Сотворение любви - Глава 6

Сегодня утром мне пришлось принимать душ под холодной водой, потому что сломался нагреватель. Досуха растеревшись полотенцем, я стал искать папку, в которой хранились инструкции по эксплуатации купленной когда-то техники. Папку-то я нашел, а вот инструкцию – нет. Когда я пару лет назад покупал эту квартиру, нагреватель уже стоял, и, по-моему, именно на него инструкции не нашлось, хотя на холодильник, плиту, вытяжку и прочие исправно работающие бытовые приборы бумаги были. Все это хозяйство оставили мне прежние владелицы квартиры, две девушки, которые, судя по распределению ролей и их отрепетированности, были парой. Какое-то время я изучал нагреватель в надежде обнаружить неисправность и починить его – ведь не полный же я неумеха – но в итоге так и не решился прикоснуться ко всем этим, черт его знает зачем необходимым колесикам, вентилям и клапанам.

Моя квартира была отремонтирована в то же самое время и той же самой кампанией, что и все остальные квартиры в доме. По крайней мере, так сказали девчонки, продавшие ее мне. Я позвонил соседке сбоку, питая надежду, что у нее стоит такой же нагреватель, и инструкция к нему не потерялось. Моя соседка, совсем молоденькая девушка, была очень серьезной и замкнутой. Время от времени мы случайно сталкивались в лифте, или в дверях, и мне всегда казалось, что у нее было необычайно тяжелое прошлое, хотя она была далеко не отщепенкой. По ее виду не скажешь, что она живет в нужде; не тянет она и на алкоголичку или наркоманку, скорее, она с ранней юности утратила надежду стать счастливой. Из-за своей слишком худой и длинной шеи соседка казалась очень хрупкой. Мы никогда не вели с ней долгих разговоров, ограничиваясь лишь несколькими вежливыми словами. Я даже не знал, как ее зовут: сама она не называла своего имени, а разглядеть его в почтовом ящике мне не довелось. Помнится, когда я переселялся в эту квартиру, мы поднимались в лифте, и она сказала: “Если вам что-нибудь нужно, звоните, не стесняйтесь”. Возможно, она сказала это от души, но ее слова прозвучали так отчужденно, что я счел это простым проявлением вежливости, тем более, что обратилась она ко мне на “вы”, к чему я просто не привык.

Не успел я коснуться кнопки звонка, как соседка открыла дверь, будто ожидала моего прихода.

- Привет, у меня сломался нагреватель, думаю, что у тебя стоит точно такой же.

- Понятия не имею, какой.

- Разрешишь посмотреть? Если он такой же, может, дашь мне инструкцию?

Девушка смотрела куда-то вглубь коридора. Она только что начала прихорашиваться и успела слегка подкраситься. Ее волосы были еще влажными, и в коридоре пахло лаком или гелем для волос. На девушке была изящная, короткая кожаная курточка, которая явно не относилась к домашней одежде.

- Это займет всего минуту.

- Ладно, смотри. Не знаю, может быть, и такой же, во всяком случае, я его не меняла.

Соседка пошла вглубь по коридору, я закрыл за собой дверь и направился за ней. На диване в гостиной, тесно прижавшись друг к другу и словно поджидая кого-то, сидели плюшевые игрушки и пристально смотрели на меня. В столовой стояла точно такая же мебель, как в моей квартире. К холодильнику были прилеплены фотографии и почтовые открытки. Нагреватель был такой же как у меня, и девушка пошла искать инструкцию, но почти тотчас же вернулась вместе с ней. Вероятно, она была жуткой аккуратисткой. Мы неподвижно стояли посреди маленькой кухоньки в закрытой квартире, так похожей на мою, и мне была приятна ее близость, но в то же время какие-то пустячки указывали, что у нее иная, отличная от моей жизнь. Разные безделушки твердили мне о пережитых романах и болезненных ранах, храня воспоминания, не связанные с моими. Мне захотелось обнять девушку, но еще больше хотелось обнимать ее не раз, жить вместе с ней, деля ее переживания на двоих.

Я поблагодарил соседку за инструкцию, и она быстро прошла по коридору к двери, окрыла ее и вышла из квартиры, словно уходил не я, а она, правда сумочку девушка не захватила и тапки не переобула. Я пообещал вернуть инструкцию, как можно раньше. Пропуская меня, соседке пришлось посторониться. Только войдя к себе домой, я понял, что она меня испугалась, потому и вышла из своей квартиры, чтобы можно было убежать или закричать, если бы я на нее напал. Я припомнил, как закрыл за собой дверь, не придавая значения тому, что это могло показаться ей слишком фамильярным, требующим доверия ко мне. В ту минуту мысль о бесцеремонности моего поступка мелькнула в голове лишь на секунду и тут же испарилась подобно тысяче других неосознанных мыслей, проносящихся в мозгу в течение дня. И еще я вспомнил, что закрыл дверь с неким удовольствием.

Я бегло пролистал инструкцию и просмотрел чертежи кранов, втулок, трубопроводов и клапанов, затем подкрутил один из вентилей, регулирующий подачу воды, снова включил нагреватель и открыл кран горячей воды. Нагреватель снова заработал, и я тут же пошел к соседке. Подойдя к квартире, я нажал кнопку звонка. Изнутри послышались тихие шаги. Девушка с опаской подошла к двери, и я живо представил ее сомнения: смотреть ли ей в глазок, отлично зная, кто стоит за дверью, и вообще, открывать ли дверь.

- Вы уже починили нагреватель? – Соседка слегка приоткрыла дверь, и я спросил себя, подперла ли она ее снизу ногой, как сделал бы я, боясь, что кто-то вломится ко мне.

- Да. Вот, возьми, – я улыбнулся и протянул ей инструкцию. Мне хотелось успокоить девушку, сказав, что меня незачем бояться. Серьезное лицо соседки выражало испуг человека, повидавшего что-то плохое, с чем не хотелось бы столкнуться снова, и я невольно почувствовал себя более зрелым, солидным, более надежным, что ли.

С фотографией Клары в руках я снова поднялся на террасу, разделся догола и завалился в гамак. Я поцеловал фото, как целовал губы девчонки, с которой встречался, будучи подростком. Единственным местом, откуда меня могли увидеть, была как раз терраса моей соседки, но девушка почти никогда там не появлялась. В отличие от прежних владелиц моей квартиры, соседка не соорудила нелегальный выход на террасу прямо из квартиры, но если бы сейчас она поднялась на нее, то могла бы увидеть меня через дырки синтетической, довольно выцветшей перегородки. Я зажмурился и прикрыл рукой причинное место, не зная, чего же на тот момент во мне было больше: целомудрия, или непристойности.