Герой

пешком, а если куда-то надо было съездить – ездил только на мопеде.
Так, месяц за месяцем, появлялись в коробке новые бумажные деньги, а Антон, всецело поглощенный своей идеей, даже премию туда стал складывать. Он с детства был таким: если уж что задумал – это непременно должно быть выполнено.  Давние же свои мечты о совершении героического поступка, которые он когда-то безуспешно пытался реализовать, Антон вспоминал теперь с улыбкой на лице. Да и кому в детстве не приходят в голову разные мысли, которые в более старшем возрасте воспринимаются, как что-то совсем для этой жизни неподходящее?

Владу, который был посвящен в дела Антона, пришла в голову мысль, что для восстановления мемориала, было бы неплохо знать, каким он был в то время, когда его открывали.
Обойдя почти всех жителей и подробно расспрашивая, каким был мемориал на момент  своего открытия,  и Антон, и Влад, которые поначалу были уверены, что они на правильном пути, через некоторое время  почти упали духом, потому что в описаниях исторического мемориала, что обрисовали им старожилы посёлка, были большие разногласия. Дело дошло до того, что Антон уже засомневался в правильности своего решения. Так бы, может, и «повисла в воздухе»  его идея об открытии нового мемориала, если бы не зашёл он в один прекрасный день в поселковую библиотеку. Читателей в ней не было. Вернее, был один старенький дедушка, который показывал библиотекарше Анечке какие-то фотографии. Антон мельком взглянул – и… ахнул! На чёрно-белых снимках был изображен как раз тот мемориал, о восстановлении которого он так долго мечтал.

- Василий Кириллович, - обратился за чаем Антон к своему новому знакомому, который пригласил его к себе в гости в тот же вечер, -  а почему я Вас раньше в посёлке не видел?
- Да… - неспешно ответил старик, - ноги-то у меня плохо ходят, выхожу я редко. Всё больше в палисаднике своём гуляю. В библиотеку раньше почаще ходил, а теперь – видишь, дай Бог раз в полгода выбираюсь.
- И как ты моими фотографиями заинтересовался? – не переставал удивляться старый солдат. – Я-то уж, признаться, подумал, что до них и дела никому нет. Вон Анька-то, библиотекарша наша, не особо меня слушала. А ты, погляди-ка, сразу вцепился! – старик вроде бы улыбался, но в то же время смотрел на Антона уважительно.
То, что Антон «вцепился» в старые фотографии – старик подметил верно. Когда первое волнение улеглось, молодой человек попросил дать ему снимки, чтоб рассмотреть их поближе. Со ступенек библиотеки они с Василием Кирилловичем спускались уже вместе, производя впечатление давно знакомых людей. Старик был очень доволен, что у него внезапно появился собеседник, с которым тут же нашлась общая тема для разговора. А вечером Антон, приглашённый на чай, в деталях расписал своё желание о восстановлении мемориала погибшим в Великую Отечественную войну солдатам.
- Ох, сынок, – то и дело покачивал старик совсем седой головой, - нелегко тебе придётся. Властям до памятника дела нет, а одному тебе не справиться.
- Один-то ведь в поле не воин, - печально резюмировал он, посматривая на старые фотографии, которые Антон не выпускал из рук. – Был бы я помоложе, вместе сходил бы с тобой, куда надо, а то и в город скатались бы на автобусе. А так… - Василий Кириллович махнул рукой, - не выйдет у тебя ничего, хотя дело ты затеял хорошее и правильное.
- Не выйдет, - повторил он, наливая ещё одну чашку чая Антону, и глаза его затуманились то ли от горячего пара, попавшего в них, то ли от так некстати накативших слёз…



- Что ты там сказал? – мэр районного центра Степанцов, к которому Антону удалось прорваться, - грохотал в трубку так, что даже привычному к громким голосам на заводе Антону становилось не по себе.
- Ах, восстановление памятника героям войны не такое уж важное дело? Что, о живых надо сначала думать?
- Вот и думай! – продолжал бушевать мэр, - да, да! И о живых думай, и о тех, кого в живых уже нет! Да хорошенько думай!  А то, как бы тебе вместо тепленького места в администрации не пришлось бы пойти бетон месить на ближайшую стройку! – прорычал он и со злости хлопнул трубкой по телефонному аппарату.
- Вот ведь пройдоха! – воскликнул он в сердцах, - сердце у него кровью обливается, когда он на бабушек-пенсионерок смотрит, - что те с палочкой едва-едва до магазина доходят!
Антон, который даже не предполагал, что дело примет настолько серьёзный оборот, сидел на стуле возле стола Степанцова  и молчал. История, которая закрутилась по инициативе Антона, была близка к фантастике. Вернее, не к самой фантастике, как литературному жанру, а к событиям, к которым неожиданно привел рассказ Антона и фотографии, что он под честное слово выпросил у Василия Кирилловича на время.

Степанцов, который сначала выслушал Антона очень внимательно, сказал, рассматривая старые фотокарточки, что Антону надо обращаться не к нему, а к губернатору, потому что посёлок – это не его, главы города, подчинение. Антон уже поднялся со стула и, извинившись за то, что пришёл не по адресу, хотел покинуть кабинет Степанцова, как вдруг…
- Подожди-ка, подожди-ка, - неожиданно произнёс мэр и стал внимательно вглядываться в один из снимков. Потом он даже лупу из ящика стола достал и дальше рассматривал чёрно-белое изображение через увеличительное стекло.
- Это, что же? – вытер он платком неизвестно откуда появившийся на лбу пот, - младший сержант Степанцов тоже среди фамилий, указанных на этом обелиске числится, так? – и он внимательно посмотрел на Антона.
- Наверное, - неуверенно произнёс тот. – Там ведь фамилии поистёрлись от времени, хотя раньше золочёной краской написаны были. Времени-то прошло сколько!
Список, который когда-то принёс  Влад, Антон в спешке оставил дома, понадеявшись, что фотографий, которые попали ему в руки, будет достаточно. Была ли на листке бумаги фамилия Степанцов, Антон не помнил, и теперь тщетно ругал себя внутри за то, что не захватил такую важную бумагу с собой.
А мэр молчал. В его памяти всплыли детские воспоминания, когда он мальчишкой мечтал попасть на парад в Москве, зная, что его дед по отцу сложил голову в битве на Курской дуге. В доме было много фотографий,  и маленький Алёша Степанцов любил рассматривать их. Среди снимков довоенной поры ему два или три раза попался улыбчивый парень с гармошкой в руках. Это, как позднее объяснил ему отец, был Алёшин дедушка, который ушёл на войну  почти сразу, как она началась. Ушёл, оставив в деревне старушку-мать и беременную жену. Ушёл, чтобы больше никогда не вернуться. О том, что у него родился сын, тогда ещё рядовой Степанцов узнал из письма. Надо ли говорить, как стал он после этого сообщения рваться домой,  и сколько ненависти прибавилось у него к тем, кто посмел грязными своими сапожищами вторгнуться на территорию русской земли!
Но не суждено было солдату вновь увидеть своих родных и подержать на руках сына. В 1943 году он погиб в жестокой схватке с врагом, отстаивая рубежи далеко от своего родного дома. А его внук Алёша, которого в школе просили рассказать об участниках войны, если таковые имелись в семье, через несколько десятков лет с гордостью показывал фотографию молодого, ещё не женатого дедушки – ту самую, где он был изображён с гармошкой в руках, и рассказывал о нём всё то, что знал со слов своего отца.
Поэтому, когда мэр увидел на гранитном обелиске свою фамилию, в его груди невольно всколыхнулись картины из детства. Похоронка на деда пришла из Курска. Там, в братской могиле, младший сержант Степанцов и обрел свой последний приют. Но то, что его фамилия значится на старом мемориальном обелиске, в том селе, откуда он был родом и откуда ушёл защищать родину, этого мэр не знал. А когда Антон рассказал ему про то, как стал копить деньги на новый мемориал, как они с Владом ходили по всей деревне, опрашивая население, как он просил деньги на восстановление памятника героям в местной администрации, лицо Алексея Александровича Степанцова вдруг залила краска, а к горлу неожиданно подступил ком. Этот ком сперва мешал мэру дышать, и он был вынужден расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.  Заглянув в глаза Антона ещё раз, он снял трубку телефона и…
Впрочем, что случилось потом, вторично описывать не было смысла. А когда Антон вышел из его кабинета,  Алексей Александрович заперся изнутри  и  сидел за столом какое-то время, скрестив на затылке руки, низко  опустив голову.


Военный оркестр играл один марш за другим. Трубы музыкантов блестели на ярком солнце так, что на них было больно смотреть. Блестели и ярко начищеннце пряжки ремней на военных формах, и глаза детей, которые держали своих родителей за руки.
И вот брезент, которым был завешен восстановленный мемориал, упал на землю. Под всеобщие возгласы одобрения и аплодисменты, оркестр заиграл очередной марш, а школьники стали подходить и класть к подножию живые красные гвоздики.
Вперед вышел новый глава местной администрации. Оркестр стих, замолчали и пришедшие на открытие нового памятника люди.
После слов поздравления с Днём Победы, которые были прерваны аплодисментами, глава посёлка стал сердечно благодарить жителей и в особенности Антона, который так много сделал для того, чтобы памятник вновь обрел тот вид, который он имел тогда, когда был открыт в первый раз.
.
- Может быть, Вы тоже выступите? – обратился недавно назначенный чиновник к Антону, - заодно и скажете, как Вам пришла в голову идея восстановить памятник?
Но выступать Антон отказался.
- Да что говорить? - прямо из толпы ответил он, - это односельчанам, которые мою идею поддержали,  надо спасибо сказать. Да ещё мэру Степанцову за помощь.
- Он ещё скромничает! Братцы, качай его!  - закричал кто-то из мужчин. И пока оторопевший Антон соображал что к чему, два десятка сильных рук подхватили его и несколько раз подбросили в воздух.

Когда смущённый и покрасневший Антон почувствовал под ногами твёрдую почву, к нему подбежали школьники и вручили ему пять алых гвоздик.
- Да ладно, - пробормотал Антон, - зачем же это? За что мне?
- Как за что? – сквозь толпу к нему пробился Василий Кириллович. – Ведь ты настоящий герой. Такое дело с мертвой точки сумел сдвинуть. Погляди-ка! – и он указал на новый мемориал, где на ярком солнце светились фамилии павших за родину односельчан.
- Я герой? – растерялся Антон, - ну Вы и скажете тоже…
- Да перестань ты отнекиваться, - Василий Кириллович прижал Антона к своему пиджаку, на котором красовались военные ордена. Приподняться на цыпочки и расцеловать парня ему не давали волнение и боль в ногах, которая по весне обычно давала о себе знать.
- Вот он, герой наш, - в дрожащем голосе Василия Кирилловича звучали нотки гордости.
Пришедшие на митинг по случаю открытия мемориала люди снова окружили Антона. Они поздравляли его, хлопали по плечам, выражая свою радость и неподдельный восторг.

- Тоха! – перед Антоном вырос Влад, сегодня в городе салют будет, поедем смотреть? – и он хитро подмигнул другу.
Антон смутился окончательно. Деньги, которые он собирал на постройку мемориала, у него в администрации приняли частично.
- Остальное добавим сами, - сказал новый поселковый глава, пожимая руку Антону. На вид новый глава был