ему, что правда восторжествует и воссияет так, что никто не усомнится в ней, и я должна сдержать клятву.
- Как же сильно Вы его любите! – задумчиво промолвил месье Бело.
- Уже не люблю, – быстро ответила Вероника. – Я уйду от него навсегда, но сначала сдержу клятву.
- Идемте, Вегоника, я отвезу Вас туда, где Вы сможете отдохнуть, все взвесить и обдумать, что делать дальше.
- Отвезите меня в особняк Кастело Бранко, друг мой. Сейчас я могу поехать только туда!
***
Дон Теодоро де Кастело Бранко остановился у главного входа в собор, перед парадной мраморной лестницей, чтобы отдышаться. Он чудом сумел ускользнуть от толпы друзей, так некстати обступивших его. Капитал, престиж и политический вес сделали дона Теодоро слишком влиятельным и известным человеком, а потому даже те, кто был незнаком с ним, старались воспользоваться удобным случаем, чтобы сблизиться. Чуть раньше дона Теодоро оттеснили от Вероники, а теперь он машинально прощался со всеми отъезжающими, безуспешно пытаясь скрыть печаль и тревогу. Ему хотелось узнать правду, которую собиралась открыть племянница, и в то же время он страшился этой правды.
- Теодоро! – устало окликнула мужа донья Сара. – Я повсюду ищу тебя. Знаешь, я так зла, так зла!
- Ты видела Веронику? – спросил дон Теодоро.
- Ты тоже видел ее? – в свою очередь поинтересовалась донья Сара. – По-моему, она сошла с ума. Я думаю, что она порвала с Сан Тельмо! Позаботься о ней, Теодоро, присмотри за ней. Мне не хотелось бы, чтобы Эстрада увидели ее. Я не могу задерживаться, но, думаю, она очень серьезно больна.
- Где ты оставила ее?..
- У двери ризницы. Она там с каким-то типом, кажется, иностранцем. Если бы ты знал, как мне это не нравится, Теодоро. Господи, какая напасть в такой-то день! – обреченно пробормотала донья Сара.
***
В этот знаменательный день особняк рода Кастело Бранко напоминал огромный улей. Сверкающие лаком роскошные авто тянулись нескончаемо-длинной вереницей по широким дорожкам парка и, высадив гостей под навесами у подножия парадной лестницы, возвращались обратно, замыкая круг. В помпезно украшенной обеденной зале с позолоченным потолком, суетилась дюжина слуг в нарядных ливреях, подавая на стол изысканные яства к званому ужину.
Первыми в особняк вернулись Джонни и Вирхиния.
- Джонни, я буду готова через десять минут, и мы тайно сбежим через заднюю дверь! – радостно прощебетала невеста.
- Как пожелаешь! – сухо ответил Джонни.
- Не думаю, что ты будешь переодеваться дольше меня.
- Разумеется, нет.
- Распорядись, чтобы машина уже ждала нас у двери, я не хочу выслушивать от людей всякие глупости! – Вирхиния стала быстро подниматься по лестнице на второй этаж. Джонни поднял голову, посмотрел наверх и увидел, как ножки, обутые в белые атласные туфельки, быстро взбегали по ступенькам. К Джонни подошел Хулио Эстрада, и печально-холодное выражение лица жениха не ускользнуло от взгляда его верного друга.
- Тебе опять плохо, Джонни? Что с тобой? – озабоченно спросил он.
- Да нет, ничего! – рассеянно ответил Джонни.
- Иди, переоденься, – предложил Хулио другу.
- Успеется, – безразлично ответил тот. – Возможно, мы уедем отсюда не так быстро, как хочет Вирхиния!
- Я сам займусь машиной, Джонни, она будет ждать вас у дверей, – предложил Эстрада.
- Подожди, Хулио, не торопись!
- Но мне показалось, что Вирхиния сказала, чтобы машина...
- Сказала, и что с того? – взорвался Джонни. – Мы не можем бегать, как лакеи, из-за каждой ее причуды.
- Да что с тобой, Джонни? – не на шутку встревожился Эстрада.
- Я не знаю, что со мной, Хулио! – откровенно признался тот.
- Пойдем со мной, дружище, успокойся. Ты взволнован, и это понятно, – Хулио ободряюще хлопнул друга по плечу. – Все эти великосветские церемонии бесят и выводят из себя.
- Да, должно быть, ты прав, – согласился Джонни. – Вирхиния тоже сама не своя. Она даже не дождалась свадебного торта и не выпила бокал шампанского с гостями!
- Точно также, как Вероника, – тяжело вздохнул Эстрада.
- Что? – встрепенулся Джонни.
- Прости, это воспоминание не к месту, но оно само сорвалось с губ! – неуклюже попытался оправдаться Хулио.
- Я тебя понимаю и не виню, – печально отозвался Джонни. – Ты непрестанно думал о ней на протяжении всей церемонии, да и не только ты, – с тоской добавил он. – Тот, кто увидел ее хоть раз, не сможет не думать о ней!
- Ступай переоденься, Джонни! – Эстрада попытался сменить щекотливую тему.
- Ты думаешь, если я переоденусь, то перестану думать о ней, переживать? – Джонни горько усмехнулся.
- Теперь ты женатый мужчина, Джонни, вот что я думаю!
- Верно, женатый, – уныло согласился тот. – Я навсегда прикован к женщине, которую никогда не любил и не полюблю!
- Тише, Джонни, тише!
- Все это уже непоправимо, и только сейчас я понял, какую глупость совершил!
- Черт возьми, Джонни, ты сошел с ума!
- Я думал, что, женившись на Вирхинии, верну покой своим родителям и осчастливлю хоть кого-то в этом мире, а заодно, и сам стану не таким несчастным, но я ошибся, Хулио, ошибся. Всегда можно стать еще более несчастным!
- Джонни, ты сам сказал, что ничего нельзя исправить! К тому же, я думаю, что это лишь первое твое впечатление. Тебе необходимо выпить, идем к гостям, выпьем шампанского за твое счастье, а потом…
- А потом я уеду с ней, Хулио, но я не смогу сделать ее счастливой! – Джонни горестно покачал головой. – Одной воли для этого мало. Ни один человек не может до такой степени повелевать своими чувствами.
- Замолчи, и идем к гостям! – Хулио подтолкнул друга к двери. – Ну, идем же!..
Дождавшись, когда друзья уйдут, Вероника неслышно вошла в холл через дверь, ведущую в парк, и, улучив момент, незаметно для слуг поднялась по лестнице. Месье Бело она оставила на аллее, заросшей магнолиями.
- Мария! – тихо окликнула проходившую мимо служанку Вероника.
- Сеньорита Вероника, Вы? Какая радость! – искренне обрадовалась та.
- Тише, тише, не шуми так! – Вероника приложила палец к губам, призывая Марию замолчать.
- В чем дело? Что происходит? – недоумевала служанка.
- Не хочу, чтобы меня слышали, или видели, – пояснила Вероника.
- Вы хотите преподнести сюрприз! – предположила Мария.
- Да, надеюсь, это будет сюрпризом!.. Где Вирхиния?..
- В своей комнате. Я как раз торопилась отнести ей…
- Она одна? – перебила служанку Вероника.
- Совершенно одна, она не хочет, чтобы подружки поднялись к ней, а донья Сара еще не вернулась из церкви, – охотно принялась объяснять Мария. – Сеньорита Вирхиния ужасно разозлилась, потому что велела мне положить в сумку платочки и не нашла их там. Вот она и ждет, когда я принесу ей платки. Я как раз шла за ними в гладильную.
- Иди, Мария, только обратно пока не поднимайся!
- Но как же... – начала служанка.
- Спускайся вниз и постарайся, чтобы нас никто не беспокоил!
- Но, сеньорита Вероника, сеньорита Вирхиния сейчас чисто зверь!..
- Сделай, пожалуйста, то, о чем я тебя прошу, Мария. Мне очень важно поговорить с Вирхинией наедине хотя бы десять минут, чтобы нас никто не прерывал, понимаешь?
- Да, сеньорита, будь по-вашему. Я выполню вашу просьбу.
- Я сама верну Вирхинии платок, который она потеряла! – Вероника легонько подтолкнула служанку к лестнице.
- Вы? – спросила та с неподдельным изумлением.
- Да, Мария, а сейчас иди и оставь меня одну.
***
Вероника мягко притворила за собой дверь и прошла по маленькому кабинету, примыкающему к спальне Вирхинии.
- Мария, – послышался совсем рядом недовольный голос невесты, – подойди сюда немедленно, дура этакая! Я уже битый час жду тебя! Ты принесла платки?
- Да, Вирхиния, принесла, – спокойно ответила Вероника.
- Вероника! – испуганно охнула Вирхиния.
- Пожалуй, я побуду горничной на время, чтобы сорвать с тебя наряд невесты, который тебе не следовало надевать! – небрежно обронила Вероника, прожигая кузину взглядом своих бездонных, черных глаз.
Увидев перед собой бледную Веронику с залегшими под глазами темными кругами, Вирхиния затряслась как осиновый лист, словно увидела привидение. Она в страхе попятилась назад, тщетно силясь улыбнуться.
-Т-ты л-лишила меня дара речи, – заикаясь, пролепетала она и жалко улыбнулась. Так мог бы улыбаться убийца, молящий о милосердии призрак своей жертвы, неожиданно восставший из могилы и стоящий перед ним. – К-какой сюрприз… Т-ты приехала на мою свадьбу?
- Нет, я не думала, что ты с твоими выходками дойдешь до такого!
- О чем ты?
- Ты еще осмеливаешься спрашивать меня об этом? – возмущенно воскликнула Вероника, но тут же взяла себя в руки. – Впрочем, я спросила глупость, – уже спокойнее сказала она. – На что ты только не осмелишься, Вирхиния? На какие чудовищные преступления не пойдешь? Какую подлость и гнуность не совершишь?
- Ты сошла с ума? Почему ты меня оскорбляешь? – перешла в наступление Вирхиния.
- Я тебя оскорбляю? – усмехнулась Вероника. – Да самые худшие оскорбления – ничтожная малость по сравнению с тем, что ты заслуживаешь!..
- Вероника!..
- Ты даже не представляешь, какое удовольствие я испытываю, глядя на тебя! Мне кажется, что я дышу впервые после долгого времени. Мне неважно, что ты вышла замуж за Джонни, и не имеет значения, как ты этого добилась. Бог знает, какими грязными способами подцепила ты несчастную, исстрадавшуюся душу. Важно то, что мы стоим лицом к лицу, что под твоим макияжем проступает бледность, а под маской чистой, незапятнанной женщины таится страх. Чистота и незапятнанность – смешной, нелепый маскарад при твоем ханжеском лицемерии и низости.
- Вероника, по-моему, ты просто сошла с ума. Уходи отсюда и оставь меня одну, иначе я закричу, позову на помощь слуг!
- Кричи, зови их на помощь, все равно они не придут. А станешь кричать громче – тебя услышат гости. И уж тут я не сдержусь, как сдержалась, бог знает почему, перед ступеньками алтаря. Я выложу то, что не сказала тебе и священнику. Я промолчала в церкви, но не из-за тебя, а ради этого дома, ради Джонни и дяди Теодоро, и ради моего собственного имени, которое, к несчастью такое же, как твое.
- Вероника! – Вирхиния мышкой попыталась прошмыгнуть мимо сестры.
- Успокойся и не пытайся уйти, – холодно сказала Вероника, – от меня ты не ускользнешь, разве что убьешь меня! Впрочем, я отлично знаю, что у тебя не хватит духу убить меня открыто. Ты делаешь это исподтишка, кинжалом в спину, ядом – своим всегдашним, жалким оружием, но сейчас у тебя нет ничего, кроме рук, которые ничего не стоят по сравнению с моими.
- Вероника, Вероника, я тебя не понимаю, – залепетала Вирхиния. – Пожалей меня, будь милосердной!
- И ты еще говоришь о милосердии?
- Вероника! – Вирхиния всхлипнула.
- Ты напрасно плачешь, это – бесполезно. Со мной этот номер не пройдет. Тебе не помогут твои лживые, глупые слезы, которые сильно отличаются от моих, настоящих, которые ты заставила меня пролить! Ну же, наслаждайся своим триумфом! Да, я плакала, Вирхиния, плакала даже тогда, когда думала, что больше нет слез. Долгими неделями я видела рассвет сквозь слезы, я страдала, как страдают грешники в преисподней. И все из-за тебя, из-за твоей лжи, из-за гнусной клеветы…
- Вероника! – еле слышно пискнула Вирхиния.
- Давай, насладись своим триумфом напоследок! – кричала Вероника, не
