История, определившая дальнейшую судьбу Маши
Анна Захаровна
Анна Захаровна – это целая история.
Владимиру Михайловичу после возвращения из Чернобыля летом 1986 года становилось всё труднее ездить на работу в центр Москвы из Тушино, и получалось, что надо менять квартиру. Долго искали вариант обмена, и пришлось остановиться на Лефортово, откуда было гораздо ближе к работе. Владимиру Михайловичу было некогда заниматься вопросами нового устройства, и я должна была решить сама эти самые вопросы. Квартира нам подходила, а остальное приходилось приводить именно к этому знаменателю. Хлопот оказалось немало. Прежде всего я стала думать, где теперь будет учиться Маша, и оказалось, что общеобразовательная школа, 424-я школа, совсем недалеко. Здесь договориться было просто, а вот как быть с музыкальной школой? На весь Тушинский район была только одна – 17-я музыкальная школа, а тут как? Говорили, где-то близко есть такая школа, но, чтобы узнать точно, требовалось время.
Все справочники, которые мне попадались под руку, были старыми, и, кроме музыкальной школы на Авиамоторной, я ничего не находила. Съездила в эту школу – мне там совсем не понравилось. Оказалось, все занятия – вечерние, а хора вообще нет, а педагоги перегружены. Заниматься вечером? И как же это – без хора? Хор Тушинской музыкальной школы славился по всей Москве! Шёл октябрь 1988 года, Маша пошла в шестой класс, а для музыки – это предпоследний год занятий по семилетнему курсу, очень важный год. Кроме того, хотелось дать ребёнку хорошее музыкальное образование, ведь девочка музыкой увлеклась серьёзно. Продолжать ездить в Тушино не стоило – слишком далеко, да и другие причины были. И вдруг кто-то подсказал, что наискосок от нашего дома на Солдатской улице, напротив кинотеатра «Спутник», есть 29-я музыкальная школа, и неплохая, кажется. Хорошо! Но возьмут ли туда моего ребёнка, как говорится, с улицы, да и уже не в начале, а в середине четверти? Зашла к директору Марку Ефимовичу Кесселю, всё объяснила, и он спросил: как Маша учится? Я показала прошлогодний дневник, где были одни пятёрки. Марк Ефимович внимательно просмотрел дневник и сказал, что, возможно, примем. Надо подумать. Просил перезвонить. Перезвонила, а он и говорит, что ребёнка послушает опытный педагог Анна Захаровна Рубина. У неё есть вакантное место в классе, и если девочка понравится, то возьмёт к себе.
Вскоре мы пришли к Анне Захаровне. Анна Захаровна, пожилая и приятная, сразу расположила меня к себе. Она попросила Машу сыграть прошлогоднюю экзаменационную программу, которую Машенька немного уже забыла. Ничего страшного, Анне Захаровне было вполне достаточно услышанного. Она сказала:
– Девочка способная, но требует большой работы над собой. Вы знаете… Например… Полька Рахманинова – это неплохо, только в исполнении имеется масса недочётов. Надо много заниматься. Вы согласны?
– Конечно.
Так Маша и попала к Анне Захаровне. За это надо судьбу благодарить. Я и сама понимала, что серьёзно над исполнением фортепианных произведений Маша никогда не работала. Упражнения, этюды, гаммы проскакивали быстро. Красивые произведения она учила с удовольствием, быстро, легко, а чёрный труд – давался с трудом. Эффектно сыграть на концерте – замечательно, конечно, но до какого-то предела. Да и хотелось погулять, почитать интересную книжку, посмотреть кино и прочее… Так было недавно, а теперь требовалось другое. К тому времени мы уже окончательно переехали. Машенька стала ходить в две новые школы. В общеобразовательной школе встретили приветливо, да и в музыкальной тоже. Там и там говорили, что по всем предметам Маша соответствует нужному уровню.
В музыкальной школе, однако, нужно было не только соответствовать определённому уровню, но и ставить перед собой новые, более трудные задачи, и прежде всего – по специальности, а затем – по другим дисциплинам. С первого дня Анна Захаровна стала заниматься с Машей подолгу, кропотливо, настойчиво, да так, как ребёнку раньше и не снилось.
Только теперь Маша поняла, что такое строгий и требовательный педагог, да к тому же блестящий музыкант. Анна Захаровна сама – выпускница Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, класс профессора В. Н. Аргамакова, который в свою очередь учился у профессора К. Н. Игумнова. Анна Захаровна проработала пятьдесят лет в этой самой школе и всё своё мастерство, все знания передавала именно этим детям. Она сама прекрасно исполняла все произведения, которые включала в программу своих учеников, работала с учениками детально, назначала дополнительное время каждому, кто требовал особенного внимания. Некоторых детей даже приглашала заниматься домой, не считаясь с личным временем. Её дочь, Татьяна Рубина, как мы узнали вскоре, замечательная пианистка, заслуженная артистка России, часто даёт концерты. У Анны Захаровны и Татьяны Ефимовны случались такие выступления, когда они концертировали вместе, играли в четыре руки и на двух фортепиано.
Когда я узнала о том, что Анна Захаровна оказалась в состоянии воспитать и вырастить такую дочь, сказала Машеньке:
– Это может только истинный педагог, потому что обычно дети неохотно учатся профессии у своих же родителей. Чаще всего они не воспринимают собственных родителей серьёзно, а более прислушиваются к чужим авторитетам. Так что тебе остаётся одно: заниматься прилежно, слушаться Анну Захаровну и не подводить её.
Маша, конечно, старалась, и это было заметно. Меня даже удивило то, что раньше она без оглядки рвалась на улицу, к друзьям или ещё в какие необъятные дали, а тут сразу по возвращении из общеобразовательной школы – только в музыкальную школу, и больше никуда. Вспоминаю, когда составляли расписание индивидуальных и общих занятий в музыкальной школе, получилось так, что все дни от понедельника до пятницы у Машеньки оказались заполненными.
Жаль, ведь в Тушинской школе мы всегда составляли расписание таким образом, чтобы можно было совместить с двумя уроками по специальности, которые положено проводить за неделю, – и сольфеджио, и теоретические дисциплины, и даже тот хор, который Маша очень любила. Тут же получилось, что ничего не совпадает, что на занятия нужно ходить каждый день, то есть все пять дней в неделю.
Анна Захаровна спросила у меня:
– Устраивает ли вас такое расписание?
– Понимаете… Я не знаю, можно ли так сделать, но хотелось бы хоть что-то уплотнить, чтобы оставить Маше немного свободного времени.
– Свободного времени… – удивилась Анна Захаровна. – Свободного для чего?
– Ну, для всех остальных дел, ведь, кроме школьных уроков, ребёнку нужно… хотя бы иногда погулять.
– Погулять? А зачем ей гулять? То есть зачем гулять – отдельно? Пошла в школу – прогулялась, пошла обратно – снова прогулялась, вот и хватит. Сколько вообще можно гулять? Нужно много работать, чтобы наверстать упущенное и добиваться лучшего! Вы не согласны?
Конечно… согласны. Да как не согласиться?
Мне-то согласиться было легко, а как быть Машеньке? Раньше она много чего учила тяп-ляп. Как уже я замечала, Оделия Харитоновна, её прошлая учительница, всё ей спускала и особенно не требовала.
Я сама когда-то купила в Великом Новгороде сборник ганонов, привезла Маше и сказала, что все эти упражнения нужно играть каждый день, даже если в школе и не задавали.
– Зачем это? Подумаешь!
– Нет, не подумаешь, а так надо: и ганоны, и гаммы играть – на четыре октавы, а не на две, и непременно – расходящиеся. И аккорды – соответственно.
Да разве она меня слушала?
Зато привыкла гулять дотемна, даже зимой, а заниматься музыкой по вечерам, когда уже устанет за целый день. Лыжи и коньки трещали от усердного катания, и менять их приходилось частенько. А я-то как раз недавно и купила хорошие фигурные коньки, потому что старые стали малы: была рада, что попался нужный размер, ведь так просто в те годы ничего нельзя было купить! По переезде на эту квартиру мы очень обрадовались, что сразу же за музыкальной школой – стадион «Электрон», что туда пускают детей покататься на коньках. В старом нашем дворе заливали очень маленький каток, а тут – целое поле!
Вот о чём я думала, возвращаясь к нашему последнему разговору с Анной Захаровной. Наверное, и самой Маше было нелегко перестроить своё внутреннее отношение к занятиям музыкой, к ученическим обязанностям. Она уже понимала, что на одних способностях далеко не укатишь, как на тех же коньках. Занималась всё дольше, всё усерднее. И если раньше я частенько подгоняла её и уговаривала быть собраннее и трудолюбивее, теперь её было просто не оттащить от инструмента. Две девочки из её класса также занимались в этой же музыкальной школе, только у других педагогов. Так они обе говорили, что Маше просто повезло.
После того как мы сходили на сольный концерт Татьяны Рубиной в Рахманиновский зал Московской консерватории, где она исполняла произведения Шопена и Шумана, Маша совсем расстроилась и сказала мне тут же, после концерта, в вестибюле:
– Да, мамочка… Никогда я не буду играть так, как Таня Рубина.
– Ну, знаешь… Этого пока и не надо. Помнишь, как ты когда-то хныкала: мамочка, никогда я не буду играть так, как ты. И что? Ты давно уже играешь то, что мне в моей музыкальной школе и не снилось. А большое мастерство достигается как талантом, так и трудом. Тебе же – расти и расти. А там видно будет. Разве не понятно?
– Понятно. Мне ещё полтора года нужно учиться до окончания школы, и я должна успеть научиться многому у Анны Захаровны.
– Вот видишь, ты правильно рассудила.
Конечно, Маша всё понимала правильно и старалась делать так, как надо. Владимир Михайлович поначалу не понял, откуда у Маши взялась такая серьёзность в отношении к музыкальным занятиям, но когда познакомился с Анной Захаровной на одном из ученических концертов в музыкальной школе, был очарован ею безмерно.
Маше удалось успешно закончить шестой, затем и седьмой класс. Труд педагога и ученицы не был напрасным. За это время Маша сделала выбор профессии: осталась учиться в дополнительном, восьмом классе, чтобы подготовиться к поступлению в музыкальное училище. Занималась успешно, уже привыкнув к Анне Захаровне и её высокой мерке. Готовились усиленно. Маша закончила музыкальную школу с отличием. Мы долго не знали, в какое училище поступать. Решили, что будет поступать в музыкальное училище им. М. М. Ипполитова-Иванова. Да, поступила удачно, на отделение «Хоровое дирижирование». Анна Захаровна поначалу удивлялась, почему Маша не стала поступать на отделение фортепиано? Но потом согласилась сама с выбором своей ученицы.
Хоровое пение Маша полюбила с самых первых дней обучения в Тушинской музыкальной школе, принимала живое участие во всех концертах и выступлениях хора, была его солисткой. Вообще, она любила коллективное творчество! После окончания училища с красным дипломом Маша поступила в Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского, сначала на факультет «Хоровое дирижирование», а позже – на факультет