Пришел сам к силовикам и сказал: – Арестуйте меня.
– Ну и чего ты, интересно, натворил? – спросил какой-то их командир, вскинув свои вялые глаза.
– Да пока ничего. Просто хочу сесть из солидарности с протестующими.
Он сразу повеселел: – Это заслужить надо, друг любезный. Ты на протестах был?
– Нет.
– Тогда и говорить не о чем. Нет состава, иди гуляй.
– Но их же заметали тоже без состава, всё надумано, я же знаю.
– Да ничего ты не знаешь, – оборвал он меня презрительно. – Замели – значит было за что. Акции не санкционированные…
– Ну и меня возьмите, раз я с ними заодно, жалко вам, что ли?
– Нет состава, – сухо повторил он.
Я на секунду задумался, а потом, по примеру известного футболиста, схватил стул и, что было силы, грохнул им по столу командира.
Он на секунду оторопел, но тут же, сорвавшись с места, шарахнул мне дубинкой по голове (она у них, как видно, всегда наготове). – Да я ж тебя..!
– Ну, теперь-то есть состав? – спросил я, подымаясь с пола и держась за голову.
– Теперь есть. – Он вызвал кого-то из своих орлов и тот принялся с моей помощью составлять протокол.
Наконец, все было оформлено, и я удовлетворением подписал бумагу о моем злостном хулиганстве.
– Спасибо за понимание, – сказал я. – У меня только одна просьба, не помещайте меня в одну камеру с протестующими.
– Это почему же? – удивился командир. – Все, наоборот, просятся к своим. Ты же с ними заодно?
– Это чисто идейно. Я поддерживаю протест, но сами протестующие… – Я замялся.
– Что, не нравятся? – ухмыльнулся он.
– Ну, идеи всегда лучше, чем люди, поэтому не хотелось бы вконец разочаровываться. Толпа как-никак уродует людей.
– Это ты правильно говоришь, – закивал он. – Несанкционированные массовые скопления до добра не доведут.
– Сам понимаю, – откровенничал я, – надо быть выше этого, главное – что нас объединяет… Но как-то не получается у меня с ними реально сойтись, что-то отталкивает, все эти надрывные выкрики, призывы, скандирования… Не люблю я этого.
– Ну что ж, ясно, – сказал он. И со злобненькой улыбкой бросил другому: – Давай его к протестующим на перевоспитание. Пусть налюбуется на них у параши по полной. Тогда, может, забудет про свою солидарность.
Я гневно посмотрел на него и, сам того не ожидая, с запалом заскандировал: – По-зор! По-зор!
|
