Нельзя сказать, что Толик ненавидел свою мать. Просто она его раздражала. Но у него была сильная воля, и он всегда молча сносил ее болтливую самоуверенность. А все дело было в том, что мать всегда и все решала вместо сына.
В детстве Толик благоговел перед нею и во всем ей подчинялся. Он почти никогда не появлялся на улице, потому что "улица портит ребенка"; не играл с дворовыми ребятами: "Чему хорошему можно у них научиться?"
Действительно, чему? Целыми днями они гоняли мяч, а Толику это всегда казалось бессмысленным занятием. Они употребляли в своей речи слова и выражения, которые Толику стыдно было произнести вслух.
Школа, в которую ходил Толик, тоже была особенной – специализированная, английская, лучшая в городе. Учились в ней, в основном, дети крупных правительственных чиновников, и матери приходилось буквально из кожи вон лезть, чтобы ее сын был одет и обут не хуже своих одноклассников. Само учение давалось мальчику легко: у него были необыкновенные способности к языкам, да и вообще ко всем гуманитарным наукам. Поэтому он с презрением относился к своим одноклассникам, которые держались в школе лишь за счет толстых кошельков своих папаш.
В шестом классе, благодаря новому учителю по труду, Толик всерьез увлекся обработкой металла и заинтересовался слесарной профессией. И, несмотря на то, что через полгода учитель ушел в другую школу (кто-то из родителей белоручек нажаловался, что тот предъявляет непомерно высокие требования на таком не престижном уроке, как труд), этот интерес не угас. Толик мечтал доказать когда-нибудь всем этим толстосумам, что можно добиться блистательных успехов обычным трудом, трудом человеческих рук.
В сущности, Толик был очень одинок, но одиночество не слишком тяготило его: он уже тогда считал, что умный человек вполне самодостаточен.
И все-таки ему хотелось иметь друга. Он воображал, что таким другом могла бы стать собака. Но Толику не позволяли завести собаку. "Собака в квартире? Ты сума сошел! У собак бывают блохи, они линяют, от них можно заразиться стригущим лишаем, бешенством. Наконец, собака может просто укусить!"
Толику не разрешали заводить собак, кошек, хомячков, морских свинок, попугайчиков. Даже безмозглых рыбок. Даже безобидную черепашку. На все просьбы сына у матери всегда находились неоспоримые и веские аргументы.
Но однажды Толику повезло. Ему было уже лет пятнадцать, когда мать настиг первый приступ стенокардии. В положенное время она не пришла с работы, а позвонила из больницы и приказала сыну, чтобы он немедленно ехал к ней. Несмотря на слабость, она прочитала ему небольшую лекцию о том, что ему необходимо сделать дома, из каких продуктов и что готовить, какие рубашки надевать. В заключение мать выдала Толику небольшую сумму денег на расходы, велела деньги экономить и навещать ее каждый день.
Тогда впервые Толик почувствовал себя свободным. А поскольку через два дня случилось воскресенье, он решил провести его интересно и отправился на птичий рынок.
Щенок, которого за тридцатку продавал полупьяный мужичонка, понравился ему сразу. Он был пушистый, широколобый, с милой и потешной мордой. Толик назвал его Бумом, поселил в углу в прихожей и почувствовал себя почти счастливым. О последствиях своего самовольного поступка он старался не думать.
Мать лежала в больнице и поправлялась медленно. Причиной этого врачи считали ее постоянную тревогу за сына и, нет-нет, да упрекали Толика в черствости и нерадивости. Хотя упрекать его было не в чем. Он выполнял все материны указания и был самым частым посетителем в палате. Но мать все равно беспокоилась и подсылала подруг и соседок – проверить, все ли дома в порядке.
По-видимому, одна из соседок и донесла матери о Буме. И когда Толик в очередной раз пришел навестить ее в больнице, мать устроила ему скандал прямо при посторонних. Вот тогда впервые в нем что-то как будто сломалось. Вместо того, чтобы подчиниться беспрекословно, он бросился перед матерью на колени и с рыданиями просил ее позволить оставить собаку.
Мать смягчилась. Но предупредила, что нужно еще выяснить, какой породы собака, и если какой-нибудь безобидной, она, так и быть, в виде исключения разрешит ее оставить.
Мать лежала в больнице долго, больше месяца, и за это время щенок подрос. Он уже научился проситься гулять, знал свое место, и мать осталась довольна. Убедившись, что дома все в порядке, она решила съездить в санаторий, так как врачи настоятельно рекомендовали ей подлечиться.
За время ее отсутствия щенок подрос еще больше. Мать обеспокоилась и пригласила специалиста – кинолога, чтобы определить породу собаки. Ее опасения были не напрасными. Бум оказался собакой какой-то редкой в их местах породы, из волкодавов. В последствии он обещал превратиться в большого и красивого пса.
Мать была непоколебима. Несмотря на просьбы и слезы сына, она надела на Бума ошейник и отвела его на птичий рынок.
Вот тогда Толик ее по-настоящему возненавидел. Он все не мог забыть, как глупый щенок прыгал и повизгивал от радости, думая, что его ведут на прогулку, не подозревая, что уже не вернется к своему хозяину.
Мать была довольна тем, что поставила на своем. В этом самодовольстве она не замечала того, с каким презрением относится к ней сын.
В первый раз по-настоящему он ослушался ее, когда пришло время выбирать институт. Мать настаивала на инязе, но Толик, ничего не сказав ей, подал на механический. Трудно сказать, было ли это тем самым роковым ударом для матери, но только здоровье ее становилось все хуже. Тем не менее она все еще не думала, что уже потеряла власть над сыном и, по-видимому, считала, что бессмертна. Толик же равнодушно выслушивал ее нравоучения и при первом удобном случае спешил запереться в своей комнате.
Через год случился второй приступ, и Толик остался один. Для него это означало полную свободу, к которой он так стремился.
Институт пришлось бросить. Сначала Толик устроился на завод. Но вскоре понял, что ему совсем не интересно годами вытачивать одну и ту же деталь, доводя все свои движения до автоматизма. Он любил творчество, "чувствовал" металл и никогда не уставал возиться со своими железками. Экспериментировал, паял, вытачивал. Однако нужно было на что-то жить. После нескольких неудач его, наконец, приняли слесарем в ЖЭК. В то время Толик даже не подозревал, какие великолепные возможности откроет перед ним эта не слишком уважаемая в обществе работа.
Очень скоро он узнал всех жильцов на своем участке и успел побывать во многих квартирах. Клиентам так понравился аккуратный, молчаливый и совсем не пьющий слесарь, что они спешили вызвать его по любому пустяковому поводу и всегда "благодарили". Толик же в душе считал их подачки унизительными и, ковыряясь дома со своими железками, все обдумывал одну идею. Эта идея пришла ему в голову, когда его вызвали однажды к рассеянному жильцу, захлопнувшему дверь и позабывшему ключи в квартире.
*******************************
Вскоре район, где жил и работал Толик, потрясли сообщения о серии необычайно дерзких квартирных краж. Было ясно, что работает профессионал: преступник не оставлял никаких следов, проникал в квартиры среди бела дня при помощи отмычки и уносил лишь деньги и золото. Причем действовал так аккуратно, что пострадавшие порой не сразу спохватывались пропажи.
Милиция установила патрулирование и тщательное наблюдение за подъездами, неоднократно предупреждала жильцов о бдительности. Участковый ходил по домам и записывал приметы подозрительных, которых когда-либо заметили около подъездов наблюдательные и словоохотчие старушки. Но все это ни к чему не привело.
Никому и в голову не могло придти, что молодой, но всеми уважаемый слесарь в душе посмеивается над доблестными милицейскими сотрудниками, и каждая удачно проведенная операция все выше поднимает его в собственных глазах.
Однако Толик был не глуп. Слава, добытая при успешном содействии местного телевидения, не вскружила ему голову. Время от времени вор менял районы и по-прежнему оставался неуловим. В деньгах он уже не нуждался, но теперь им владел неудержимый азарт.
Однажды днем домушник поднялся в лифте к облюбованной им квартире. Привычно позвонил, чтобы удостовериться, что квартира пуста, вытащил заранее приготовленную отмычку и без труда проник внутрь. Но, едва захлопнул дверь, так и застыл на пороге. Прямо напротив него сидел огромный лохматый зверь и злобно скалил клыки. Вскоре вор овладел собой. Он не двигался, не делал никаких резких движений и стал тихо, почти что шепотом говорить собаке какие-то ласковые слова.
При звуке его голоса собака насторожилась, заскулила и в следующее мгновение, едва не свалив вора с ног, бросилась к нему и стала, повизгивая, лизать его лицо.
*******************************
Когда раздался звонок, а затем скрежет ключа в замке, Бум неслышно, как его учили, подошел и сел напротив двери. Вошедший человек поразил Бума исходившим от него знакомым запахом. Однако собака боялась ошибиться, ведь прошло пять долгих лет с тех пор, как ее разлучили с прежним хозяином. Но едва человек заговорил, как Бум понял, что не ошибся.
Как он радовался и прыгал вокруг своего старого хозяина! Ведь несмотря на то, что у нового тоже жилось неплохо, он не мог его забыть. Где-то в глубине собачьей души все еще жила надежда, что однажды за ним придут и заберут обратно. И вот хозяин пришел! От счастья Бум прыгал вокруг него, как щенок, позабыв о своем возрасте. Человек ходил по комнатам, открывал ящики и складывал какие-то вещи в сумку, висевшую у него на плече. Потом подошел к двери, наклонился и погладил собаку по огромной голове. Бум подумал, что теперь они должны уйти, и бросился к вешалке, на которой висели его ошейник и намордник.
Но человек почему-то не спешил надевать на Бума ошейник. Он еще раз приласкал собаку, а потом повернулся к двери.
И Бум понял, что его снова обманули. Все эти годы он вспоминал о своем друге и верил, что его предал не он, а та женщина, которая при помощи обмана вывела его из дома. А теперь этот самый друг предал его снова. А друг, который предает, не может считаться другом.
И, страшно зарычав, собака бросилась на своего врага...
|