Несвоевременный человек. Гл.2

Покачиваясь на ходу, вот таким рассуждающим образом виделся Ивану этот на дух не переносимый и в тоже время переносимый ими в носилках тип прибитой и до чего же противной наружности, так и подрывающийся вскочить со своего места в особые моменты, когда Гай спотыкался на ступеньках. – И даже я, повидавший всякого непотребства в немалых количествах, – а на это указывает хотя бы мой скоропостижный уход из жизни, – и то на некоторые вещи, которые всплывают в сновидениях у некоторых с виду вроде как приличных людей, не готов смотреть без должной подготовки в баре. И мне одного взгляда на тебя хватило, чтобы понять, какой ты всё-таки в сущности человек сволочной. – И как показалось Ивану, то этот человек не живой наружности, – а его, между прочим, он и Гай практически несут в последний путь, а от него никакой благодарности, – взял и особенно улыбнулся на этих своих словах, которые он через свою внешнюю выразительность передавал ему.
И тут Иван не выдержал и разошёлся в исступлении. – Да что ж такое?! Его, понимаешь ли, несут, а он ещё выказывает претензии. Да я тебя, бандитская морда, сейчас не к патологоанатому отнесу, а прямиком отправлю в печь крематория, и как результат, следствие по твоему делу зайдёт в тупик. И ты не будешь отомщён. – И вслед уже хотел было вспылить и подпалить несомого авторитета Горелого (так Иван его про себя прозвал), но вовремя сообразив, что тогда у следствия уже к нему возникнут вопросы, к чему также подключатся люди из банды Горелого, – а там недалеко и самому угодить в печь крематория, – решил оставить всё как есть, а на Горелого наплевать. – Тьфу, на тебя. – На этом моменте, на одном из спусков, Иван спотыкается и чуть не роняет из рук носилки вместе с Горелым. Ну а Горелый всё отлично понял, что задумывал Иван, – ведь не надо забывать о его связях с потусторонним, – он хотел травмировать его голову ещё раз, уже после смерти.
Но не только Горелый так напрягся на этом спуске, где Иван споткнулся, а тут ещё и заволновавшийся Гай чуть не упал, решив, что Иван так на его вопрос отреагировал. Так что Горелый как никогда был близок к своему посмертному падению и травматизму.
Но Иван вовремя берёт себя и носилки в руки, и начинает рассказывать на ходу придуманную версию своего сна. – Всю ночь тот тип из бара не давал мне покоя во сне. – Заявил Иван, не сводя своего взгляда с Гая. И как оказалось не зря. Гай нескрываемо выражал удивление, и при этом, как понималось Иваном, он пробовал основательно переварить для себя эту новость. Но у него что-то там, внутри головы, постоянно сбивалось или может он не мог эту новость ни в одну из информационных ячеек пристроить, и он был вынужден обратиться с уточняющим вопросом к Ивану. – И что он тебе сказал? – почему-то именно так спросил Гай, и только после ответного вопроса Ивана: «А почему ты решил, что он у меня о чём-то спрашивал?», – сообразил, что не о том и не так задал вопрос.
Но вопрос задан и, если он сам вызывает вопросы, то уже нужно самому за него отвечать. И Гай, в общем-то, отвечает. – Ты же сам сказал, что он не давал тебе покоя. Вот я и сделал вывод, что он, скорей всего, подошёл к тебе с каким-то заманчивым предложением. – Сказал Гай, внимательно посмотрев на Ивана. И теперь уже Ивану нужно было искать подходящий ответ. И Иван, нахмурившись для серьёзного виду, сумел найти подходящий ответ.
– Он так хитро обставил свой ответ, что я, знаешь ли, заинтриговался. – Напустив тумана для увеличения значимости своего ответа, заговорил Иван. – Он выказал удивительную осведомлённость о нас. – Здесь Иван в задумчивости замолчал, и Гай был вынужден его подогнать, задав предусмотренный логикой повествования вопрос. – И какую?
– Он сказал, что знает всё, о чём мы на его счёт говорили. – На этом моменте Иван с таким глубокомысленным выражением лица посмотрел на Гая, как будто об этом ему прямо сейчас сообщилось, или его сейчас накрыло откровение о некоторых скрытых вещах в его сне, о которых он до этого не имел никакого представления, – он вдруг понял, что нашёл источник той мысли о новой версии своего сна, – это был его сон, о котором он, как часто бывает, забыл, а может более красочное сновидение затмило его собой.
– И ты ему поверил? – неожиданно Гай заволновался, что и выразилось через этот его вопрос к Ивану. Ну а Иван под таким напором Гая и забыл, что речь идёт вообще-то о сне, и как бы оправдываясь, заявил. – Он в качестве доказательства привёл многое из того, что мы с тобой о нём говорили. – Здесь бы Ивану с Гаем сделать небольшую передышку, как в физическом, так и в мысленном плане, и тогда они как минимум уразумеют, каким образом тот взъерошенный тип сумел всё это узнать. И тут никакие сверхспособности не причём, просто за ним в это момент сновидения сам Иван и стоял. Но разумные вещи и, сидя на диване, не сразу приходят в голову, а что уж говорить о том, чтобы можно было здраво обмозговать всё это, когда за часть тебя думают твои ноги и руки, а также этот тип на носилках, прибитый явно за дело, – наверняка, совал в чужие дела свой переломанный за те же вмешательства нос, – так всё за Горелого решили Иван с Гаем (что уж тут поделать, когда собственная психика столь прогибчива под тяжестью давящего на тебя груза).
– И? – не давая Ивану никакой передышки, вопросительно пробубнил Гай. 
– Хочешь знать, для чего он мне это всё сказал?  – многозначительно посмотрев на Гая, спросил его Иван.
– Видимо хочу, раз ты так спрашиваешь. – Ответил Гай.
– Он сказал, – понизив голос до сокровенного, проговорил Иван, и начал считывать слова с губ представившегося ему говорящего взъерошенного типа, который теперь стоял перед его глазами, – отыщите меня и вы найдёте все ответы на ваши вопросы. Тем более наша встреча запланирована третьей попыткой. – Иван на этом замолчал. И не только потому, что всё сказал, но и потому, что они уже пришли к пункту назначения, и их встречал потирающий руки патологоанатом Люцифер (и тут не нужно удивляться этому имени, все они(?) там, в этом отделении, между собой так прозываются, а если не верите, или вам кажется, что они много на себя берут, так называясь, то не советую, а так лишь, в качестве познавательного эксперимента предлагаю вам организовать для себя день открытых дверей в это отделение и заглянуть туда хоть одним глазком). И когда он звучно хлопнул в ладоши своих рук при их появлении и оглушающе их самосознание выразился: «И чем вы на этот раз меня решили порадовать, а может и вовсе удивить», – то уже не было никакой возможности продолжать этот разговор – все их мысли переключились на Люцифера и Горелого. Ну а потом заводить заново разговор об этом никто не решился, и их разговоры между собой шли всё вокруг да около.
Так вот, сейчас или точнее сказать, в тот момент, когда Иван с Гаем с носилками в руках и Горелым на них, оказались в секционной патологоанатомического отделения перед лицом Люцифера, при виде которого, да ещё в таких соответствующих интерьерах, невольно вздрагиваешь и тебя мурашками покрывает, у них из голов все мысли выветрились и всё их внимание теперь было обращено на Люцифера – всё-таки умеет народ подмечать за людьми их настоящую суть, а в данном случае в вопросе с Люцифером, насчёт которого всегда были и до сих пор возникают некоторые сомнения в его человеческой сущности, облекая её в не убавить, не прибавить прозвища, хотя не без стереотипного мышления – ведь могли же, не отклоняясь от основной сути прозвища, прозвать его, к примеру, Ганнибалом Лектором. Но в данном случае, это его именование наиболее точно ему подходило и отражало его тёмное величие, а этот допотопный Лектор по всем статьям был слишком мелок для него.
Ну а Люциферу одного взгляда на несомый «подарок» достаточно, чтобы всё об этом подарке понять, соответственно оценить и сделать соответствующие выводы – этого разностороннего типа (вон как руки разбросало по сторонам) несите на основной стол. Правда на этот раз, этой долгожданной команды для Ивана и Гая не поступило, а Люцифер так выразительно преобразился в лице, что у недобровольных, а по воле обстоятельств носильщикам, Гаю и Ивану, как-то в испуге ещё раз вздрогнулось. После чего он, разведя руки в стороны, как гостеприимный хозяин своих покоев, выступил с вроде как приветственным словом перед новоприбывшим Горелым. При этом его приветственное слово прозвучало так многозначительно, что Иван с Гаем вполне могли и приняли его слова на свой счёт.
– Вот мы и встретились. – С жутким подтекстом, как теперь Иван с Гаем поняли, со стоящей радостью на лице, а не хищным оскалом проговорил Люцифер, глядя своим немигающим взглядом прямо в душу каждому из присутствующих здесь. А так как Горелый вроде как только телесно здесь присутствовал, или мы чего-то главного о нём и потустороннем мире не знаем, то этот взгляд Люцифера только косвенно его касался. При этом Гаю и Ивану одновременно в голову пришла одна и та же мысль. – Если бы мы сейчас находились в холодильном отделении, то вот бы Люцифер жутко выглядел, когда у него изо рта вырывался бы пар. – Хотя у них и без этой мысли было нимало о чём подумать. Да хотя бы о том, с чем связана эта его такая радость при виде них. – Раньше даже и не замечал, а сегодня что за радость. Может по людскому общению соскучился.  – Вот так, достаточно по-человечески, за Люцифера подумал Гай, явно проявляя недостаток мужественности и, желая задобрить этого врага человечества.
Что же касается Ивана, то он подошёл к разрешению вопроса понимания Люцифера с не менее эгоистической стороны, нежели Гай, в чём его упрекнуть никак нельзя,  – ведь только по делам своим ты судишься, – и он принялся судорожно перебирать в памяти всё то, что могло вызвать такую радость Люцифера. – Может слышал, что я нелестно отзывался о его отделении? – напряг лоб и извилины памяти Иван, вспоминая, когда это он мог так неуважительно выразиться и при этом вслух. – Да вроде ничего такого не говорил, а то, что я без особого удовольствия выслушал это наше направление сюда от заведующего отделением, то…Так вот кто Люциферу на нас настучал. И я представляю, в каких тяжёлых и любимых для Люцифера чёрных красках, он, гад, всё на нас накляузничал. – От таких открытий Иван аж приобрёл нормальный цвет лица (а так он был бледный, как полотно) – так он был возмущён на заведующего отделением, готового ради поддержания своего властного авторитета на любую провокацию и манипуляцию общественного мнения.
Между тем Люцифер подошёл к носилкам и, уставившись на находящийся на них труп Горелого, после небольшой задумчивой паузы произнёс небольшую тираду. – Да, и хотя пути человеческие пути неисповедимы, они всё равно в итоге приведут человека в эти пенаты. И ты, Горелый, не исключение из общих правил. Хотя у тебя на этот счёт всегда было особое мнение. Ну а так как ты человек особо упёртый и если тебе в голову что-то втемяшили, – ты, как я помню, считал себя бессмертным, – то из тебя эту мысль никакими разумными доводами не вышибешь, разве что только молотком. Кто же это такой насчёт тебя догадливый и понимающий тебя с полуслова нашёлся? – усмехнулся Люцифер, кивнув Ивану в сторону свободного стола.
Когда же Горелый был по всем