Ложь - Глава 24

- Письмо от родственников… наконец-то! – Преподобный Джонсон вошел в кабинет, где Вероника дописывала длинное письмо, адресованное дяде. Он отдал ей белый конверт с инициалами дона Теодоро и адресом, надписанным его твердым, размашистым почерком. – Игуасу сам принес его, – пояснил пастор, – а еще индеец принес подарки и оставил их в столовой, на столе. Полагаю, будет лучше, если Вы допишите письмо, после того, как прочтете это, и велите Игуасу немедля плыть вниз по реке с доверенным человеком. А если можно, то пусть он сам отвезет письмо.

- Да, письмо от дяди, – подрагивающими от нетерпения пальцами Вероника разорвала конверт и быстро пробежала глазами по неровным строчкам, написанным доньей Сарой мелкими, убористыми завитушками букв. – Но это не дядя написал мне, – разочарованно заметила девушка, – от него только пустой конверт… А не было для меня еще письма? – с надеждой спросила она.

- Только вот это, по словам Игуасу, его передал некий Бело… Вы ожидали чего-то другого? – сочувственно спросил Джонсон.

- Да, я никогда не думала, что мне напишет тетя.

- Возможно, Ваш дядя приболел…

- Тогда он не стал бы подписывать конверт, – задумчиво ответила Вероника.

Она торопливо прочла письмо, глотая взахлеб ребяческие строчки, а затем перечитала его несколько раз, теперь уже не спеша. Ранимая душа Вероники с лихвой отведала тончайший яд дьявольски ловкой и изворотливой Вирхинии, излитый в строчках этого письма.

- Вероника, что случилось? Плохие новости?.. Ваши родственники больны? – заволновался священник.

- Нет-нет, совсем наоборот. Я могу быть спокойна: кузен полностью поправился, и все счастливы.

- Но это же чудесно! Вот только мне кажется, Вы не очень этому рады, – неуверенно заметил Джонсон.

- Только будучи отъявленной эгоисткой, я не порадовалась бы за них, преподобный отец, просто это письмо спустило меня с небес на землю. Оно пришло как нельзя кстати, и вернуло меня к реальности, о которой я позабыла в миг затмения, – задумчиво ответила Вероника.

- К реальности? – недоуменно переспросил пастор.

- Вчера вечером я испугалась как ребенок и трусливо прибежала сюда. Неправильно было сталкивать Вас и Деметрио лбами. Я должна была сама дать ему отпор, и с сегодняшнего дня так и будет!

- Вероника, прошу Вас, – Джонсон умоляюще сложил руки на груди, но девушка не дала ему договорить.

- Не волнуйтесь за меня, преподобный, – твердо ответила она, пресекая все возражения, – это была минутная слабость, и она уже прошла.

- В таком случае позвольте мне попросить Вас запечатать это письмо и отослать его.

- Нет, преподобный, я не стану этого делать. Я вообще не должна была писать его.

- Но что же такое могло быть в полученном Вами письме, если Вы передумали?

- Ничего особенного, всего несколько строчек, да вот, прочтите сами. И кстати говоря, я отвечу на письмо, сообщу новости о себе, но не сегодня. К чему спешить и лишний раз гонять Игуасу? Я напишу им завтра или послезавтра, – Вероника машинально встала и вышла из дома преподобного отца. Она прошла мимо индейца, даже не заметив его. Удивленный Игуасу вышел следом за ней.

- Ты не посмотрела на свои подарки, белая королева? – наконец, решился заговорить он. – Патрон Бело передал их для тебя.

Вероника ничего не ответила индейцу, казалось, она даже не слышала его.

- Мое место – там! – тихо сказала она, внимательно глядя на холм под обжигающе-палящим полуденным солнцем.

Да, именно там были ее дом и избранник. Она сама выбрала его из прочих мужчин, и все остальные должны думать, что она счастлива здесь, будь это даже ад, в котором мучается ее душа. Вероника порвала написанное дяде письмо на тысячу мелких кусочков. Ну нет, она не сбежит отсюда, и помощи просить не станет, а хладнокровно и отважно встретит свою судьбу! Неожиданно Вероника почувствовала, что стала сильнее и решительнее. Теперь она знала, что Деметрио де Сан Тельмо любил ее также сильно, как и ненавидел, и поняла, что выпрашивать у него любовь было бесполезно; но и у нее в руках было оружие против его страсти, и этим оружием была ее красота – обоюдоострый клинок, которым она либо убьет, либо сама погибнет от него.

- Вероника, – окликнул девушку вышедший из дома Джонсон. Заметив индейца, удивленно взирающего на погруженную в свои мысли Веронику, пастор отослал его прочь. – Вероника, – снова позвал он, хватая ее за руки в порыве безнадежной и безудержной мольбы, – прошу Вас, умоляю...

- Простите меня, преподобный, но Ваши просьбы напрасны. При свете дня всё стало ясно и понятно. Нет, я не сбегу отсюда, я буду драться до конца!

- Но я не могу допустить этого… Мой долг защищать Вас.

- Простите меня, святой отец, прошу Вас, простите. Я принесла Вам больше зла, чем добра. Поклянитесь мне, что ничего не станете делать ради меня. Возвращайтесь в церковь, к спокойной жизни и прихожанам, ко всем несчастным беднякам, которые так нуждаются в Вас, и кого Вы бросили из-за меня… Прощайте, друг мой…



***

- Твоя большая комната уже готова, патрон. Не хочешь посмотреть, какой она стала красивой? – теплая, тонкая рука Аеши скользнула по голой руке Деметрио и задержалась на широком запястье. Деметрио стоял, прислонившись к забору, и мрачно взирал на деревню. – Почему ты не заходишь отдохнуть?.. Сеньора Ботель прислала маленького жареного кабанчика, а я отправила двух человек, чтобы они принесли для тебя самые лучшие фрукты… Ты и сейчас не хочешь есть?.. Не хочешь, чтобы я тебе прислуживала? – Аеша заискивающе посмотрела на Сан Тельмо.

- Думаю, так будет лучше всего. Ботель уже ушел?

- Да, патрон Ботель ушел на рудник, – принялась рассказывать Аеша. – Оттуда к нему пришел индеец Педро и сообщил прекрасную новость: много золота, хозяин… очень-очень много золота… Патрон Ботель так обрадовался, что обнял и расцеловал сеньору Ботель и заставил ее выпить бутылку вина. – Аеша прервала свой рассказ и озабоченно спросила: – Почему ты не заходишь в свою комнату, патрон Деметрио?.. Зайди и полежи на диване. Я сниму с тебя сапоги, а потом принесу тебе обед. А если хочешь, ты можешь вымыться… на кухне есть горячая вода. В пакетах, сложенных в твоей комнате, есть чистая одежда.

- Оставь меня, и так сойдет! Какая, к черту, разница! – Деметрио безразлично пожал плечами, понуро вошел в дом и поплелся по широкой прихожей. Просторные и чисто прибранные комнаты навевали покой. В них почти не было мебели, но все они были застелены яркими разноцветными циновками.

- Патрон Ботель сказал, чтобы я положила твои свертки с одеждой не в большую угловую комнату, а в другую, самую маленькую, что находится рядом со столовой, – суетилась индеанка.

- Он передал тебе мои указания, Аеша, – подтвердил Деметрио.

- В большой угловой комнате сложены все чемоданы, баулы и коробки, привезенные индейцем…

- Это одежда жены. Оставь ее там…

- Та большая красивая комната – комната белой женщины? – Аеша раскрыла рот от изумления.

- Так было задумано, но, скорее всего, она никогда не переступит порога этой комнаты.

- Это правда, патрон Деметрио? – с надеждой спросила индеанка. – Она никогда не придет?

Деметрио без сил рухнул в ближайшее кресло, борясь в душе с самим собой. Простодушно-злорадные слова индеанки пронзили его, словно острые стилеты. Он вновь закрыл лицо руками, почувствовав, как горькие и жгучие слезы застилают глаза и туманят взор.

- Белая женщина уедет с Игуасу, – довольно сообщила Аеша, присев на корточки рядом с ним. Она была изумлена и счастлива одновременно. – Белая женщина поплывет в Куябу, патрон, а Аеша останется с тобой. Она перенесет твою одежду в большую комнату, а сама останется в этой. Ты отдашь мне одежду, которую белая женщина оставила здесь, патрон?.. Ты подаришь мне Метеора?.. Я поеду с тобой к руднику? – сыпала вопросами индеанка. – Белая женщина никогда не ступит в этот дом…

- Сожалею, что это расходится с твоими словами, Аеша, но белая женщина уже здесь, – сказала Вероника, незаметно войдя в дверь.

- Вероника!.. Ты!.. Ты! – от волнения Деметрио не находил слов.

- Тебя раздражает мое присутствие?

- Раздражает? – растерялся Сан Тельмо. – О чем ты говоришь?..

- Думаю, да… почти так же, как бесит нежную, ласковую Аешу.

- Вероника… ты пришла… пришла! – пробормотал Деметрио, вскакивая с кресла и едва справляясь со своей безумной, глупой радостью. Душа Сан Тельмо воскресла и вернулась к жизни, трепеща от неведомого прежде чувства. Деметрио было безразлично, что губы Вероники насмешливо кривились, а глаза жестко смотрели прямо в глаза индеанки, словно бросая ей вызов. И плевать ему было, как дерзко прозвучал голос жены:

- Здесь еще многое нужно сделать, как я погляжу. Жаль, что не могу позволить Аеше остаться с тобой, но она понадобится мне на кухне и в моей комнате.

- Белая женщина! – так же дерзко воскликнула индеанка, принимая вызов.

- Сеньора, вот как ты должна называть меня отныне, Аеша, – ответила Вероника непререкаемым тоном, оборвав служанку. – А сейчас ступай и приготовь ванную для сеньора Деметрио.

- Но…

- И поживее!.. Как только приготовишь ванную, немедленно возвращайся в мою спальню. Ты понадобишься там, – отчеканила Вероника и, повернувшись к мужу, холодно добавила: – Полагаю, ты захочешь побриться, причесаться и переодеться в чистую одежду, прежде чем сесть со мной обедать…

- Вероника… ты... – неуверенно начал он.

- Я тоже, наконец-то, должна переодеться в свою одежду, Деметрио, – заметила Вероника, не дослушав. – Через час я жду тебя в столовой. С твоего позволения.

Растерявшись, Деметрио остолбенело смотрел Веронике вслед.

- Ты это слышал, патрон, слышал? – возмутилась индеанка.

- Это ты, видимо, не слышала, – рявкнул Деметрио, придя в себя. – Почему ты не выполняешь то, что велела тебе хозяйка?

- Что ты говоришь, патрон?

- Ты должна слушаться и уважать ее, Аеша. Я знаю, что тебе это трудно, но так надо. Если ты хочешь остаться здесь, тебе придется слушаться хозяйку и выполнять все ее приказы!

Деметрио ушел, а молодая индеанка, как побитая собачонка, поплелась на кухню. От злости на ее губах выступила пена.

- Белая женщина, будь ты проклята! – с ненавистью прошипела Аеша. – Но ничего, ты уберешься из этого дома!.. Аеша в том клянется. Ты уйдешь отсюда!..



***



На дворе была уже ночь.

С веранды своего дома Деметрио де Сан Тельмо уныло смотрел на яркие огни света, отражавшиеся в реке. Минутная, бессмысленная радость от того, что Вероника была радом с ним, уже угасла. В своей одежде Деметрио выглядел стройнее и элегантнее, но был таким же подавленным и печальным. Он не прислушивался к разговору женщин, но невольно, сам того не желая, слышал глупую болтовню Аделы Ботель, сидевшей вместе с Вероникой в обеденной зале.

- Ладно, я Вас покидаю, потому что Вы устали, да и я тоже... И все-таки как славно, что Вы остались, – щебетала та. – Я рада-радешенька этому… А Ваш дом просто великолепен, и подарки Ваши мне очень понравились. Такая прелестная блузка и такие чудесные духи!.. Ах, Вероника, Вы знаете, как нужно жить!.. Вот если бы Вы помогли мне составить список заказов.

- С большим удовольствием, Адела. Если хотите, то прямо завтра.

- Благослови Вас Бог, Вероника. Не подумайте, что я суеверна, но с тех пор, как Вы приехали, моя жизнь