бы напрямую пошли молитвы, что помогли бы всем нам. Совсем недавно Наталья вновь посетила  монастырь, а когда вернулась, так сразу и позвонила мне:
- Скажи мне, - спросила она. – А ты говорил слово «помогите», когда звал их?
- Да постоянно, - заверил я.
- Настоятель сказал, - негромко произнесла она,  - что слышал тебя.  Слышал в одно и то же время то ли крик, то ли стон – «помогите»… И молился за вас.
Время, что я взывал к обителям монастыря, было известно только мне и, как оказалось… ему.
Постепенно стало тяжело двигаться. Совсем недавно я мог легко отжать машину, штангу далеко за сто килограмм, а теперь  каждое движение стало сопровождать резкая боль.  Тело высохло и развалилось. Дух же мой становился всё сильнее. Моя связь с невидимыми силами и покровителями всё усиливалась. По много раз в день на меня стали спускаться невидимые волны, что гладили голову, омывали невидимыми потоками тело, заставляя трепетать кожу.
Я усиленно просил о чуде.
С Викой происходило нечто тревожное. В её теле по мере продолжения беременности возникала  одна патология за другой.  Я уверен, что по тому, через что она прошла можно написать неплохой учебник по патологиям беременных.  Она не сдавалась. Каждый день билась как львица за не рождённых детей, пытаясь привести их на свет. 
Скоро Вика снова легла в больницу с новым кровотечением, что вызвало очередную  волну паники у моей Натальи. Нам вновь объявили, что детей она, скорее всего не сможет выносить, что нужно быть готовым ко всему. Следом за Натальей  я тоже срывался и шептал:
- Неужели всё? – но вновь и вновь находил в себе силы на молитвы. Выползая на улицу, на работе и дома, утром и вечером я произносил вслух и про себя:
- Да пройду я дорогой тернистою…
Каждый раз, когда уверяли люди и развивающиеся события, что завтра у нас  не будет, оно неизменно наступало.  Всякий новый прорыв в лучшую сторону оказывался очень тесно связан с более интенсивным молением. Я закрывался, не слушал никого и ничего, всецело погружаясь в области неизвестного и неисследованного.
  Эту закономерность скоро поняла и уловила и Наталья. И крепко задумалась. Ведь тому вмешательству в действительность, что она наблюдала, не было никакого рационального объяснения.
Тот эмбрион, что прицепился снизу непременно и много раз должен был погибнуть. Несколько раз он практически выпадал из своего уютного тесного мирка наружу, опускаясь головой в горло матки. Но всякий раз, услышав мои стенания, невидимая сила поднимала его вверх.
- Такого быть не может, - в недоумении говорили врачи.
После того, как мне в начале января удалось первый раз отмолить опасную ситуацию, семнадцатого числа того же месяца мне на голову впервые сел голубь. Я шёл по оживлённой улице, центральному проспекту Ленина, напротив Нового рынка. Вокруг лежал снег, и было холодно.  И вдруг сверху, с крыши здания спикировал одиночный голубь и уселся прямо на голову.  Я прошёл десять или двадцать метров, прежде чем он взлетел. Мне никогда не забыть выражение лиц тех людей, что шли мне навстречу. Не знаю, как всё это представление выглядело со стороны, и что там голубь делал, ведь, к сожалению, присутствие глаз на макушке природа не предусмотрела.  Но я прекрасно помню округлившиеся до размеров маленьких тарелок глаза симпатичной женщины лет тридцати, что шарахнулась от меня в сторону.
А я шёл сквозь толпу с голубем на голове, пока он не взлетел.
Я долго размышлял насчёт Натальи. Может ли она быть матерью детей, учитывая те трагические обстоятельства, при которых мы потеряли Сашку? Или же я должен встретить кого-то другого. Примерно через месяц после описанного случая Наташа совершенно рассеяла все мои сомнения.  Как-то пришла домой и легкомысленно, со смехом рассказала комичную на её взгляд историю. Так же на оживлённой улице, взлетая, голубь, один из многих в стае, мазнул её по лицу крылом.
Вскоре исходя из пережитого  сделал вывод, что те, кто мне помогают далеко не всемогущие создания.  Что они могут прийти на помощь только тогда, когда человек сам со всей искренностью пойдёт к ним навстречу.  Соответственно и чудо возможно  только с проявлением обоюдного желания, где человек выступает всего лишь проводником высшей силы, которая в свою очередь не может проявиться без него. Наверное, все те чудеса, что иногда встречаются нам в описаниях прошлого, имели место быть на самом деле. Просто чудотворцы могли создать ту обоюдную связь, о которой я рассказываю.
В начале февраля у нас внезапно в квартире расцвели необычайно фантастически красивыми бутонами цветы во всех цветочных горшках, которые Наталья давно перестала поливать. Чудесные ростки жизни на совершенно сухой почве. Многие знакомые и родственники  приходили и смотрели на чудо, не веря своим глазам.  Надо сказать, что все они цветут до сих пор, уже девять месяцев подряд и ни один лепесток не упал на подоконник, хотя Наталья по-прежнему лишь изредка поливает землю. В то же время небольшое декоративное дерево в довольно крупном горшке, что стоит у нас в обеденной зоне как-то незаметно поменяло листву.  Старая листва частично опала, частично куда-то пропала, но вместо неё мы обнаружили новые листочки, мягкие, бархатистые и шелковые на ощупь.
Как только зацвели цветы, с нами начали происходить странные вещи. Между нами и не рождёнными детьми, что возникли в результате слияние моего сперматозоида и яйцеклетки Натальи, находящихся в чужом теле и  далеко от нас возникла необычайно прочная пугающая связь.  Как только наступал очередной кризис, мы уже знали о нём до того, как нам сообщали из больницы. Оба мы вдруг начинали чувствовать себя плохо, ощущение тревоги раздавливало грудь, давление зашкаливало, и мы едва могли двигаться. Когда же удавалось пройти очередной тяжёлый этап, всё моментально проходило. На основании неоспоримых фактов, я пришёл к выводу, что духовное родство, родство душ намного сильнее кровного, ведь оно проявилось настолько необычно до рождения детей.
Тем временем после нескольких внутренних кровоизлияний внутри матки Вики  образовалась гематома, которая со временем приобрела форму закрытой твёрдой оболочкой капсулы.  По своему расположению, возле входа  новообразование