была большой и очень светлой. Девушка была в восторге, ведь, живя в Лондоне, она так тосковала по жаркому испанскому солнцу. Здесь не хватало всего лишь нескольких штрихов – подушечек на диване, да нескольких фотографий родственников и друзей, расставленных на книжных полках и на столе в гостиной. Впрочем, это были мелочи, всё было идеальным. Наконец-то, она вернулась в родную страну, наконец-то, ее подруга живет напротив, и, наконец-то, перед ней открываются такие интересные возможности.
Пока Ариадна ходила по квартире, Моника неотрывно смотрела на нее, нетерпеливо ожидая, что она похвалит ее дизайнерскую работу. Чтобы все было красиво, Монике пришлось унизиться до того, чтобы просить Серхио помочь ей расставить мебель, а Ариадна даже не сказала, нравится ей или нет.
- Сколько у нас соседей по дому? – хитро спросила Ариадна. Она знала Монику едва ли не с пеленок и понимала, что подобный вопрос даже не пришел бы ей в голову. Подружка ждала признания и благодарности за свой титанический труд. Конечно, она поблагодарит Монику – и еще как! – но сначала Ариадна собиралась немного подшутить над ней.
Однако блондинка держалась молодцом, и ее глаза хитро блеснули. Она тоже была не лыком шита, и раскусила намерения подружки. Значит, Ариадна собиралась подколоть ее, ну так она получит немалый сюрприз. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
- Понимаешь, этот дом принадлежит компании, и он для служащих. В нем шесть квартир, но живут здесь только пятеро: ты, я, один из администраторов “Вон”, Серхио и… Даниэль, – пояснила Моника, многозначительно сделав ударение на последнем имени.
- Что? – подскочила Ариадна.
- Что – что? Нельзя ли уточнить? – спросила Моника, еле сдерживая желание расхохотаться. – Я же врач, а не лингвист.
- Даниэль тоже живет здесь? – голос Ариадны прозвучал тише, чем она хотела, и от Моники не ускользнула эта мелочь.
- Ну да, прямо под тобой. По-моему, отлично, а? Снова все вместе, как в детстве, – Моника развлекалась на полную катушку, упиваясь моментом. Ариадна все равно узнала бы об этом, так почему бы не сказать сейчас, не поиграть с ней немного. “В конце концов, я просто отбила мяч, – успокоила свою совесть Моника, – отплатила ей ее же монетой”.
Ариадна негодующе посмотрела на подругу, тем самым выдавая свои терзания. Моника никогда не понимала поведения Ариадны с ее братом. Ариадна до мельчайших подробностей рассказала ей о том, что было между ними, но Моника не возмутилась и даже не осудила побег Даниэля. Трезво глядя на вещи, Моника дала ей дельный совет – преодолеть себя и жить дальше – хотя и понимала, насколько это тяжело. Это не было ханжеством, отнюдь, Моника подавала ей пример: продолжая любить Серхио, она никогда не позволяла жалеть себя и продолжала жить, окунувшись с головой в свою работу и наслаждаясь тем, что имела.
С тех пор как Моника открыла для себя даосизм, она пребывала в убеждении, что всё устаканится само собой, просто нужно сохранять позитив и жизненное равновесие. Единственным провальным пунктом ее фантастической теории, были ее отношения с Серхио. По словам Моники, ей нужно было изучить вышеупомятую доктрину более широко. [прим:даосизм – китайское традиционное учение с элементами религии и философии]
- Неважно, я уже давно справилась с этим, – нагло соврала Ариадна. – Замечательная квартира. Огромное спасибо, Моника, ты так много потрудилась, столько хлопот, – поблагодарила она с деланной улыбкой.
- Я рада, что тебе нравится. На самом деле я занялась этим, чтобы не жить с тобой. По мне, так ты невыносимая чистюля, – с серьезным видом подколола подругу Моника, но в глазах ее плясали веселые бесенята.
- Ты так любезна!
- К твоим услугам, – так же шутливо ответила Моника с тем же радостным взглядом.
Девушки рассмеялись, и напряжение спало. Ариадна моментально забыла, что оказалась гораздо ближе к Даниэлю, чем думала, когда согласилась пройти испытательный срок на должность вице-президента компании “Вон”.
Когда самолет приземлился, к Ариадне вернулись все хранимые ею воспоминания о Даниэле, и ни одно из них не было настолько приятным, чтобы мечтать о новой встрече с ним. “Разве что одно”, – подумала Ариадна и невольно улыбнулась.
В свою очередь Моника разрывалась между счастьем снова быть с подружкой и страхом, что брат опять причинит Ариадне боль. Никто лучше нее не знал, как плохо было той после того, как Даниэль, ничего никому не сказав, оставил их в Риме и сбежал.
- С тобой все в порядке? – спросила Ариадна, увидев серьезное лицо подружки.
- Да.
- Не ври мне. Это из-за Серхио, да? – предположила Ариадна.
- Это и в самом деле из-за парня, но не из-за Серхио, а из-за Даниэля. Я не хочу, чтобы он снова заставил тебя страдать, – честно призналась Моника.
- Спасибо за заботу, но у меня все нормально, правда. Я уже не прежняя Ариадна, которая, как дура, влюбилась не в того парня. Я не наступлю снова на те же грабли.
- Ладно, – ответила Моника, сильно сомневаясь в словах подруги. – Если ты так считаешь…
- Однозначно, теперь я сильнее, – устало повторила Ариадна.
- Знаешь, мы обе дуры. Если бы мы немного поднапряглись, то нашли бы себе двух отличных парней, которые любили бы нас, красивых, такими, какие мы есть. А мы вот сидим здесь и сохнем по двум слепцам, которые не видят, что имеют, – преувеличенно громко вздохнула Моника. – Знаешь, что нам нужно прямо сейчас? Забыть о грустном, и выпить за всё хорошее. Загляни в холодильник, а я достану бокалы. – Не дожидаясь ответа, Моника, у которой хранилась вся столовая посуда, пошла на поиски двух бокалов, чтобы забыть о страданиях, по крайней мере, пока у них остается кава. [прим:кава – испанское игристое вино].
После того, как девушки разобрали больше десятка коробок и выпили за них обеих, Моника, наконец-то, призналась, почему в этой войне она была на стороне подруги: Даниэль никогда не помогал ей, несмотря на то, что знал о чувствах сестры к Серхио. Он держался с краю, позволяя Монике страдать. Моника тоже не решалась сделать шаг вперед, боясь разрушить как свою дружбу, связывавшую ее с Серхио, так и дружбу брата с его лучшим другом.
Именно по этой причине, Моника и решила быть на стороне Ариадны. Она на собственной шкуре испытала, что такое безответная любовь, и не понаслышке знала, как больно быть одной, когда все остальные смотрят на тебя, стоя на другом берегу. Вероятно, она не сможет влюбить Даниэля в свою подругу, но она может показать Ариадне свою солидарность с ней. А если солидарность заключалась в нелестных отзывах о брате и советах жить своей жизнью, то Моника была более чем готова поддерживать подругу. Солидарность, по крайней мере, для Моники Оньева была не просто показухой.
К тому же, кого она собиралась обмануть? Отпускать язвительные “комплименты” старшему брату с младенческих лет было для Моники привычным и приятным делом.
