Глава 2. Встреча.

повернулся, юноша стоял перед ним, сжимая меч, острие уперлось в грудь мужчины.
      - Мы попытаемся их спасти, - со спокойной уверенностью повторил юноша.
      Они смотрели друг другу в глаза, упрямая убежденность, против интереса и любопытства.
      - Ну, хорошо, мы пойдем их спасать.
      Воин взял посох и пошел в сторону леса, юноша, не веря еще, что победил в споре, замешкался. Убрав меч в ножны, он поспешил за странником.
      Они медленно шли вдоль дороги, отойдя от стоянки на двести шагов, воин углубился в лес.
      - Это максимальное расстояние для Эккиму, если бы они были дальше, их зов был бы такой, что и ребенок справится. Помнишь, что я говорил, мы ищем старое трухлявое дерево или ложбину затянутую плющом. Так что смотри под ноги.
      - А эти, Эккиму, могут сейчас напасть.
      - Что, трусишь? - мужчина обернулся, в его глазах прыгали искорки, насмешка, и что-то еще, отозвавшиеся теплом в сердце. Так может смотреть только добрый друг, но никак не незнакомец.
      - Нет, они нападают только ночью, днем они не страшнее одуванчиков.
      - А почему тогда жертвы сами не могут выбраться.
      - Вот у них и спросишь.
      Дальше они шли, молча, ничего похожего на то, что они искали, не попадалось, юноша уже думал, не обманул ли его странник, как вдруг они набрели на пещерку, скрытую плющом. Юноша не сразу заметил ее. Ниша под корнями векового дуба.
      - Ну что храбрец, не хочешь пойти первым?
      Воин явно потешался над ним, юноша вытащил меч из ножен, разрубил плющ, и нагнувшись, шагнул в проем.
      Когда глаза привыкли темноте и мрак из черной мути стал серым туманом, он увидел два тела, туго спеленатых гибкими побегами плюща. Сверток поменьше тихо стонал. Юноша нагнулся и попытался разорвать путы, но они оказались прочными, воспользоваться мечем в такой тесноте, было крайне неудобно, к тому же, он боялся задеть человека, поэтому он просто обхватил сверток и выволок из пещеры.
      Воин стоял, прислонившись к дереву, и придавался созерцанию пейзажа. На вновь обретенных соседей он даже не обернулся, доверив действие инициатору спасательной миссии.
      Юноша осторожно перепилил стебли. От дневного света, торговец быстро пришел в себя и сел. Он все еще продолжал постанывать, но постепенно, в глаза его, возвращался разум.
      Юноша вернулся в пещеру и попытался вытащить второй сверток, но служитель церкви оказался непосильной ношей, видимо, соблюдение постов, не входило в список его добродетелей.
      Воин все еще игнорировал происходящее, торговец же, казалось, окончательно пришел в себя, и оглядывался по сторонам.
      - Помоги мне,- обратился к нему юноша.
      Вдвоем они вытащили тело из пещеры. Монах не подавал признаки жизни. Юноша начал перепиливать туты, как вдруг, монах заорал и начал вырываться. Он катался по траве, воя и извиваясь. Воин подошел и слегка коснулся шеи, и монах затих, видимо потеряв сознание.
      - Ну, что же, теперь мы знаем, что он жив.
      Воин снова привалился к дереву.
      Юноша закончил перепиливать ветви, и теперь, смотрел на развалившиеся на траве тело, не зная, что же делать дальше. После последнего происшествия, приводить монаха в сознание, не очень то хотелось, но не оставлять же его лежащим тут.
      - Придется погрузить его на лошадь и довести до ближайшей деревни, - юноша повернулся, что бы идти за лошадью, но тут торговец резво вскочил на ноги.
      - Ну, уж не знаю, какую лошадь вы найдете здесь в лесу, - он стоял, уперев руки в бока, и всем своим видом показывая, что со своим имуществом он так просто не расстанется.
      Юноша оторопел, понять природу людей крайне сложно, почему они не способны проявить к кому то сострадание, человеколюбие или хотя бы благодарность за спасение своей жизни.
      Ему на помощь, пришел воин. Он подошел к торговцу, и, глядя ему в глаза, спокойно сказал.
      - Или его повезет твоя лошадь, или ты.
      Было ли это волшебство, или сила убеждения, но торговец больше не сказал, ни слова, только зло сверкал глазами, пока они отвязывали тюки с товаром, грузили святого отца на лошадь, и перетягивали его веревками. Бедное животное заметно присело под тяжестью, но стоически выдержало дорогу до ближайшего монастыря, к счастью, он оказался совсем рядом.
      Дорога прошла в молчании. Юноша вел под уздцы лошадь, рядом шел торговец, сопя и вздыхая, следом шел воин, с видом прогуливающегося беззаботного человека.
      Процессия въехала во двор в неполном составе, воин отстал где-то по дороге, торговец, тоже, куда-то пропал. Юноша оказался в компании лошади и монаха. В недоумении он оглядывался по сторонам, не зная, что же делать дальше. В конце концов, это не его заботы, он сделал все что мог, юноша уже развернулся, чтобы уйти, как его окликнул чей-то голос. К нему шел настоятель, следом за ним семенил торговец.
      - Сын мой, из какой вы обители?
      Отвечать на вопросы не входило в его планы, надо было уйти сразу, теперь поздно, так просто ему не отделаться.
      - Я иду из монастыря святого Серафима.
      - Что за нужда погнала вас в дорогу, сын мой?
      Юноша не знал, что ответить, сердце забилось с бешенной частотой, врать он не мог, и сказать правду тоже, выхода не было.
      - Извините меня батюшка, я очень спешу.
      Юноша развернулся и быстро пошел к воротам, с каждой секундой ожидая окрика, но он беспрепятственно покинул стены монастыря, видимо, святой отец лишился дара речи от такой наглости.
      Только отойдя на достаточное расстояние, он смог вздохнуть спокойно. Недалеко от дороги, привалившись спиной к большому валуну, сидел воин. Завидев юношу, он встал, отряхнул плащ от пыли, и пошел на встречу.
      - Ну и как прошла доставка ценного груза?
      Юноша ничего не ответил, мысли его были в смятении, что делать дальше, куда идти. Из монастыря он ушел, поддавшись порыву отчаянья и злости. Он шел, куда глаза глядят, но теперь его разум остыл и требовал объяснений, куда и зачем идти, в чем смысл его дальнейшей жизни, но ответа на этот вопрос у него не было.
      Юноша сел на траву, где только что сидел воин. Глядя перед собой, он пытался привести мысли в порядок, наконец, он смог зацепиться на одной.
      - Скажи, эти Эккиму, они ушли или погибли?
      Воин, удивился вопросу, но все же ответил.
      -Нет, скорее всего, они голодны, и у них мало сил, что бы оставить надежное укрытие, они будут ждать следующую жертву.
      - А их можно как то уничтожить?
      - Да, есть определенный ритуал, который успокаивает Эккиму.
      - А ты знаешь его?
      Юноша посмотрел прямо в глаза воину, в его глазах был свет и внутренняя сила, было невозможно лгать таким глазам, чуть помедлив, воин ответил.
      - Да, мне известен этот ритуал.
      - Хорошо, мы сделаем это.
      Юноша встал и пошел по дороге к лесу.
      - Какой ты быстрый, может, сначала скажешь, как тебя зовут.
      Юноша остановился.
      - Михаил.
      - Хорошо Михаил, я помогу тебе, но хочу предупредить, что ты зря это затеял. Но тебя видимо не переубедить, меня можешь называть Сергиус.
      Юноша молча шел в сторону леса.
      - Какой-то ты неразговорчивый.
      Воин поравнялся с ним, и они пошли вместе. Через полчаса, оказавшись на месте, юноша нарушил молчание.
      - И что надо делать? Нам надо ждать ночи или.
      - Нет, можно и сейчас.
      Воин вздохнул и отвязал от пояса маленький мешочек. В нем оказался белый порошок, воин медленно обходил пещеру, посыпая землю за собой порошком.
      - Собери хворост.
      Юноша подчинился, они накидали хвороста в цент круга.
      - Теперь отойди.
      Воин поднял над головой посох, произнес несколько слов на незнакомом юноше языке, постепенно повышая голос, затем ударил концом посоха в центр круга и хворост вспыхнул голубоватым пламенем.
      Подождав пока хворост догорит, Сергиус сказал.
      - Ну, вот и все, надо только затоптать угли, мы же не хотим устроить пожар.
      - И что с ними и в самом деле покончено?
      - Да.
      - Ты уверен?
      - Что не впечатляет, ты ждал грандиозного представления с фейерверками?
      - Нет, извини.
      В этот момент за соседними деревьями послышался шум, из леса вышли несколько солдат и настоятель монастыря, за его тучной спиной прятался торговец.
      - Так я и думал, это следы колдовства, схватить их.
      Солдаты начали подходить, смыкаясь в кольцо. Юноша растерянно оглядывался, глупо что-то объяснять, им никто не поверит, скорее всего, и слушать не будут, в лучшем случае их ждет короткий суд и костер, в худшем, об этом думать не хотелось, ему по рассказам собратьев-монахов, были известны методы, которыми пользовались в нижних подвалах инквизиции.
      Воин, казалось, тоже смирился, он закупался в плащ и склонил голову.
      - Прости, что впутал тебя в это, - юноша повернулся к настоятелю - Этот человек не виноват, он просто проходил мимо, это все сделал я, я заставил его пойти со мной силой, отпустите его, и я пойду с вами.
      Настоятель заулыбался.
      В этот момент, воин, наконец, ожил, - Задержи дыхание, - он распахнул плащ и быстрым движением бросил в лицо солдатом желтую пыль. Когда она осела, юноша увидел, как один за другим стражники свалились на траву.
      - Они мертвы?
      - Нет, просто парализованы, но это ненадолго, нам лучше поторопится.
      Торговец взвизгнул и бросился в лес, настоятель прижался к дереву, глаза его бегали, казалось, он вот-вот лишится чувств.
      - Они добрались слишком быстро, этот бочонок просто не смог бы пройти такое расстояние. Где ваши лошади?
      Настоятель покосился в сторону, но не смог произнести, ни слова.
      - Пошли. Скорее всего, они оставили их у дороги.
      Воин быстро пошел в сторону тропы, юноша старался не отставать. Скоро они действительно увидели лошадей.
      - Верхом ездить умеешь?
      - Да
      - Хорошо, тогда вперед.
      Воин лихо вскочил в седло, юноша попытался повторить, но мешала ряса, тогда он скинул ее у дороги, оставшись в легкой рубахе и штанах, вскочил на коня.
      - Совсем не плохо для монашка, - усмехнулся воин, - поехали.
      Они пустили коней легкой рысью, и уже скоро осталась позади, и поляна с ночевкой, и вся прошлая жизнь юноши.
      Еще вчера, лишенный любви и смысла жизни, сегодня он обрел друга и надежду. Что ждет его, он не знал, но теперь он чувствовал, что его история только началась.