Кукушкины слезки (Глава IV)

IV

Закатное Солнце било прямо в окно кухни. Андрей Иванович снова переслушивал запись допроса. Виталий с аппетитом жевал яичницу с колбасой, Володя курил «Саmal» хозяина.
– История не новая, взять хотя бы ту же секту под названием Finders, «Искатели» по нашему. Но как ты про это узнал? – следователь выключил магнитофон, достал кассету и, положив в футляр, спрятал в карман.
– К нам парня одного привезли, – Виталий прямо из бутылки отхлебнул холодной «Coca-Cola», – он и рассказал. Его брата так распотрошили и его самого хотели. И эта гнида, – ткнул пальцем за спину. В сторону комнаты, – думал, что кранты пацану и все ему рассказал: поглумиться хотел или напугать, кто знает. А тот вывернулся как-то, скотч порвал и скальпелем падлу пырнул. Поджег детдом и в суматохе под шумок сделал ноги.
– В милицию, я так понимаю, он не пошел?
Виталий пожал плечами.
– А в дурке как оказался? – Володя затушил окурок в банке из-под шпрот и закурил следующую. – Пацан этот.
– Скитался и попал в компанию. Там у них дезертир главным был, студент бывший. Жили в заброшенной деревне и выходили на трассу охотиться.
– Охотиться? – не понял бывший участковый.
– Ловили тех, кто детей насилует и убивает, маньяков. И убивали. Потом кого-то не того убили и их стали искать. Они тачки в райцентр гоняли на продажу, так и спалились. Милиция накрыла, и почти всех убили во время захвата.
– А почему его вместо колонии в дурку упекли?
– Они не просто убивали, – Виталий промокнул куском хлеба оставшийся в сковороде жир и съел его. – Они ели убитых…
Володя поперхнулся дымом и закашлялся.
– Ничего себе.
– Сейчас он где? – спросил Андрей Иванович.
– Не знаю. Его от нас забрали. Может те, кто с этим козлом работает, может, другие. Я не знаю.
– Что будем делать? – ни на кого не глядя, спросил Володя.
– Идти в милицию бесполезно, – устало сказал Андрей Иванович. – Ты же сам все слышал: им покровительствуют с самого верха, а мы кто? Беглец из психлечебницы, бывший мент и не пойми кто. Кому и что мы докажем? Суд вообще не примет признание, полученное таким путем. Нас раньше самих пожизненно закроют за «нарушение социалистической законности» или как это у вас теперь называется.
– С такими деньгами на кону могут и к стенке поставить, – Володя затушил «бычок», уныло посмотрел в пустую пачку, и аккуратно сложив ее, засунул в банку-пепельницу. Взял с холодильника бумажный пакет и положил в него пепельницу.
– Могут, – согласился Андрей Иванович и посмотрел на Виталия.
Виталий, налив на тряпку водки «Finlandia» из найденной в холодильнике бутылки, протирал вилку и ручку сковороды.
– Значит?.. – голос лейтенанта слегка дрогнул.
– Володя, ты иди, внизу нас подожди, – мягко сказал Андрей Иванович. – Лучше возле машины.
Лейтенант ушел. Следователь взял кухонное полотенце, полил водкой и начал протирать все места, которых они могли коснуться.
– Как? – спросил Виталий.
– Стрелять не стоит.
– Да, на такую сволочь пули жалко. Прирежем, как свинью?
– Много крови, – следователь покачал головой. – Просто придушим и все.
– Собаке собачья смерть, – Виталий вышел в коридор. – Собака кстати околела. Жалко, она же не виновата, что у нее хозяин такая мразь. А в сумке тросик есть какой-то, вполне сойдет.

Выходя из квартиры, Андрей Иванович запер дверь найденными в кармане куртки хозяина ключами.
– Какое-то время у нас будет, пока его хватятся.
– Угу, – спускаясь по лестнице, отозвался Виталий.
– Нас с трупом связать ничто не может: пальцы мы протерли, мотива у нас нет.
– Только Мария Ивановна. Уж больно шустрая старушка, – оглянулся Виталий. – Будем надеяться, что она нас забудет.
Никого не встретив, дошли до «девятки», сели.
– Теперь куда? – спросил следователь.
– Сначала отсюда подальше, а по пути вы мне расскажете, какого лешего вас тянет в Карловку.
– Хорошо, – кивнул Андрей Иванович.
– А я расскажу вам одну забавную историю, – Виталий повернулся к сидящим сзади и оскалился, – и одной тайной в нашем расследовании станет  меньше.

***
– Мне какие-то уродцы с красными глазами снились, – за завтраком сказала мать, – спотыкались по огороду и жрали огурцы.
– И что? – зевнул отец.
– А то, что у нас кто-то огурцы подворовывает…
– Лица, лица-то рассмотрела? Кто? – с хрустом почесал подбородок.
– Не знаю, – мать, словно в телевизор, смотрела в чашку, – незнакомые…
– Наркоманы? – брат подкрался к матери и тоже посмотрел в чашку.
Они надолго замолчали, напряженно рассматривая что-то.
– Что там? – не выдержал отец.
– Вить, глянь, как чаинки плавают. Как узор какой.
– Тьфу на вас, малахольные! Огурцы кто-то жрет, а вы чай рассматриваете, как чукчи!
– А если чукчи воруют? – ухватился за новую идею брат.
– Да, Кать, – покачал головой отец, – надо было аборт делать. Он нас доконает. Сегодня у него чукчи огурцы воруют, а завтра его куры засерут.
– Я их сам засеру!
– Тьфу на тебя, – отец ловко плюнул Коле на макушку. – Иди огурцы сторожи, куросер.
– А может это она? – вдруг испуганно прижала кулак ко рту мать. – Фомячиха? Она колдовством огурцы поганит! – перекрестилась и трижды постучала костяшками пальцев по столешнице.
– Нужно какие-то меры принять, – глубокомысленно, как увидевший вертолет старый енот, собрал на лбу морщины отец. – Попробуй святой водой огурцы окропить.
Мать побрызгала на грядки святой водой, а утром ослепла корова.
– Дьявол! – громко шептала мать, со слезами глядя на стоявшую в стойле кормилицу. – Батюшку с кадилом надо было звать!
На второй день в жутких мучениях Голубка сдохла.
– Ну что, дождались? Корова сдохла, а ты все «меры принять, меры»! Где твои меры? – завелась мать.
– А всё из-за того, что купили телевизор! Завидуют! Все завидуют! – в сердцах стукнул кулаком по столу отец. – Теперь не наживешь палат каменных!
– Мы и так в долгах как в шелках, а еще корову надо будет покупать.
– Ты присядь, успокойся. Вечером… Виталий, пошли, – сказал отец. – Найди несколько бутылок.
Я принес из старого погреба бутылки.
– Наливаем масло, сверху бензин, втыкаем тряпки, – учил отец, – коктейль Молотова называется. Им финны наши танки жгли.
Когда стемнело, мы помолились.
– Пора, – сказал отец, надевая пробковый шлем, украденный в Москве, не забыв в тысячный раз постучать по нему и сказать: «Пробка. Подарок от друзей из Африки».
– Вить, хватит выделываться! – не выдержала мать. – На серьезное дело идем!
Обвешавшись геранью, которую мать разводила на подоконниках от ведьм, через ночной сад пошли к скромному домику страшной ведьмы. Перед покосившимся плетнем остановились.
– Лапки достаньте, – скомандовала мать, – пускай наружу свисают.
Достали кроличьи лапки, которые от сглаза носили на шеях.
– План такой – подпираем дверь, заколачиваем окна. В задней стене окон нет, так что только три боковых.
– Откуда ты знаешь, что сзади нет окон? – подозрительно спросила мать. – Небось, таскался к внучке ее?
– Не сходи с ума! Днем разведку провел и поэтому знаю. Ладно, хватит трепаться: Виталик, Коля – ваше окно слева, Катя – твое правое дальнее, за мной дверь и оставшееся. Пошли!
Тихо подойдя к дому, отец подпер дверь бруском.
Мы подошли к левому окну и, услышав стук отцовского молотка, начали заколачивать окно досками крест-накрест.
– Даже детям понятно, что герои рождаются на войне, – закончив заколачивать окна, рассуждал отец, – вот мы и ведем священную войну с нечистью, – сунул молоток мне в руки, щедро полил из канистры стену, достал спички, чиркнул спичкой о коробок. – Отойди, а то волосы обгорят, – бросил спичку на угол.
Бензин весело полыхнул. Дерево под огнем затрещало.
– Вот оно, окончательное решение, – взяв канистру и поливая другой угол, говорил отец. Еще одна спичка и еще один угол занимается пламенем, – раньше бы за то, что корову сгубила, на кол посадили, а теперь все гуманнее, – остатки бензина вылиты на заднюю стену.
Пламя все сильнее облизывало домик, добравшись и до соломенной крыши. Изнутри раздавались испуганные крики и стук в дверь.
– Ведь как с колдовством бороться? А рецепт тысячи лет известен – очищающее пламя, – поджег тряпку на бутылке, швырнул в дверь. – Мы как инквизиция, без нас бы культурный мир пал!
– И внучка ее, Жанка, тоже хороша, – сказала мать, – шестнадцать лет всего, а уже отрастила сиськи и с мужиками жила! Блудница!
– Нехорошая тенденция, – согласился отец, закуривая, и швыряя следующую бутылку прямиком в окно, – гнилая мелкобуржуазность какая-то.
Бутылка, пролетев меж досок, гулко взорвалась внутри дома.
– Ну что, зоркий ястреб, увидел, как героями становятся? – докуривая и бросая окурок в пламя пожара, спросил у Коли отец.
– Увидел… – брат, не отрываясь, смотрел на крематорий.
– На, попробуй, – отец протянул бутылку. – Сейчас подожгу, а ты бросай.
Чиркнула зажигалка, загорелась пропитанная бензином тряпка, бутылка, прочертив огненную дугу, разбилась о стену.
– Молодец! – похвалил отец. – Виталий, ты хочешь?
– Нет, – отказался я, с трудом сдерживая тошноту.
Крики заживо сгорающих людей из дома слились с гулом пламени, а потом, когда горящая крыша провалилась внутрь, смолкли.
– Если нас на пожаре не будет, то подозрительно, – сказала мать.
– Виталик, отнеси домой инструмент и канистру, а мы тут побудем.
– Можете спать ложиться, – разрешила мать. – А что милиция подумает? – повернулась к отцу.
– Милиция разве умеет думать? – отмахнулся.
– Как бы чего не вышло…
– Не волнуйся все, что могло выйти, уже вышло. А корову мы оформим в совхоз на мясо – и деньги на телевизор отобьются.
Назавтра приехал участковый, посмотрел на обгоревшие трупы, хмыкнул, распил с отцом бутылку водки.
– Пожар от естественных причин, – объявил напоследок, пошатываясь. – Можете хоронить.
Тела мирно закопали на погосте. Вскладчину устроили в столовой поминки. Родители вернулись ближе к вечеру.
– Пошли… огурчиков свежих сорвем, – ехидно ухмыльнулся отец.
Ухмылка была щербатой из-за зуба, который выбила повариха в Покровке – деревне, где мы раньше жили, подловившая его на кражах из столовой (скатерть, под которой любит прятаться Коля, и запасы черного перца у нас были оттуда). Впрочем, в Карловке отец всем рассказывал, что лишился зуба, когда помогал КГБ задерживать банду особо опасных контрабандистов.
На огороде мать поймала рыжего соседского кота, упоенно пожирающего огурцы.
– Получается, не она огурцы портила! – крепко ухватив за холку, трепала кота мать. – А эта сволочь рыжая! Сашки Куприянова кот. У-у-у, душегуб, весь в хозяина!
– Огурцы не она, но корова-то сдохла. Не кот же ее отравил?
– Верно, Голубка сдохла… Значит, она!
– Не забивай себе голову. Умерла, как говорится, так умерла.
– С котом что делать?
– Начал с огурцов, а потом до курей доберется. Придуши, чтобы не орал, и пошли ужинать.
– А труп куда?
– Брось хозяину в огород, в назидание.
– Может лапы ему отрезать? Будут на смену кроличьим…
– Отрежь, чего добру пропадать? Сашке – ханурику будет знак, что его ждет, если у нас что-то случится.
– Тьфу, тьфу, тьфу… – поплевала через левое плечо.
А на следующий день у нас сдохла курица…

***

– Аж дрожь пробрала, – сказал Володька. – Но ты сказал про участкового. Это же не я был?
– Нет, это старый участковый, – медленно ответил Виталий. – Тебя потом поставили к нам,