***
Санитарный эшелон шёл на восток. Даже не шёл, а плёлся, пропуская на каждом разъезде встречные поезда с военной техникой и снарядами. Всё для фронта в первую очередь. А раненые подождут, им уже некуда торопиться.
Третий вагон был самый тяжёлый. Лето выдалось жаркое. Духота. Мухи. Стоны. Все бойцы с тяжелейшими ранениями. В одном вагоне сорок два человека.
Два врача разводили руками: все смертники, ничем не помочь, да и нечем. Уже в тылу, но госпитали отказывались брать тяжелораненых. И они ехали дальше.
Развязка пришла в начале июля. В четыре утра умерли двое, через час ещё, потом ещё. К двенадцати дня скончались двадцать два человека. Санитарный эшелон к тому времени загнали на запасную ветку маленького разъезда, чтобы пропустить нескончаемые эшелоны, идущие к фронту. Разъезд – всего три пути, да деревушка недалеко – пять домов, до кладбища вёрст десять. На чём везти мёртвых? Не на чем! Не на себе же тащить! Да и некому. Решили хоронить на пригорке за деревушкой. В деревне мужиков нет. В поезде врачей раз два и обчёлся. Некоторые ходячие раненые вызвались помочь. О гробах и речь даже не заходила. Какие гробы?! Из чего мастерить?! Кто будет?!
Рыли яму всем миром, одну, на всех. И простынёй, одной на всех, прикрыли, не по-людски землю на неприкрытых сыпать. Крест поставили, да огрызком химического карандашика имена-фамилии написали. Вот и приют вечный… отмучились братки…
***
Тридцать с небольшим лет назад я отыскала братскую могилу, в которой был похоронен мой двоюродный дед. Вместо старого креста колхоз, находящийся километрах в тридцати, поставил железный памятник со звёздочкой, а рядом железный лист с написанными золотой краской фамилиями. К могиле приходили комсомольцы и пионеры, ухаживали, садили цветочки. Тогда и деревенька-разъезд жива была, а вокруг пригорка колосились поля, и далеко было видно красную звёздочку на железном памятнике.
Лет двадцать назад деревенька ещё стояла, глядя на мир пустыми глазницами брошенных домов. Железнодорожную ветку забыли, и в высокой траве около просёлка ржавели никому не нужные рельсы. Но просёлок ещё был неплохой, хотя поля уже начали зарастать мелкими берёзками и осинками, упорно отвоёвывающими себе место и на никому ненужной дороге. Только звёздочка на памятнике горела также ярко, а в лучах заходящего солнца блистали золотом имена героев.
Каюсь, будучи вечно занятой, редко нахожу время навестить мёртвых родственников, да ещё если могилы далеко. Лет пять назад, будучи в тех местах, решила заехать, поглядеть, как там могила братская, всё ли нормально.
Съехав с шоссе на просёлок, километров сорок тряслась по кочкам. Луга, простиравшиеся до горизонта, чередовались с огромными болотинами. Наконец, раздолье кончилось, как кончился и просёлок. Машина уткнулась в непролазный осинник. Сначала я подумала, что не туда свернула, но сверившись с картой и, на всякий случай, проконсультировавшись с навигатором, поняла, что всё правильно, я почти там, где надо.
Часов через пять ползанья и протискивания через армию стеной стоящих тонких осинок вперемешку с берёзками я всё же отыскала пригорок с настоящим лесом. Там было ещё хуже. Бурелом, мёртвые стволы, упавшие друг на друга, грозились мне сломать ноги, руки, да и шею в придачу. Но могилку я всё-таки отыскала.
Разгром полный. На памятник упала старая берёза, раздавив и приплюснув его к земле. Железяка с именами искорёжилась, поржавела, свернулась в трубочку, как будто от стыда, чтобы не смотреть на весь этот хаос.
Реально оценив ситуацию и поняв, что моих сил что-либо здесь выправить, будет однозначно недостаточно, я вернулась к машине, прихватив полуистлевшую железяку. Колхоза уже давно не было, от деревни вообще не осталось ничего, чья это территория, наверно, одному Богу известно. До ближайшего населённого пункта больше восьмидесяти километров. Возвращалась домой ни с чем. Горько и обидно было, что вот так…забыли… и всё…
***
Следующие две недели, бросив все дела, уткнулась в архивы. Нашлись фотографии, рассказы очевидцев. К тому времени знакомые ребята помогли восстановить надпись на старой железяке.
И вот, не прошло и месяца, заручившись поддержкой друзей, родственников и волонтёров, заказав высокий титановый памятник с красной звездой, я еду к забытой братской могиле. Нет, вернее, мы едем, на четырёх машинах, восстанавливать справедливость, оживлять память.
На месте выяснилось, что от шоссе проще добраться к братской могиле другим путём, по старой визирке, которая для внедорожников оказалась вполне проходимой. А дальше всего около полусотни метров лесом.
Расчистили могилу, поставили памятник. На памятник доска, чёрная металлическая, с написанными золотом именами-фамилиями приварена, а ещё одна доска повыше, с фотографиями, конечно, не всеми, но девять нашли. Два венка прикрепили. Вокруг подрубили поросль, убрали деревья, готовые упасть на могилу. Красота получилась. И на душе спокойно стало и легко.
***
Нынче хочу съездить, посмотреть, как там. Наверное, всё заросло. Приготовила уже краску, топорик, бензопилу, мало ли что, лес всё же. Планирую посетить за лето ещё шесть захоронений моих родственников за пределами родного края. Пять из них тоже братские могилы. На двух – побываю впервые.
Приходят иногда мысли: а сколько вот таких забытых, безвестных могил хранит наша земля. И не только на месте боёв, но и глубоко в тылу, там, куда шли санитарные эшелоны, увозя раненых от войны, но не всегда спасая от смерти, оставляя на каждом разъезде грубо сколоченные кресты, с надписями химическим карандашом.
|
Моё почтение, Инна!
