когда «Глас Народа» объединил протестующих город погрузился в хаос, и кровь оросила улицы.
Толпа неожиданно полегла, схватившись за уши. В ход пошли звуковые пушки, видимо к ним протестующие не подготовились. Но Глеб обрадовался рано, не прошло и десяти секунд, как из переулков выбежала новая волна людей, поверх шапок которых были одеты массивные наушники. Водяные пушки отбрасывали первые ряды, окрашивая протестующих и площадь в кислотный розовый цвет. Это дало возможность следующим за ними запустить в воздух коктейли Молотова. Небо на миг потемнело от плотного потока бутылок с зажигательной смесью и не успели они разбиться, как началась перестрелка. Второй ряд повстанцев скрылся, уступив место третьему, состоящему из экипированных вооружённых бойцов. Их было не очень много, на них были шлемы и бронежилеты, а в руках висел либо пулемёт, либо гранатомёт. Погром превратился в войну.
Уворачиваясь от бутылок, пуль и снарядов, ОБВТ вступило в бой. Свето-шумовые и газовые гранаты оказались бесполезны перед экипированными бойцами Гласа. Впрочем, как и лазеры, затемненное стекло на шлемах помогало от него. В ход пошли шотганы с электрошоковыми зарядами, гранатомёты с резиновыми шариками. Наёмники не остались в стороне, начали своё веселье и это было жутко.
Красный мак жаждал жертвоприношений, чтобы наполнить свои лепестки красками, впитать кровь и засиять с новой силой. И он получил это с лихвой.
Оружие и атаки патриотов для охранников были словно укусы комара, экзокостюмы надёжно защищали их. Скорость передвижения и отточенность движений наёмников поражали. Глаз едва успевал отслеживать их, лишь метки на экране помогали не попасть им под руку. Они оставляли изуродованные тела и реки крови тянулись им вслед. Не верилось, что это люди, а не боевые машины. И всё-таки это были люди, машины бы не стали вспарывать, разрывать на части и сжигать противников, есть менее кровавые способы уничтожения. Хотя был один наёмник, что просто косил всех из автомата, но кто-то явно из ОБВТ его остановил, электрошоковых зарядов не было у протестующих.
Хотелось бы Глебу сказать, что была паника, протестующие начали отступление и всё быстро прекратилось. Но этого не было, за вооруженными протестующими шли остальные. И стоило упасть бойцу, корчась в конвульсиях от электрошокового заряда или отброшенного резиновым шариком, как к нему подбегал протестующий, снимал каску, забирал автомат и шёл на штурм здания. И их было так много, казалось весь город вышел, чтобы стереть уродливую махину с сияющим опиумным цветком. Даже усилия наёмников были словно капля в море, они делали прогалины в толпе, которые тут же затягивались. Против корпорации выступили не только мужчины, но и женщины, и подростки.
Дым, огонь, взрывающиеся гранаты и спокойная классическая музыка В.А. Моцарта льющаяся из шлема, прямо в уши оперативников ОБВТ. Она казалась Тринадцатому насмешкой над происходящим, будто говорила: «Расслабься! Всё хорошо! Всё идёт по плану!» — но не было хорошо. Впрочем, если бы не музыка, может он бы запаниковал, ведь сложно быть спокойным слыша женский плач, человеческий вой боли, взрывы.
А так ты будто кружишься в медленном осеннем вальсе — и раз — скользящий шаг правой ногой в обход противника, и два — небольшой шаг левой ногой, и три — подшаг правой ногой — обход завершён, на носочки — выстрел электрошокера, опустился на ступни. И всё заново: скользишь между протестующими — и раз, и два, и три, противник замахнулся ножом, на носочки — захват его ножа, удар в сердце — опустился на полную ступню. И продолжение танца.
Вопрос Нулевого о том умеет ли он танцевать вальс показался новичку весьма странным на собеседовании. И дальнейшие слова, что в отделении все умеют танцевать вальс и он научится — ещё больше ввели его тогда в ступор и он не мог понять издёвка это над новеньким или правда. Всё-таки ОБВТ — элита внутренних войск страны. «Может у них бывают светские рауты», — подумал он тогда. И будучи ответственным работником, Глеб, на всякий случай, просмотрел несколько видеоуроков по вальсу, скользя по серому ламинату своей однокомнатной квартиры вслед за фигурами на экране.
А вот сейчас всё встало на свои места: танцем смерти является вальс. На носочки — быстрое движение лезвием по горлу, опустился на ступни.
Голос Нулевого в динамике сбил Тринадцатого со счёта, что едва не стоило оперативнику жизни. Если бы не толкнувший его Первый, то снаряд из гранатомёта сделал бы в нём ощутимую дыру.
— Отходим к зданию. Запуск микроволновки через десять минут, — почти рычал глава.
Оперативники начали отход, водные пушки откидывали протестующих, системы активного отбрасывания выдвинулись вперёд.
Глеб ни разу не видел их в действии. Использовали их лишь в крайних случаях, поскольку потери при использовании, как показала практика, были колоссальны. Системы активного отбрасывания, — по сути это были большие установки, крепящиеся на БТРах, они производили электромагнитные колебания в диапазоне миллиметровых волн с частотой около 94 ГГц. Эффект заключался в том, что восемьдесят три процента излучения поглощалось кожей человека и вызывало кратковременное шоковое состояние. Этот эффект весело называли «высоко мотивированное поведение спасения». Если ты умеешь быстро бегать, то никакого ущерба здоровью установка не причинит. Но, имеется одно большое но: болевой порог в зоне поражения достигается за три секунды. Невыносимым он становится уже через пять секунд.
Системы включились, и вот тогда началась настоящая свалка, паника. Протестующие начали спасаться бегством, ибо тепловые лучи обжигали. Очень много трупов, тел лежало на тротуаре, о них запинались, падали и попадали в микроволновку. Всего пара минут и не успевшие скрыться, оказавшиеся в радиусе поражения, корчатся в болевой агонии. Люди словно попкорн раздувались от жутких ожогов, а затем с хлопком лопались, забрызгивая всё вокруг мозгами и кровью, а мясо на уже трупах продолжало зажариваться до черноты.
Установки медленно продолжили своё движение, очищая площадь.
***
17:00 12 ноября 2040 г.,
Западная Сибирь, г. Новосибирск, площадь перед зданием Корпорации «Недра Земли»
Солнце лениво заходило, окрашивая площадь перед корпорацией в сочные красные тона. Оперативники отдела стаскивали трупы в одну кучу. За телами скоро приедут спецмашины и распределят их по моргам города. У родственников будет ровно трое суток, чтобы опознать своих близких, потом неопознанных отправят в медицинские ВУЗы страны, лаборатории корпораций или сожгут. Это уже как мэр города решит. А решит он так, как ему скажет Совет Директоров Объединения Предприятий и Собственников «Недра Земли».
Глеб настолько устал, что готов был упасть прямо на плитку на площади, но он как и все стаскивал тела. Сколько их было? Мужчина не мог ответить, но гора из них была уже выше него. Он поймал себя на мысли, что ненавидит их, ведь сейчас ему приходится их таскать, вместо того, чтобы спокойно принимать тёплый душ на работе. И немного удивился, подумав, что похоже он превращается в такого же ублюдка, что и охранники корпорации. Ведь на самом деле, он сейчас мог быть одним из этих тел, не выбери он в своё время путь полицейского.
Тринадцатый взглянул на очередное тело: оно было всё обожжено и невозможно было определить возраст или пол. Хотя красные меховые сапоги говорили, что это молодая женщина. В сознании мужчины, сразу всплыли воспоминания о том, как на прошлой неделе к нему заходила младшая сестра Олеся и хвасталась такими же. Что ввело новичка в небольшой ступор, и он остановился, тупо смотря на труп. Резкий удар чего-то о его шлем вернул оперативника в реальность, и он услышал:
— Тринадцатый, мать твою, шевелись давай! Нашёл время, чтобы труп разглядывать. Мне срать на твои предпочтения, но выбрал ты не лучшее время, чтобы драчнуть. Если ты сейчас не двинешься с места, тебе в башняк прилетит уже что-нибудь поувесистее, — это злобно орал Восьмой, держащий вторую часть тела.
— Да пошёл ты! — зло выплюнул мужчина в ответ, встряхнул головой, отгоняя мысли и уверяя себя, что это не может быть Олеся. Она говорила, что на этой неделе поедет к подруге во Владимир.
Они забросили тело. Охрана Корпорации стояла около входа в здание. Наёмники были расслаблены, шлемы сняты, о чем-то говорили, смеясь и внимательно наблюдая за работой оперативников. Один наёмник начищал свой кинжал, другой смазывал пистолет, третий курил сигару и пускал крупные кольца дыма в воздух, четвёртый злобно ухмылялся.
— Не смотри на них, салага, — сказал ему Восьмой, резко дернув за шлем, — их это лишь заводит.
— Кареты подадут через десять минут, золушки, не забываем свои туфельки. Встреча у главного входа корпорации, — услышал он голос Нулевого в шлеме.
Идти к наёмникам совсем не хотелось. Глеб сел на скамейку, снял шлем. О как же стало хорошо голове, она оказывается почти кипела. Он закинул голову назад, прикрыл глаза, наслаждаясь прохладой и погрузился в раздумья о произошедшем. На заднем плане раздавался механический шум ползающих по площади автоматических роботов-уборщиков, которые приводили в порядок площадь, возвращая чистоту и кровавый окрас цветку, убирая мусор, грязь, части тел, смывая розовую краску.
В полуприкрытые глаза впилось изображение мака на здании. Он казался живым и довольным: зелёный волосатый стебель с перисто-рассечёнными листьями извивался на десятки этажей вверх, на последнем десятке располагался необычайно ярко-алый цветок, чёрные, словно обугленные, у основания лепестки слегка покачивались, будто на ветру. Небольшие мурашки выступили на коже новичка, стало не по себе. Оперативник никак не мог отделаться от ощущения, будто он стал слугой корпорации, и сегодня принёс в жертву маку народ, насытив его кровью. Он закрыл глаза, пытаясь прогнать эти мысли, но образ кровавого опийного цветка не уходил.
Спустя какое-то время, новичок уловил шум шагов, кто-то к нему приближался. Глеб нехотя открыл глаза и увидел главу отряда.
Стал моросить дождь, Тринадцатый вслух чертыхнулся, подумав, что вот только дождя поверх снега им не хватало. Однако шлем надевать не стал.
Борис добродушно улыбнулся, тоже снял шлем и аккуратно положил на скамейку, затем достал пачку сигарет. Сплюнул, оставив кровавый след на площади. Закурил, глубокая затяжка и на выдохе, устало:
— Вот и закончился очередной понедельник, — подставляет лицо мелким ленивым каплям дождя.
— Понедельник, — немного растерянно поинтересовался Глеб.
— Ну да, чёртов обычный понедельник. Завтра чёртов вторник, послезавтра чёртова среда… — очередная глубокая затяжка, Нулевой придержал дым, наслаждаясь ощущением, ленивый выдох, — Серые дни в сером городе, кишащем серыми крысами.
Новичок оглянулся по сторонам, не было серости на площади, вокруг было красно от лучей почти севшего солнца, логотип на плитке был плохо различим из-за ещё не отмытой крови жителей, гари и розовой краски.
«Всего лишь понедельник…» — пронеслось в его голове.
