надеяться, Бело, – ответила она, не раздумывая. – Я согласна на Ваше предложение руки и сердца и постараюсь дать Вам немного счастья.
- Вегоника! – радостно воскликнул месье Бело. Казалось, он был ослеплен свалившимся на него счастьем: его щеки раскраснелись, а толстые, чувственные губы, отпившие из всех бокалов, преподнесенных жизнью, и познавшие все вкусы, подрагивали от волнения. Но счастье было безмятежным лишь краткий миг: Бело заметил, как дрогнуло прекрасное лицо Вероники, и понял, с каким трудом дались ей эти слова. – Не тогопитесь с ответом, – в умудренных жизнью глазах Бело мелькнула тень сомнения, – подумайте.
- Мое решение не изменится, – твердо ответила она.
- Я больше всех хочу, чтобы оно не изменилось, и все же нам нужно подождать, – Бело поднялся. – Ну вот, а тепегь, когда Вы отлично устгоены, я должен уйти.
- Вы не будете жить в этом отеле? – удивилась Вероника.
- Если бы Вы лишили меня надежды, я остался бы гядом с Вами, а тепегь позвольте мне считаться Вашим женихом. Непгавильно, по кгайней меге, в моей стгане считается непгавильным, жить под одной кгышей жениху и невесте. Мы не в сельве, и здесь есть опгеделенные тгебования и социальные условности.
- Вы все предусмотрели, Бело! Вас волнуют вещи, которые для меня не существуют: свет, общество – для меня все это в прошлом.
- Вы пгоехали чегез всю стгану, чтобы избавить свое имя от тени подозгений, а поскольку я люблю Вас, то не имею пгава пгосить, чтобы люди думали обо мне, как о Вашем отце. А кгоме того, у меня много дел в Гио, и мне нужно пгиступить к ним, как можно скогее.
- Бело, мой единственный друг, Вы не подумали, что оставляете меня одну?
- Я буду заходить к Вам так часто, как Вы того пожелаете. Звоните в отель “Палатино” в любое вгемя, и не считайте себя связанной со мной обязательствами. Ваша сильная и отважная душа найдет свою догогу и оставит бедный кгов моей дгужбы, как путешественник, бгедущий в пустыне, должен покинуть походную палатку, чтобы отыскать свой путь, глядя на звезды.
- Бело... – растерянно прошептала Вероника.
- Я у Ваших ног, мадам, – Бело наклонился, чтобы поцеловать ей руку, а затем ушел, оставив Веронику на террасе. Девушка смотрела ему вслед, но не замечала его. Синее небо, уходящий все дальше человек, изумительно дивный вид, раскинувшийся у ее ног, – все стерлось, вмиг исчезло, расплавившись в воспоминании серых, печальных глаз, терзающих душу...
***
- Джонни! – донья Сара бросилась к сыну.
Закрыв лицо руками, убитый горем Джонни рассказал родителям о трагедии, стоившей Вирхинии жизни. Дрожа всем телом, донья Сара прижалась к мужу и крепко обняла его. Семья Кастело Бранко собралась в небольшом зале суда, где Джонни предстояло заполнить протокол. Неподалеку судебный медик осматривал искалеченное тело совсем еще недавно счастливой невесты.
- Боже мой, господи, Боже мой, как это ужасно! – твердила побелевшими губами донья Сара.
- Иногда судьба оказывается самым неумолимым и безжалостным судьей! – покачивая головой, задумчиво промолвил дон Теодоро.
- Нет, папа...
- Не считай себя виновным, ты ни в чем не виноват! – донья Сара подошла к сыну, прервав его на полуслове. – На всей земле нет человека лучше тебя. Не кори себя, или я умру от угрызений совести из-за того, что подтолкнула тебя к этой нежеланной свадьбе. Я была слепа и глупа, и смерть Вирхинии лежит на моей совести, а не на твоей.
- Довольно, Сара! – прервал жену дон Теодоро. – К чему терзаться и доводить себя до исступления, если ничего нельзя исправить? Нужно успокоиться и посмотреть на вещи трезво, не впадая в крайности. Давайте смотреть правде в глаза: мы все стали жертвами чудовищной лжи. Скверный поступок Вирхинии был подобен камню, брошенному с высоты. Он упал и рикошетом задел и тех, и других. Совершая плохой поступок, никто не знает, к чему он может привести, и какова глубина его последствий. На этот раз жизнь оказалась справедливой, и самой большой жертвой оказалась истинная виновница всей этой кутерьмы, этого скандала…
Открылась дверь, и в зал вошел Хулио Эстрада. Взоры всех присутствующих сразу устремились на него.
- Судебный секретарь придет через несколько минут, – сообщил Хулио.
- Вердикт уже вынесли? – спросил друга Джонни.
- Тебя признали невиновным, – ответил тот.
- Но...
- Я поговорил с судьей и посвятил его в некоторые предшествующие трагедии детали, необходимые ему для следствия.
- Что ты ему рассказал, Хулио?
- Судья – отличный человек, давний друг моей семьи. Он и сам догадался, что к чему, так что я почти ничего и не рассказывал. Судья обещал не допустить возможные комментарии…
- Хулио, сынок, как мне отблагодарить тебя! – бросилась к нему донья Сара.
- Но я не сделал ничего особенного, все по-справедливости. К тому же, Джонни мне, как брат, сеньора, и я искренне считаю, что никто не сможет обвинить его в чем-то. Идемте отсюда... Крепись, Джонни, – Хулио положил руку на плечо друга. – Подумай о том, что все могло быть гораздо хуже.
- Это так, едем домой, – сказал дон Теодоро.
- Осталось еще одно дело, дон Теодоро, – Хулио замялся. – Мне неловко спрашивать об этом, но что делать с телом Вирхинии?
- Вирхиния была Кастело Бранко, и ее тело будет покоиться в фамильной часовне. Мы закажем пятьдесят месс за упокой ее души, и от всего сердца сможем оплакать ее несчастную жизнь и заблудшую душу, избравшую дорогу зла.
***
- Неси виски и стакан и оставь бутылку здесь.
Франтоватый официант с поклоном удалился и, спустя минуту, вернулся к Деметрио, неся заказ. Сан Тельмо сидел в самом дальнем углу великолепного бара отеля “Палатино”. День выдался щедрым на события, а сейчас на часах было уже одиннадцать вечера.
Деметрио тремя глотками опрокинул в себя широкий стакан, почти до краев наполненный виски, и еще больше помрачнел, целиком погрузившись в свои мысли. Он не слышал шаги и не замечал идущего к нему человека.
- На Вашем месте я пил бы помедленнее, месье Сан Тельмо, – подошедший пригляделся к Деметрио, словно оценивая степень его тоски.
- Бело... – протянул Деметрио, очнувшись от дум.
- И пил бы что-нибудь не такое кгепкое, иначе виски сожжет Вам желудок.
- Где Вероника? – мрачно спросил Сан Тельмо. – Я искал ее во всех отелях Рио, обежал все пляжи Копакабаны. Я спрашивал о ней в пассажирских агентствах. Где Вы ее спрятали?
- Могу я пгисесть гядом с Вами?
- Плевать мне, куда Вы сядете. Мне нужно, чтобы Вы ответили на мой вопрос.
- Официант! – Бело щелкнул пальцами. – Бутылку хогошо охлажденного фганцузского полусухого шампанского, пожалуйста.
- Месье Бело, где Вероника?
- Там, где ей хочется. В удаленном, тихом местечке, где она сможет хогошенько отдохнуть и успокоиться. Сначала я пгивез ее сюда, но она отказалась даже войти в отель.
- Что за местечко? Куда Вы ее отвезли?
- Это весьма достойное место, как Вы понимаете, хотя и скгомное.
- Я не о том спрашиваю. Я хочу знать точный адрес, и у меня есть на то все права и основания, поскольку дело касается моей жены.
- Это не я, а она оспагивает Ваши пгава, месье. Она не хочет Вас видеть.
- Вы уверены?..
- Не я один, Вы тоже увегены в этом.
- Верно. Я отчаянно боролся с собой, но чувствую, что схожу с ума от злости и ревности... Да-да, месье Бело, от ревности!.. Я не могу скрыть своих постыдных чувств, свою смешную и нелепую ревность к Вам.
- Ваше утвегждение не слишком лестно для меня. Хогошо еще, что мою любовь ничем не напугать. Я понимаю, что голь гегоя-любовника не для меня, особенно если гечь идет о таких женщинах, как Вегоника де Кастело Бганко, но иногда в сюжетах пьес бывают неожиданные интгиги, и главная гегоиня благоволит к дгугому актегу, несмотря на главного гегоя.
- Что Вы имеете в виду?
- Ваша жена хочет газвестись с Вами… Вы этого не ждали?..
- К несчастью, ждал! Я знаю, что Вероника разлюбила меня, а теперь ненавидит и презирает. Она не захотела понять силу любви, сводящую меня с ума.
- Она жалуется не на любовь, наобогот, она считает, что Вы никогда ее не любили.
- Вы сошли с ума?
- Она говогит, что каждое Ваше слово запятнано злобой и увегена, что тень ненависти омгачает каждый Ваш взгляд. С пегвого дня она видела лишь гогечь Ваших отношений.
- Все это – правда! Я был безумным болваном и слепцом, но я всем сердцем любил и люблю ее. Никто не сможет полюбить ее, как я. Без Вероники моя жизнь невыносима... Я жить не могу без нее, а Вы приходите и говорите, чтобы я отказался от нее, что я потерял ее навсегда, и что мне нельзя даже увидеться и поговорить с ней.
- Я отлично понимаю, как стгадает ваша душа, и если это послужит Вам утешением, скажу, что Вегоника тоже стгадает, хотя виновна меньше всех.
- Я знаю, знаю. И пусть она меня не любит и заставляет вернуть ей свободу, я не стану удерживать ее, даже если сойду с ума, потому что я не подлец! Даже если мы расстанемся навсегда, она не может отказать мне в праве встретиться и поговорить с ней, услышать окончательный приговор от нее самой. Пусть она выслушает меня в последний раз, прежде чем приговорить к смерти, потому что без нее мне жизнь не мила. – Деметрио поднялся из-за стола в полном отчаянии.
- Инженер Сан Тельмо, наконец-то я нашел Вас. – В дверях пустого бара, как в ту давнюю, памятную ночь возник Хулио Эстрада и направился прямо к нему. – Я искал Вас несколько часов.
- Зачем?..
- Меня послал дон Теодоро де Кастело Бранко. Мне нужно поговорить с Вероникой. Где она? С Вашего позволения, я должен срочно увидеться с ней.
- Это покажется Вам абсурдным, но я не знаю, где она, – Деметрио злобно покосился на француза, поднявшегося из-за стола и церемонно склонившего голову.
- С кем имею честь? – учтиво спросил Бело.
- Сеньор Хулио Эстрада, сеньор Бело, – Деметрио представил мужчин друг другу.
- Бело… я Вас помню!.. Возможно, Вы знаете, где сейчас Вероника?..
- Сожалею, что вынужден отказать в пгосьбе месье де Кастело Бранко, но я делаю это не по своей воле. Таково желание мадам Сан Тельмо, котогая попгосила меня скгывать место своего нахождения.
- Ей известно, что Вирхиния де Кастело Бранко трагически погибла сегодня вечером? – осведомился Хулио.
- Погибла?.. Как погибла?
- Можно сказать, от своей собственной руки, хотя я не думаю, что она сделала это намеренно. Вирхиния была за рулем и столкнулась с поездом…
- О, Боже! – лишившись дара речи, Деметрио снова сел и крепко сжал кулаки; от волнения на его скулах заходили желваки.
- Ее тело сильно изуродовано, – продолжал Хулио. – Джонни ехал за ней следом, он и подобрал ее останки, которые теперь находятся в часовне особняка Кастело Бранко и будут покоиться там же, в фамильной усыпальнице. Дон Теодоро посчитал необходимым, чтобы Вероника и Вы, Деметрио, узнали об этом... Месье Бело, – Хулио повернулся к французу, – осмелюсь позвать Вас на похороны. Они состоятся завтра, в часовне, в четыре часа. – Немного помолчав, он добавил: – Так я могу рассчитывать на то, что Вероника узнает об этом?
- Я немедля сообщу ей обо всем, месье. Так и скажите месье де Кастело Бранко, и пегедайте ему мои соболезнования. Надеюсь увидеться с ним сегодня же вечегом.
- Благодарю Вас, месье, и до встречи, – откланялся Эстрада. Перед тем как уйти, он взглянул на Деметрио, но не решился сказать ему ни слова, таким
