Путь домой

    Здесь пахнет свежим ремонтом. Надела бахилы, хотя тут их никто не требует, но почему-то щемяще жалко затоптать яркого цвета гомогенное покрытие пола. В звенящей тишине светлых коридоров ухают мои торопливые шаги, раскачивая белоснежный тюль на окнах, и как-то по-особенному громко шуршит мой пакет.
    Невысокого роста худенькая рыжеволосая медсестра с улыбкой встречает в отделении посетителей. В пол-голоса терпеливо рассказывает про аппетит и самочувствие мальчиков, подписывает памперсы, передает рекомендации врача. Где-то из сестринской чуть слышно доносится звук радио. Санитарка в чистом халатике одно за другим меняет в палатах судна.
    Здесь есть даже ВИП палата, в которой стоят холодильник и телевизор. Но медсестра пожимает плечами: тяжело мальчишке лежать целыми днями одному в палате, особенно если он в сознании. Смысла в этом нет - мальчишки хотят общаться, да и телевизор с холодильником им уже не особо-то и нужны. Но родственники затребовали - им и предоставили эти условия. Для успокоения их души. За их же деньги.
    Некоторых мальчишек, которые могут сами ходить, медсестры выпускают с родными прогуляться на улицу. Рассказывают, что даже был случай, когда один такой ходящий умудрился самостоятельно уйти на улицу, да так, что медсестры его догоняли в близлежащем лесу. Но это, конечно же, исключение. В основном мальчишки здесь тихие, не кричат, не скандалят, ничего не требуют, лежат себе в забытьи или в полудрёме.
    Я вышла из палаты, чтобы не мешать медсестре с санитаркой переодевать болящего. Наблюдаю в полуоткрытую дверь, как они его умывают, вытирая кровь, проступившую из носа и ушей. Возятся, перестилая грязную постель. Худенькая медсестра приподнимает на себя седовласого мальчишку и, улыбаясь ему, командует, чтобы он её покрепче обнял за шею, подшучивает над ним, что на танцы вместе пойдут, если он сможет её надёжно обнять, в то время как санитарка подкладывает ему под ягодицы свежий памперс. Постукивая стаканами в палату вкатывает тележку с едой раздатчица. В тарелках кашка. Другую еду эти мальчишки уже не способны принимать. Еда для их организма уже стала ядом. Поэтому их никто тут и не заставляет кушать. Сколько скушают, столько и ладно…
    Заметив мой растерянный взгляд, медсестра шепчет над ухом: готовься, уже скоро. Когда мальчишка собирается уйти домой, он сползает с подушки и свешивает голову к полу. Ближе к земле, что ли, хочет быть. Верный признак того, что он собрался уходить. Ему так легче. Таким образом он пытается избавиться от дискомфорта. И тут же добавляет, что боли у него нет, ибо он лежит спокойно, не стонет и не мечется. Просто хочет уйти…
    Здесь, в этих красивых палатах живет смерть…
Это мужское отделение хосписа, в котором худенькая рыжеволосая медсестра ласково называет умирающих мужчин мальчишками…