Утром пятнадцатого августа Кейт вошла в туннели оперативного штаба обороны и обратила внимание на загадочные улыбки коллег. Очевидно, произошло что-то важное, но что именно, было непонятно. В рабочем зале командного центра также царила таинственная атмосфера. Кейт взяла в руки палку-указку и в ожидании распоряжений заняла рабочее место у стенд-карты. Кэмпс стоял у противоположной стены и оживлённо говорил по служебному телефону. Он заметил Кейт и в знак приветствия слегка кивнул.
Как только Кэмпс закончил разговор, он подошёл ближе и поинтересовался:
– Доброе утро, мисс Бидлер. Вы были в госпитале? Как здоровье нашего героя?
– Доброе утро, сэр. Всё хорошо: лёгкие сквозные ранения мягких тканей левого плеча, задет левый бок, пули прошли навылет, кости целы. Серьёзных повреждений нет, но диагностирована большая потеря крови. Сделано переливание, на сегодня состояние Уилсона удовлетворительное, – повторила она слова дежурной медсестры и добавила: – Он просил поблагодарить за вино и сыр.
– Бросьте, мы в долгу перед ним за «Огайо», – Кэмпс хотел удалиться по своим делам, но Кейт его остановила:
– Разрешите обратиться?
– Слушаю.
– Вчера меня не было на службе, а сегодня лица наших коллег так и светятся от радости. Не подскажете, что произошло? Неужели Германия заключила с нами перемирие?
Кэмпс задумчиво посмотрел в ответ и спросил:
– Вы ничего не знаете?
– Кейт отрицательно мотнула головой.
– Ах, да! Вы, девушки, не читаете утренних газет, – и он с улыбкой продолжил: – Пришли директивы о смене командующих в Северной Африке: вместо генерала Окинлека назначен генерал Харольд Александер. Восьмую армию под Эль-Аламейном возглавил генерал Монтгомери.
Но ни смена военачальников, ни их фамилии Кейт ни о чём не говорили. Заметив в её глазах недоумение, Кэмпс попытался внести ясность:
– За это лето в России немецким войскам удалось добиться серьёзных успехов: в июле пал Севастополь, уже почти взят Воронеж, южнее вермахт дошёл до Волги и вышел на Северный Кавказ. Но, несмотря на это, русские стоят насмерть – немцы несут огромные потери. Наши противники всё ещё не могут справиться с русскими и начали переброску под Сталинград сил с Сицилии. На восточном фронте разгорается решающее сражение, которое должно решить судьбу кампании этого года...
Названия городов далёкой и неизвестной страны Кейт также ничего не сказали. Кэмпс понял её замешательство, ещё раз улыбнулся и объяснил:
– А это значит… Это значит, мисс, что операции по высадке итало-немецких сил на Мальту не будет. Сейчас внимание врага приковано к тому, что происходит в России, и, возможно, нам удастся переломить ход войны в Северной Африке в нашу пользу.
Кейт слушала Кэмпса и, хоть с трудом понимала его слова, но обрадовалась услышанному: «Неужели весь этот кошмар скоро закончится?»
К середине августа 1942-го года обстановка на полях сражений Второй мировой войны и в самом деле стала неоднозначной. На восточном фронте, после окружения и разгрома в мае под Харьковом ударных группировок Южного и Юго-Западного фронтов, вермахту удалось продвинуться вглубь СССР. Противник вышел на Кавказ, к Волге и пытался закрепить свои успехи. Для удачного завершения летней кампании – штурма Сталинграда и выхода к бакинской нефти, германским войскам срочно требовались подкрепления, но взять их было негде.
В начале 42-го года операция по захвату мальтийских островов также должна была стать решающей. Но к середине лета ситуация на этом участке войны тоже резко изменилась. Если к началу осады Мальты на ней находилось не больше четырёх тысяч солдат и три устаревших самолёта-биплана «Гладиатор», то к августу силы англичан состояли уже из пятнадцати пехотных батальонов (одиннадцать британских, четыре мальтийских) общей численностью до 26 000 человек. Танковую поддержку оказывал 1-й Королевский танковый полк из лёгких танков «Матильда» и «Виккерс». Несмотря на то, что общее число боевых машин не превышало десятка, в боях на ограниченном пространстве островов они могли сыграть решающую роль. Выросли и артиллерийские силы. Подвижные подразделения насчитывали до шести полевых батарей. К концу лета береговая артиллерия Мальты включала в себя девятнадцать прибрежных крупнокалиберных орудий, сто тридцать орудий береговой обороны меньшего калибра, сто двенадцать тяжелых и сто сорок четыре малокалиберных зениток. Не стоило забывать, что с июня 40-го года в портах Мальты базировались подлодки 10-ой флотилии и другие корабли ВМФ Великобритании. Помимо этого, к августу 42-го года на мальтийских островах базировалась авиагруппировка уже из сотен боевых самолётов различных марок и модификаций. «Созревшее яблоко», как назвал Муссолини Мальту в начале осады острова, превратилось в «крепкий орешек». Англичанам удалось настолько укрепить броню «непотопляемого авианосца», что любая попытка штурма могла закончиться для противника неудачей, если вообще не катастрофой. Понимая это, Гитлер не торопился с высадкой морского десанта.
С другой стороны, помимо успехов в России, противник добился впечатляющих результатов и в Ливии. В конце мая 42-го года немецкие войска под командованием Роммеля перешли в наступление и к западу от Тобрука прорвали оборону британцев. Бои шли тяжёлые. С двадцать шестого мая по одиннадцатое июня англичане и части «Сражающейся Франции» стойко обороняли форт Бир-Хакейм, пока не получили приказ отступить. Британские подразделения покинули Ливию и отошли к Эль-Аламейну на север Египта, где противника удалось остановить лишь к первому июля, да и то лишь в шестидесяти милях от Александрии. Заняв Тобрук, противник получил то, к чему стремился: крупный порт Средиземноморья и большое количество различной техники, брошенной отступающими англичанами. С этого момента до 85% наземного транспорта в войсках стран «Оси» в Северной Африке составляли машины, захваченные в Ливии. Пользуясь неожиданной удачей, Роммель направил Гитлеру предложение развить успех. Предполагая возможность избежать штурма укреплённой Мальты, Гитлер отправил Муссолини письмо, в котором призывал его продолжить наступление в Египте с выходом и последующим захватом Суэцкого канала. Итальянский дуче нехотя, но согласился. Операцию по захвату Мальты сначала отложили, затем и вовсе отменили, и нацисты перебросили большую часть освободившихся сил с Сицилии в Россию к берегам Волги.
Во время работы в голове Кейт вертелись слова Кэмпса: «Сможем переломить ход войны в нашу пользу...». Душу раздирали противоречивые чувства. Хотелось поскорее поделиться с Мэтью вестями с фронтов, и в тоже время мысли о происходящем между ними не давали покоя. Как любой нормальной девушке, Кейт хотелось ясности. Она понимала: после знакомства с тем, кто так быстро покорил её сердце, она уже не сможет жить как прежде. В первой половине дня, кроме стычек с малыми группами итальянских самолётов, серьёзных боестолкновений не было. Крупных операций, как она поняла, также не планировалось. «Если у нас всё серьёзно, - думала Кейт, передвигая на стэнд-карте значки боевых единиц, - рано или поздно нам так и так придётся об этом поговорить…» Она вновь вспомнила о симпатичной сестре милосердия, которая смотрела на Мэтью восхищённым взглядом. Вознамерившись отстоять свою любовь, Кейт решилась в обеденный перерыв ещё раз навестить Мэтью.
Как только подошло время обеда, она прихватила небольшую бутылку с водой, несколько хлебцов и быстро прошла к выходу из операционного зала. В дверях она столкнулась с Кэмпсом. Кейт так торопилась, что влетела в него с такой силой, что едва не сбила того с ног. Столкновение не прошло бесследно – она выбила из его рук поднос с тарелками. Форма Кэмпса оказалась залита горячим супом, и он рявкнул:
– Чёрт возьми, мисс!
– Простите… – прошептала ошарашенная Бидлер
– Следуйте за мной, – приказал Кэмпс с интонацией, которая не предвещала ничего хорошего.
Он хочет с ней серьёзно поговорить и не при всех.