1. В ту ночь

возразила Арабелла.

Какого же невысокого мнения должен быть о ней Питер Блад, если он думает, что лорд Джулиан, потерпев неудачу, мог послать ее с подобным поручением! И на что он намекает, говоря о ее достоинствах, якобы оцененных Уэйдом? Она вздернула подбородок:

— Его светлость мой друг, просто друг!

— Вот как? Просто друг? Но только ли друг?

Звучащий в его голосе неприкрытый сарказм окончательно вывел Арабеллу из себя.

— Думайте, что вам угодно! Судя по всему, вы не в состоянии оценить благородство лорда Джулиана. Или вам незнакома бескорыстная дружба, — отрезала она.

Рвение, с каким мисс Бишоп принялась защищать Уэйда, глубоко задело Блада, пробудив в его душе ревность, которую он подспудно ощущал с тех пор как увидел девушку в обществе молодого вельможи.

— Ого! Сколько огня! — восхитился он и язвительно осведомился: — Неужели мое предположение об особенности «дружбы» с его светлостью оказалось верным?

— Вы забываетесь! — задохнулась от гнева Арабелла.

— Это вы забыли, с кем разговариваете, — тяжело произнес Блад.

Арабелла с минуту смотрела на него, затем холодно сказала:

— Вы правы, капитан Блад, и мне не стоило приходить к вам. Ваши намеки оскорбительны. Лорд Уэйд истинный джентльмен, — она отвернулась от него и взялась за ручку двери.

Эти слова стали последней каплей. Слепая ярость поднялась в Питере, заволакивая разум. В два шага он оказался возле Арабеллы и схватил ее за руку:

— В отличие от меня, мисс Бишоп!

— Отпустите! — Арабелла попыталась освободиться. Однако Блад, без труда удерживая девушку, притянул ее к себе и в упор глянул в ее лицо яростными синими глазами. Она продолжала вырываться, но тщетно: — Что вы себе позволяете?!

— То, что позволил бы себе пират, — резко бросил он. — Хотя обычный пират вряд ли удовольствовался бы только этим.

— Хотите сказать, что вы-то как раз необычный? — изнемогая от тоски, но изо всех сил скрывая свои чувства за дерзким тоном, проговорила она.

Глаза Блада сверкнули, и Арабелла замерла в каком-то томительном предчувствии. Но он тут же отпустил ее руку и отступил.

— Я ничего не хочу сказать.

— Мне лучше уйти...

— Не могу не согласиться с вами, — отозвался он и глубоко вздохнул, приходя в себя.

Мгновением раньше ему представилось, как он жадно целует губы Арабеллы, и Блад ужаснулся себе. Дьявол! Он совсем обезумел!

— Позвольте пожелать вам спокойной ночи, мисс Бишоп, — собрав остатки самообладания, он галантно поклонился и шагнул в сторону, освобождая ей дорогу.

Однако ноги Арабеллы будто приросли к полу. Она отважилась посмотреть на Блада. В его глазах ярость уступила место боли и усталости. Девушка прижала руку к груди, пытаясь унять надсадно забившееся сердце. К ней вдруг пришло осознание, насколько глубоко ранили Блада ее беспощадные слова. А она до сих пор замечала лишь его иронию...

Капитан Блад молча ждал ее ухода, но Арабелла медлила.

— Когда я узнала, кем вы стали, — неожиданно для себя самой сбивчиво заговорила она, — я не могла поверить. Долго. Даже думала, что это какая-то ошибка. Но ваша слава становилась... все более пугающей.

— Так я пугаю вас? — недоверчиво спросил он.

«С чего вы взяли?» — хотела парировать Арабелла, потому что ей опять почудилось, что он смеется над ней, но в глазах Блада не было и тени насмешки, - напротив, он напряженно смотрел на нее, словно то, что она ответит, было необычайно важным для него.

— Я не знаю... Нет, — ответила она, но затем честно добавила: — И да. Сегодня я видела, как сражаются ваши люди...

— Так вы оставались на юте и во время абордажа? — опешил Блад.

Арабелла пожала плечами:

— Я видела, что корабль под английским флагом готовится бесстрашно вступить в бой, и молилась за его капитана...

— Весьма неразумно с вашей стороны, если не сказать большего! — перебил ее Блад. Мысль о том, что во время боя одно из ядер могло угодить в квартердек «Милагросы», привела его в содрогание. Он прошелся взад и вперед по каюте, не приближаясь, впрочем, к удивленно смотревшей на него Арабелле: — Непростительное ребячество — вот как это следует называть, мисс Бишоп! Вас могли ранить... Убить!

— Вы отчитываете меня?! — воскликнула Арабелла, сбитая с толку внезапной вспышкой гнева капитана.

Лицо Блада померкло.

— Помилуй бог, разве я вправе это делать? — горько усмехнулся он. — Ну а потом, когда вы узнали, кем оказался неведомый капитан, вы были разочарованы. И я, должно быть, вправду внушаю вам страх.

— Почему вы не верите, что я искренне сожалею о моих необдуманных словах? — горестно всплеснула руками Арабелла.

Она была близка к тому, чтобы расплакаться. Нет, ей не пробиться сквозь броню, которой он себя окружил!

— Мне хотелось бы верить вам, — вдруг мягко произнес Блад. — Но... это не так-то просто.

Суровая складка его губ разгладилась, он пытливо вглядывался в ее лицо. А волнение, которое он безуспешно пытался скрыть... Отчего-то смутившись, Арабелла отвела глаза и уставилась в пол.

Питер с замиранием сердца ждал, что же еще скажет мисс Бишоп, однако проступившее на ее лице смятение заставило его нахмуриться. Как он может мечтать о чем-либо?! Он глупец, а их разговор далеко зашел. Нужно заканчивать его, и немедленно! В очередной — в который уже? — раз подавив гнев, к которому примешивалась изрядная толика отчаяния, он спокойно, даже буднично произнес:

— Довольно обсуждать эту тему. Полагаю, вы утомлены и нуждаетесь в отдыхе.

И тут что-то сдвинулось в душе Арабеллы, и все действия капитана вдруг обрели новый смысл. Если он... Если она так дорога Питеру Бладу, тогда его неоправданному риску можно найти объяснение. Более того, получается, что к этому безрассудству Блада подтолкнули ее презрение и жестокость. Собственные чувства также стали яснее для нее: она не просто сожалела о нем, как о человеке, с которым обошлись в высшей степени несправедливо. Даже мысль о том, что ему грозит гибель, была ей невыносима, ведь она... любит его. В груди защемило, и вместе с тем девушка ощутила неожиданную, непонятую ей самой решимость. Нет! Она не может уйти! Иначе...

Что именно тогда случится, так и осталось недодуманным, поскольку вместо того чтобы направиться к дверям, Арабелла шагнула к Бладу.

— Разве я пришла бы сюда? — прошептала она и протянула к нему руку.

В глазах Блада мелькнуло изумление, он слегка отклонился, и подрагивающая рука Арабеллы остановилась в дюйме от его щеки. Тогда он осторожно взял ее ладонь и прижал к лицу, прикрывая глаза.

Ее прохладные пальцы касаются его кожи... Она не отвергает его! Это не может быть наяву, он продолжает грезить! Питер посмотрел в лицо девушки, почти страшась увидеть в ее взгляде то сочувствие, о котором она говорила, а пуще того — жалость. Но в ее глазах было нечто совсем иное, и в это ему тоже было трудно поверить.

Блад коснулся губами ее ладони, затем поцеловал запястье, и Арабелла вздрогнула. Однако она не отшатнулась, а напротив, приникла к нему, запрокидывая голову, и его руки сами обняли ее за плечи. Словно завороженная, она потянулась к губам Блада, и увидела, как в синих глазах плеснула безудержная радость.

Арабелла и представить не могла, что сделает с ней этот поцелуй. Что сделает с ними обоими. Сквозь ткань платья она чувствовала тепло ладоней обнимающего ее мужчины. Он целовал ее сначала нежно, затем, почувствовав отклик, все более страстно. Ее сердце билось где-то в горле, внутри будто бы вспыхивали и гасли крохотные искорки, и казалось, само время изменило свой бег...

Губы Питера скользнули по ее шее, задержались в ложбинке меж ключиц, и, вздохнув, девушка еще плотнее прижалась к нему. Она в его объятьях?! Она — такая гордая, непреклонная и... такая желанная! Это сводило его с ума, однако рассудок предпринял еще одну попытку сопротивления.

— Арабелла, мы не можем... — срывающимся голосом пробормотал он, отрываясь от нее: — Я...

Он хотел сказать, что не имеет права касаться ее, что после она возненавидит его, что... Арабелла подняла на него сияющие глаза, и слова замерли у него на губах.

— Питер, — едва слышно шепнула она: — Прошу... тебя.

И тогда пламя полыхнуло в его крови, и последние барьеры, которые он возвел для себя, пали. Он зарылся лицом в волосы Арабеллы, вдохнул исходящий от них тонкий аромат и подхватил ее на руки...

...Волосы Арабеллы шелковистым плащом разметались по груди Питера.  Думать связно он не мог. Вернее, мысль осталась только одна: Арабелла. Теперь она принадлежит ему, несмотря ни на что.

— Питер, — пробормотала она, — не надо... в Порт-Ройял!

— Не надо, — согласился Блад, проваливаясь в сон.