"Билет на машину времени - признание в любви"

Вы вглядитесь внимательно в снимок.
Жизнь застыла, как будто вчера.
Не могу я смотреть без улыбок,
А всего то прошло, - ерунда!

Наше море, земля островная,
Сахалинцы, народ деловой,
Я смотрю на всё это мечтая...
Эх! ... нырнуть бы сюда с головой!

***

Двадцать три года. Что это? Много или мало?
Кто помоложе, скажет - очень много. Те, кто постарше, ответят не сразу. Сначала подумают и спросят - смотря для чего много и для чего мало.
Именно столько, двадцать три года, я не был на родине. Я старый эмигрант. Родился на острове, провёл там детство, вырос. И пришлось эмигрировать на материк. Не своей воле, конечно. Слишком мал я был тогда, чтобы свою волю проявлять.
Странное это место остров Сахалин. Вроде и Россия, а вроде и нет. Будто другая планета. Уверен точно, те, кто волею судеб покинул родной остров, остаток своих дней будут скучать по нему.

Я не исключение. Ностальгия по Сахалину начала вызревать давно. Расти, увеличиваться, заставлять всё чаще думать о месте, где родился. И, наконец, достигла критического предела. Через неделю пойду билет покупать. На машину времени. Вернуться со своих 54 лет в своё беззаботно-счастливое детство.

Говорят мне - в одну реку не войти дважды. Сам знаю, что не войти. Для этого и поеду поездом. Чтобы постепенно входить, медленно, чутко, внимательно. Не зря же мудро говорят - тот, кто летит самолётом, не увидит всего того, что можно увидеть с поезда. Семь суток железной дороги, затем плыть паромом пол суток и ещё пару часов по старой японской узкоколейке. Такая вот неспешная прогулочка на машине времени. Из 2017 попасть назад, в 1973...
Ведь сопки те же. Море то же. Туманы прежние, густые, частые, сырые. Даже старый дом моего детства сохранился до сих пор. И моя школа, хоть и отремонтированная по-новому, всё та же, стоит у сопки. Правда многие родные мои уже на кладбище там лежат. Желание посетить их тоже один из важных мотивов поездки.

Ещё огромное желание, постучаться в дверь квартиры, в которой родился. Ощутить запах знакомого подъезда и ждать, когда кто-то откроет дверь. Сейчас там чужие, незнакомые мне люди живут. Но, уверен, пустят, когда выслушают и поймут. Походить по комнатам, потрогать старые стены, прижаться к ним лбом, как в детстве. Постоять у родных окон, глядя во двор.
Знаю, поймут и пустят. Сахалинцы - народ гостеприимный, добрый и простой. Потом посидеть с хозяевами на кухоньке, до боли знакомой и дорогой. Нашу русскую печурку, наверное, уже сломали, старинный комод вынесли на помойку или сожгли. Но стены то, стены... Они остались прежние, как в моём далёком детстве.
Пройтись мимо детского садика, куда меня бабушка водила, и в дождь, и в пургу, через снежные заносы. Где росли кусты смородины и малины, целые заросли смородины, и мы рвали их листики для чая.
Побродить по школе, в которой проучился первые три класса, по школьному двору и стадиону, где мы мальчишками до темноты гоняли в футбол. Встретиться с постаревшими земляками-одноклассниками и нашими пожилыми учителями. Развести на берегу костерок, шашлычки пожарить, на гитаре старые песенки побренчать. С головой нырнуть в юность.

Походить по улицам маленького рыбацкого городка, постоять у нашего старого, теперь закрытого, кинотеатра, в котором малышом смотрел добрые советские мультфильмы. Подняться на самую вершину сопки, смотреть на море и на свой городок с высоты. Прийти на берег, лучше в шторм, слушать голоса солёного ветра и чаек, любоваться волнами и безграничной далью плывущего горизонта. Провожать в море красное солнце сахалинского заката.
И тихонько сказать, чуть слышно, шёпотом:
- Ну здравствуй, моё детство, мой остров! Я вернулся, радость моя.

*АВИ*