Урушдаур

кожу, пыталось проникнуть в закрытые глаза. Я вновь услышал его голос в завываниях ветра. Теперь я знал, как усовершенствовать ритуал, чтобы он даровал мне бессмертие.

Протяжный скрип дверей заставил меня открыть глаза. Старик стоял на коленях и шептал хвалу Владыке, его глаза были полны песка, а тело покрыто кровоточащими мелкими ранами, словно тысячи маленьких кинжалов порезали его.

Царь богов и людей выказал свою волю и покарал сомневающегося. Несмотря на все наши старания Уршур потерял левый глаз.

На следующий день, старый жрец принёс глиняные таблички с описанием ритуала. Урушдаур был назначен на последний день праздника акита Экура в честь сбора урожая.

У нас было достаточно времени, чтобы усовершенствовать ритуал, как велел мне Энлиль.

Ночами, старик исполнял волю Бога: выдалбливал с помощью молоточка и острой тростниковой палочки знаки клинописи на моей кожи. Он наносил слова Царя богов и людей, что навсегда отпечатаются на моей душе, прикрепят её к среднему миру и закроют для неё врата в Страну, из которой нет возврата. Начал Уршур с ног, и постепенно шёл вверх. Спина же была оставлена для высекания ритуала Урушдаура.

Я стойко терпел, но, когда боль становилась невыносимой, я курил гил. Однако он со временем перестал обезболивать, тогда я прикусывал затянутую в кожу ветвь пальмы, давя крик. Несколько раз я терял сознание от боли. Уршур хорошо выполнял волю Владыки-ветра: тщательно обрабатывал мои раны и давал время на заживление и отдых, прежде чем приступал к следующей части моего тела.

Мой новый сосуд - мальчик шести лет внимательно следил за нанесением знаков на моё тело, помогал старому жрецу. Жесткая диета из священных плодов финиковой пальмы, особенных растений, должна была подготовить сосуд к принятию меня, ослабить связь его души с телом. На рассвете Уршур опаивал мальчишку специальной настойкой радости, сделанной из гила. Она погружала сосуд в длительный сон, во время которого его душа покидала тело.

И вот настал последний день долгожданного праздника. В этот раз, быка в жертву приносил сам верховный жрец.

Всё было готово для Урушдаура. Моё тело было полностью покрыто клинописью, знаки на спине ещё кровоточили. Душа едва держалась в сосуде. Моя же душа была сильна как никогда. Мне всё чаще снились сны, в которых со мной говорил Энлиль, рассказывая и показывая, как он создал всё, что окружает нас. Он ждал меня. После ритуала я должен был стать равным Богу, жить вечно.

Сам Царь всех богов и людей должен был помочь нам с ритуалом. Мы ждали возврата отца нашего - Энлиля в его покоях. Я лежал вместе с сосудом на каменном столе, что на сегодняшнюю ночь должен был стать алтарем, и пытался прочитать волю Владыки-ветра в пляске огня, что отражалась в драгоценных камнях на потолке.

И как только за дверью послышалось завывание ветра, Уршур, опоил меня и сосуд настойкой радости и начал свою молитву:



«О, Отец наш, Великий Энлиль, ты вездесущ!

Исполинский бык, не знающий страха, неведающий преград,



Перед моим взором встал большой бык с длинными рогами. Я не мог оторвать взгляда от него. Мускулы буграми перекатывались под шерстью, которая отливала серебром в свете Луны. Он будто светился изнутри. Клубы дыма валили из его ноздрей, песок столбом поднимался из-под его копыт, но взгляд его был спокоен.



Повелитель, обитель чья Ниппур, стоит во главе городов,

Повелитель, внемлить словам которого жаждут все города,

Всё живое, от истоков земных до пределов небесных, смиренно ждёт приговора твоего!



О, Великий Энлиль, что восседает во главе богов,

Хозяин храма Экур, исполненный могущества и силы,

Наполнят же мощью чресла твои

Жертвы, что приносим мы!



О, Отец наш, Великий Энлиль,

Стенания о тебе,  заполнен мир,

В хвалу тебе, наполнены кровью жертвенные чаши!

Возродись же, Царь людей и богов,

О, Великий Энлиль!



Неистовый ветер, приводящий в трепет всё живое и неживое,



Порыв ветра открыл массивные дубовые двери, обитые серебром и камнями. И я видел, как Энлиль в образе песчаного быка, что явился мне, зашёл в свои покои.

Уршур продолжал напевать:



О, Великий Энлиль, отец наш, к тебе обращаюсь,

Затворы небесные уничтожь,

Замки все сорви,

Закрытые врата небес отвори,

Эндура пусти.

Песчаный бык начал свой бег по помещению. Массивные двери хлопали, словно лёгкие крылья неугомонной стрекозы. Подобно грому, голос Уршура заполнил покои, эхом отражаясь от стен и потолка, и, казалось, перекрывал и вой ветра, и ликование народа на улице.

Слово, покинувшее уста твои, незыблемо,



О, отец наш, Великий Энлиль, Господин храма Экура,

Могущество твоё безгранично,

Боги небесные и земные подчиняются воли твоей!

Всё живое рождается по велению твоему!



Яви же силу свою!

О, Великий Энлиль!



Погасли факелы. Я ощутил уже знакомое мне горячее дыхание Владыки-ветра. Тело сосуда забилось в диких конвульсиях. Исполненный силы голос жреца вливался в мои уши:



Наполни же сосуд светом своим!

Металлический блеск отразился в драгоценном рубине на потолке, что-то холодное коснулось моей шеи. Ветер вторил словам Уршура, что сейчас гремели бурей. Я чувствовал, как кровь забила струей из моей шеи.

Омой Тень, покинувшую Эндура,

Водами Жизни, что во власти твоей,

Я наклонил голову в сторону сосуда, что лежал не шевелясь. Его бледное, искаженное болью, лицо было повёрнуто в мою сторону. Пена, пузырясь, медленно вытекала из открытого рта, частично скрывая мертвенно-бледный, вывалившийся язык и синие губы. Зрачки сужены, стеклянный мёртвый взгляд. Я не мог пошевелиться, холод заполнял моё тело. Вокруг же меня плясал Энлиль в виде серебряного быка, выдыхая в такт жреца слова, что рекой плыли по покоям:

Да не распахнутся перед ним врата в Страну, из которой нет возврата,

Закрепи же душу Эндура, во славу свою, Владыка, в срединном мире,

И вернётся Эндур возрожденный!



Дыхание младенца – есть возрождение!

Юная любовь – есть возрождение!

Воспевание тебя – есть возрождение!

Мудрость жрецов – есть возрождение!



Воскреснет, Эндур, ликующий,

Воскреснет, Эндур, просветленный!

С сего дня запечатаны двери Страны, из которой нет возврата,

И будет служить тебе, Эндур, помолодевший, вечно!»



Старый жрец замолк и устремил на меня свой одноглазый взгляд. Мне хотелось кричать, но тело уже не принадлежало мне.

«Сосуд мёртв!!!» - билась в агонии мысль в моём угасающем сознании.



Февраль 2019 года

Алекс Тёмных