Сирия. Записки очевидца

убить, но один из командиров заступился за меня, так как знал мою мать. Но он отсёк мне три пальца - вот эти- и засунул мне их в рот, крича, чтобы я их проглотил. Вот настоящее лицо Башара Асада, вашего президента. Об этом должны знать все..."

Диалог между ними ещё долго вёлся под непомерное лаянье собак, мечущихся в вольерах на окраине клиники. Кайпат была бледна и всё время бросала робкий взгляд на правую руку Магмета, на ладони которой отсутствовали пальцы. Конвой, играя в нарды, иногда поглядывал на сирийку и араба.
Под вечер мы с Магметом гуляли по коридору клиники, обставленному цветущими гортензиями. Араб по секрету сказал, что у него есть план как сбежать из-под конвоя. Я тогда только рассмеялся, нервно оглядываясь на двух верзил, неспешно шагавших сзади.

Но наутро я узнал, что ловкий араб действительно сбежал, усыпил нерасторопный конвой. Как была довольна Кайпат, вы себе не представляете: её лицо было ликом богини, покаравшей преступление.

В лице Магмета передо мной предстала вся ощетинившаяся оппозиция президента Сирии, кровь из носу желавшая власти и денег. И в России было всегда много сил, сеявших пламя на конституционной основе, видящие в разрухе догмат счастья. При Б. Ельцине в той же Чечне произошли тектонические разломы народа этой горной республике, которые подорвали веру в Российскую Федерации как крепкую державу. Только чудом эта держава не рухнула, не подгребла под собой весь русский народ. А в Сирии, некогда спокойной, было ещё более серьёзно: на лицо была гражданская война, опалившая собой лицо простого сирийца.

Глава 4

Выйдя из клиники спустя две недели, я по поручению "Комсомольской правды", с которой имел давние отношения как известный путешественник, отправился в пылающий Дамаск брать  блиц-интервью у российской пары, намеревавшейся покинуть неудобный для жизни мир войны под названием Сирия. За ними должен был прибыть Ил-80 наших МЧС.

В душном кафе я сидел напротив четы Сидоровых. Мадлен была рыжеволосой красоткой с пышными бёдрами, а Дмитрий Сидоров отличался боевитым характером и всё время курил трубку. С ними были девочка и мальчик 11 лет, быстрые, зоркие и вертлявые. Дети бегло говорили на английском, смеялись и ели мороженое.
-Что привело вас в эту диковинную страну - перво-наперво спросил я и включил диктофон.

Дмитрий разжигал трубку по новому, защищая зажигалку от ветра. Где-то в дали рвались взрывы и орала сигнализация.
-Я приехал сюда по работе, да так и остался. Позже приехала Мадлен с детьми, всё было благочинно и по-дружески. Я стал общаться с мусульманами, они пытались обратить меня в свою веру, но я остался равнодушен. Я не верю в Бога и для меня все эти дурацкие обряды и молитвы - полнейшая чушь. Посмотрите, как живут дети Бога - они ездят на дорогих машинах и имеют дорогих женщин. А разве Аллах не заповедовал бедность как основу жизни? Бога хорошо приобрели и стало всё на мази у этих верующих - они свободно обдирают и бедную вдову, и шейха с гаремом.

Я слушал с большим вниманием Сидорова. Он говорил заикаясь, но я тут записываю всё с эффектом исправления, благо новейшая техника преобразует звук в новую форму.

-Скажите, Мадлен, без мужа вам было комфортно на улицах Дамаска? - я задал самый животрепещущий вопрос.
Мадлен немного подумала, поправила платок и ответила, робко, словно опасаясь тех звуков взрывов, что ежеминутно портили воздух и слух людей.
-Я ничего не боялась, даже ходя с детьми. Очень многое, что болтают о мусульманах есть полнейшая неправда: ислам учит любви и добрососедство. Мне как французской жительнице в прошлом, очень радостно было иметь новых друзей. Я мало дружила в школе, у меня были проблемы с одноклассниками.
На этом интервью закончилось. Я поехал домой на своём джипе, взятом напрокат за 1000 долларов, по пыльным дорогам, объезжая измученных войной горожан и дома меня ожидал уже чудо-пирог со черносливом, как сообщила мне супруга, приехавшая вчера.

Не доезжая где-то 500 метров до своего дома, меня остановили люди в военной форме Правительственных войск. Они сказали, что досматривают все машины, выезжавшие за город, так как обстреляно Российское посольство и убит один из охранников. Я показал свои документы, сержант их бегло посмотрел и пожелал приятного пути. Глаза его в хитром прищуре сверкнули как у Бармалея. Было в этом сержанте что-то от дэпээсника в каких-нибудь Мытищах, с алчущим взглядом из-под густых бровей.

Но приятного было мало: лопнуло переднее колесо. Когда я его осмотрел, то обнаружил отверстие от пули. Я понял: в мою машину стреляли, причём из близкого расстояния.  Я битый час менял его, исходя слюной. Всё тело моё онемело от опасности, которая была повсюду, мимо меня проехала на открытом джипе толпа студентов с Флагами, при чём американскими, где был нарисован череп Обамы с костями. Они что-то прогорланили мне, я лишь разобрал на арабском: СМЕРТЬ ОККУПАНТАМ!  

Когда приехал домой, пропал аппетит и помощница помассировав голову, включила джаз. Сразу во мне пробудился интерес к жизни. Красивый голос Одри Клейвен входил в души как морской бриз. Где то, думал я, моя дочка Лиза с моей супругой гуляют по магазином, а возможно, и забрели в зоопарк, где смешные макаки, выставив зады на всеобщее обозрение, кидают между ног мячики. Лизины глазки быстро бегают туда-сюда, схватывая всякую мелочь. Но всего этого не было здесь, в этой однокомнатном жилище путешественника, русского до мельчайших частиц.

Глава 5

Мне пришлось путешествовать с английским профессором археологии Оксфордского университета Элизабет Митчелл по железной дороге Дамаск-Деръа. Весь маршрут пролегал сквозь заброшенные кладбища, поросшие бурьяном поля, где когда-то бушевала пшеница, через разрушенные города с очередями людей, голодных как дикие звери. Лицо войны было до того ужасно, что думалось. что видишь Третью Мировую. Об этом я сказал англичанке. на что та лишь пожала плечами и произнесла: возможно, вы правы.

Элизабет много рассказывала о себе. В детстве она была угнетаема безногим отцом, свихнувшемся от суррогатного алкоголя, тогда как родной отец погиб в перестрелке с полицейским, убегая с пакетом наркотиков. Об этом кстати писала "Таймс," и отчим особо злорадствовал что Элизабет пошла, мол, в отца и потому у неё жуткий характер. Отчим  задаривал девочку подарками, требуя внимания к себе и утехи в постели. Ему было мало матери Элизабет, страдавшей диабетом.

Спасли от одиночества Элизабет куклы. С одной она разговаривала каждую свободную минутку и однажды одна из кукол - розовый Пьеро - заговорила с ней. Бабушка её передала ей дар общаться с духами умерших и Элизабет как прямой представитель англосаксонской нации погрузилась в потусторонний мир и совсем бы там осталась, если бы не дядя и его помощь в учёбе - в Оксфордском университете. Оксфорд девушка закончила на отлично и куклы весело пели одна за другой. Ей даже хотелось написать об этом книгу, которая могла бы стать бестселлером в мировом масштабе. Она сделала кое-какие наброски, но дело затрясло как в запруде бревно, подмеченное бобрами.

Элизабет участвовала в археологической экспедиции в Ливане, недалеко от приморского города Адлун. Там она откопала монеты императора Нерона; Ближний Восток стал для неё как родной. Она пару лет прожила в браке с египтянином Эльмазом, но их взгляды на жизнь разошлись. Сын пирамид любил сладкую жизнь. а англичанка была к себе строга. Возможно, их жизнь скрепили бы дети. но их Бог не дал.

Когда мы проезжали под стуканье стальных колёс сирийскую Махадджу, по телевизору в вагоне-ресторане передавали последние известия. Голос диктора был уныл и горек: на севере страны кто-то - а подчёркивалось, что это были антиправительственные боевики - применил химическое оружие. Это взбудоражило всех вокруг и слёзы ранимых были слезами Вселенной.

Народ в поезде эту ошеломляющую новость встретил как гром среди ясного неба, и все судачили, что не обошлось не без участия проклятой Турции, давно открывшей крокодилову пасть дабы откусить жирный кусок территории Сирийской республики - аппетиты у Анкары давно на удивление захватнические.
Уже прибыв в оконечную Деръа, Элизабет пытались похитить трое бородатых мужчин в бронежилетах. Их "тойота" уже была готова взреветь и помчаться прочь, но полиция устроила перестрелку, и все трое были убиты. Когда посмотрели их документы, то оказалось, что они подданные Саудовской Аравии. Был найден дипломат с миллионом долларов и четыре "беретты".

Элизабет была перепугана до смерти, её бледное лицо выражало муку жизни. Я как мог, успокаивал девушку, говоря что всё позади.

Позвонил Рох Винсент (о нём я упоминал в 2 главе ) и бодрым голосом сообщил, что полиция нашла убийц отца Франциска. Это были выходцы из Иордании, купленные Сопротивлением. Отца Франциска убили за то, что он устраивал ночлежки для беженцев. Среди тех, кого задумывали убрать  был и я.

Холодок пронёсся по моему позвоночнику. Тайком я купил пистолет американского производства, желая быть защищённым. Ещё я записался в секцию дзюдо, где висел потрет Владимира Путина. Там располагалось его воззвание, почему отдававшее совком: "ВСЕ- К НАМ"! Это было как "Пролетарии, всех стран соединяйтесь!" Хозяин заведения, Сулейман, когда узнал что я русский путешественник, подарил мне кофейник из чистого золота.  Это был королевский подарок.

Глава 6

Ночью в даръанской гостинице, где я снимал комнату, проводили обыск. Было для вида обыскано пять комнат, пока не добрались до моей. И как приходиться - у меня обнаружили пистолет без документов и брошюры странного содержания, происхождение которых я не знал.В этих прокламациях витал ветер РЕВОЛЮЦИИ. И самое обидное, что меня, ярого противника всех сопротивлений(но не приписывайте к толстовцам!), меня. который и букашки не способен уничтожить, приписали к противнику Асада.

Арестовав, меня препроводили в тюрьму для особо опасных преступников. Я провёл там три дня, когда узнал что здесь проводятся подпольные бои на выживание. Главной звездой там считался Руслан из России - конченый наркоман с косичкой как у Кости Цзю. Он свободно перемещался по тюремному заведению, сорил деньгами и выглядел вызывающе.

Я познакомился с Хасаном, сирийцем из Дамаска, попавшем сюда за по клевете. Он говорил, что однажды плохо отозвался о президенте и его уволили с работы, а также забрали паспорт. Хасан занимался борьбой и мы вместе тренировались после утренней поверки. Наши мышцы стали как сталь, руки обрели смертельную хватку и все движения походили на движения Жан-Клода Ван Дамма в лучшие годы.

Один из шестёрок Руслана поставил мне условие - или бой, или смерть, ужасная и мучительная. Но я уже не боялся никого, однако увидел в этой схватке положительный момент - испытать свою ловкость. Когда то мой дядька Константин учил меня рукопашке. Сам он был "афганцем" и с оружием умел обращаться как китаец с палочками.

Мы долго говорили с Хасаном, долго взвешивали все за и против и решили, что бой будет. Я ничего не боялся, видя что в действиях Руслана больше понтов.
Бой был тяжёлым: я сразу потерял пару зубов, изо рта моего хлестала