Ненавистный брак - Глава 5

Лиза познакомилась когда-то: он стоял в перемазанных жидкой грязью сапогах, с всклокоченными волосами, и курил свою длинную трубку, наполняя комнату крепким и едким дымом. Только теперь Лиза находила его восхитительно красивым.

- Сегодня вы приехали с другой стороны, – промолвил доктор. – Мы с княгиней каждый вечер стоим у этого окна и смотрим, как вы подъезжаете к дому, а сегодня проглядели ваш приезд.

Александр снова улыбнулся, глядя на жену, но она отвела глаза. Лиза завидовала той привольной жизни, которую делила с ним другая. Она тревожилась и ревновала, и не могла сдержать своих чувств.

- Что с тобой, Лизонька? Тебе скучно? – спросил Карелин.

- Я ничего не говорила, Александр, – мягко ответила Лиза.

- Именно потому, что ты молчишь, я думаю, что тебя раздражает моя болтовня.

- Ткань для детского приданого привезут из Киева на следующей неделе, – деловито сообщила Наташа, как всегда, не постучавшись, войдя в комнату и продолжая трещать как сорока, но Лиза упрямо молчала, и, в конце концов, Маслова тоже умолкла.

- Пойду переоденусь к ужину, – сказала княгиня и встала.

- У Вас такое странное выражение лица! Чем Вы недовольны? – с наигранным простодушием поинтересовалась Наташа, обращаясь к Лизе.

- Княгиня плохо себя чувствует, она волнуется, – сухо ответил Карелин. – Наташа, я много раз просил тебя не спорить с ней и не говорить ничего, что ее расстроит, но, по-моему, ты обладаешь даром выводить мою жену из себя.

- Прошу меня простить, Александр, – смиренно произнесла Маслова, – мне очень жаль... Раз я так беспокою княгиню, то пойду к себе в комнату и останусь там.

Александр не стал задерживать Наташу, и когда она вышла, обеспокоенно повернулся ко Льву Ильичу, который тоже не проронил ни слова.

- Ох уж эти прекрасные дамы! – вполголоса пробормотал князь. – Неужели они не могут жить спокойно? Не понимаю я их, ей-богу...

- Все очень легко понять, князь, – с улыбкой ответил Лев Ильич. – Двум пчелиным маткам не ужиться в одном улье.

- Вы так говорите, Лев Ильич, словно хотите предупредить меня о чем-то. Вы что-то слышали? Княгиня сказала Вам что-то?

- Нет, князь, княгиня никому и ничего не говорит... она слишком благородна! Я говорю так, исходя из того, что вижу, хотя, возможно, и не вправе этого делать.

- Напротив, я прошу Вас как врача моей жены, нет, я требую, чтобы Вы всегда говорили абсолютно откровенно. Что происходит?

- Ничего. Я уже сказал Вам – княгиня обеспокоена…

- А на Ваши слова относительно двух пчел я отвечу так: на карелинских землях есть только одна хозяйка – Елизавета Ивановна Карелина, моя жена. А если я привез сюда Наташу, вернее, если я позволил ей остаться здесь, то только для того, чтобы избавить Лизу от мелких домашних забот.

- По-моему, княгине нравится хлопотать по дому, а если чье-то присутствие ее беспокоит, то никакой пользы от помощи того человека не будет. Ваша жена была бы счастлива, если бы Вы позволили ей самой выбрать себе помощницу. Я уверен, что она выбрала бы Катю, или попросила бы вернуть сюда Владимира, вашего дворецкого.

- Это она Вам сказала?

- Повторяю Вам, князь, Елизавета Ивановна ничего мне не говорила, но молодые и любящие женщины обычно ревнивы, даже если у них нет для этого никакого повода.

- Ревнивая! Любящая! Надо же! – Александр снова отвернулся к окну, чтобы Лев Ильич не заметил проблеска надежды в его глазах.

Попросив позволения переодеться, доктор ушел к себе. Александр вошел в комнату жены, не дав ей времени подняться с дивана, на котором она лежала, уткнувшись лицом в подушки и стараясь заглушить рыдания.

- Лиза, что с тобой? – встревоженно спросил он, подходя к жене.

- Ничего, ничего, Александр, – ответила Лиза, стараясь успокоиться.

- Тогда почему ты плачешь? Почему ты кажешься несчастной? Все мои усилия если не развеселить, то хотя бы успокоить тебя, напрасны. Порой, я просто прихожу в отчаяние…

- Прости, но я не умею притворяться.

- Когда я вернулся из Николаевки, твое положение в доме было таким же, но ты казалась счастливой. А в последний месяц ты похожа на загнанную собаками лань, и все, даже доктор, считают виновником меня.

- Я никому не жалуюсь, – только и сказала Лиза.

- Знаю, и мне хотелось бы, чтобы ты поговорила со мной.

- Что мне сделать, чтобы не огорчать тебя? Что ты хочешь? Чтобы я притворялась? Каждую минуту смеялась, чтобы все думали, что я счастлива?

Александр подошел к жене вплотную, и его голос стал мягче и нежнее.

- На самом деле ты не выносишь Наташу, правда?

- Мы очень много говорили об этом, Александр. Однажды ты сказал, что потребуешь от меня, чтобы я ее терпела, если я не стану делать этого по доброй воле…

- Это просто слова… если ты на самом деле хочешь, чтобы она уехала…

- Я ничего не хочу.

Лиза повернулась к мужу спиной, подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. Александр медленно подошел к жене, легонько обхватил ее за плечи и снова повернул к себе лицом.

- Я найду предлог, чтобы вернуть ее в Николаевку, не упоминая о тебе. Ты рада?

- Ты и сам отлично знаешь, что да…

- Лиза, могу я попросить у тебя кое-что взамен?

- Конечно. Что ты хочешь?

- Позаботься о своем здоровье. Сейчас это самое ценное. Ты будешь кушать по часам. А сейчас спустись к столу. Отныне и впредь Наташа не будет обедать с нами…



Обед был очень вкусным. Кофе и ликеры подали в музыкальную залу. Как и Лев Ильич, Александр тоже переоделся к обеду. Ласковое, безмятежное выражение лица Лизы придавало ей еще большее очарование. Князь раскурил одну из своих длинных сигар и попросил жену сыграть на пианино, а доктор тут же предложил супругам сыграть в четыре руки, и Карелин с готовностью согласился.

- Помнишь те привольные малороссийские напевы, что ты играла тогда в отчем доме? – спросил князь. – Может, мы вдвоем попытаемся доставить Льву Ильичу удовольствие?

- Хорошо, хоть это так неожиданно и непросто… мы постараемся…

Супруги подошли к пианино. Довольно улыбаясь, Лев Ильич поднялся и сделал вид, что ищет что-то в своих карманах.

- Вот незадача. Кажется, я оставил в комнате свои сигареты от астмы. Я отлучусь на минутку, найду сигареты и вернусь, а вы пока порепетируйте.

- Не задерживайтесь, Лев Ильич, – крикнула ему вдогонку Лиза.

Руки Александра скользнули по клавишам, широкие и крепкие, с длинными, проворными пальцами. Сидя рядом с мужем на длинной скамеечке, Лиза с удовольствием смотрела на него, словно в зрачках мужниных глаз отражалась вся его душа. Лев Ильич торопливо вышел из залы и столкнулся с Наташей. Маслова резко отступила назад, за занавески, но ей не удалось скрыться от глаз врача. Он сурово смотрел на нее, и в его взгляде сквозили недоверие и любопытство.

- Вы наверняка думаете, что я подслушивала ваш разговор, но это не так, – враждебно произнесла Наташа, гордо выпрямив спину.

- Ну что Вы, коллега, полагаю, Вы слушали фортепьянную музыку. Поверить не могу, что такой умный человек, как Вы, не знает, что это просто преступление разрушать возможное безоблачное счастье.

- И кто же старается его разрушить?

- Только не я, дитя мое. Я-то как раз стараюсь добиться обратного.

- Я живу здесь гораздо дольше Вас, сударь, – надменно заявила Маслова, – и предупреждаю: стоит мне только захотеть, и Вы вернетесь в Киев… Помните об этом.

Не дожидаясь ответа, Наташа ушла, пылая от ярости. К себе она не пошла, а направилась прямиком в кабинет князя, отлично зная, что он всегда заглядывает туда перед сном. Маслова не ошиблась, вот и теперь Карелин вошел в кабинет и немало удивился, увидев там ожидавшую его Наташу. Князь не был по натуре дипломатом, а потому, взяв быка за рога, немедля приступил к делу.

- Возвращайся в Николаевку, Наташа, – без обиняков заявил он, – боюсь, роль управляющего Владимиру не по плечу.

Наташа попыталась защититься, но поняла, что на этот раз победа осталась за Лизой.

- Ну нет! Я не позволю им выгнать меня! – процедила она сквозь зубы, оставшись одна.

Наташа снова спустилась вниз и вошла в кабинет, зная, что Карелин позвал к себе Николая, чтобы отдать ему распоряжение: утром подготовить для княгини экипаж. Увидев перед собой вошедшую Наташу, князь не скрывал своего недовольства, но заметив, как перекосились от волнения красивые черты ее лица, решил поговорить с ней еще немного, но при этом стоять на своем и не отступать.

- Что она наболтала обо мне? – в отчаянии выкрикнула Наташа. – Не отрицай, это она, твоя жена, отсылает меня подальше от тебя!

- Наташа, это полнейший абсурд! – возразил князь, теряя терпение.

- А если она недостойна твоей любви, Александр? – осмелилась начать издалека охваченная ревностью и гневом Наташа. – Если бы кто-нибудь сказал тебе, что долг жены для нее не так уж свят?

- Черт! – вскочив на ноги, взревел Карелин и диким зверем метнулся к Масловой, с силой вцепившись в ее плечи.

- Александр! – испуганно вскрикнула она. – Ты сошел с ума? Отпусти меня!

Пальцы князя, как когти, впились в нежную кожу молодой женщины, но он нашел в себе силы приглушить яростный огонь в своих глазах, и грубо оттолкнул ее от себя.

- По-моему, это ты сошла с ума, Наташа. Только безумец может решиться говорить такое, но я отлично понимаю, что ты говоришь так от ревности и досады… Твоя ревность так же ничтожна и смешна, как и твоя любовь…

Эти слова были для Наташи сродни пощечине. Она никогда не говорила князю о своей любви, стараясь скрыть ее, а Карелин всегда щадил ее чувства, потакая ребяческому притворству.

- Ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы понимать, как опасны и глупы твои поступки, – мягко продолжил Карелин, и Наташа опустила голову, униженная и взбешенная. – А “она”, как ты ее называешь, – княгиня Карелина, и она будет матерью моего ребенка. Эти две причины делают ее достойной и уважаемой для всех, кто живет под моей крышей и ест мой хлеб. Здесь недопустимы даже тень сомнения и подозрения.

- А если для сомнений есть основания? – Маслова отчаянно стояла на своем.

- Сомнений не должно быть, только чистая правда. С доказательствами. Чистая правда, которую ты вложишь в эти руки, а они знают, что делать… И не смей больше заикаться об этом, Наташа. Или ты можешь доказать свои слова?

Карелин снова схватил ее за плечи и сильно тряхнул. Наташа задрожала от боли, страха и безнадежной любви, но ее губы крепко сжались, не давая вылететь слову, которое могло бы обернуться для кого-то смертью. Она боялась, по-настоящему. Боялась человека, которого боготворила, обожала до безумия, и ради которого готова была на преступление. И снова руки Александра отпустили ее, грубо оттолкнув.

- Забудь все свои дела на завтра, – холодно сказал Карелин. – Утром ты едешь в Николаевку! Я не хочу встретиться с тобой здесь, когда вернусь! Ты слышала меня? Завтра утром ты уедешь, и чтобы я больше не видел и не слышал тебя! Я ничего не хочу знать о тебе, Наташа!

Маслова даже не поняла, что осталась в кабинете одна. Александр ушел, и она разрыдалась, но тут же вытерла слезы рукавом, превратившись в хладнокровного, свирепого и беспощадного врага.

- Нет, не бывать этому! Они прижали меня в угол – тем хуже для всех! – сказала она, твердым шагом выходя из кабинета. Наташа вышла из боковой двери, пересекла двор и направилась к конюшне. Оседлав лошадь и взяв поводья,