вздрогнула и холодно посмотрела на мужа, словно не понимая смысла его язвительных слов. Ничего не добавив, она продолжала стоять на крыльце. Еще не переступив порога дома, она подумала, что задохнется под низенькой крышей среди скверно окрашенных дощатых стен.
А темнота уже окутывала холм. Внизу, у реки, загорались слабые, еле заметные глазу огоньки керосиновых и газовых ламп.
- Мы и так уже доставили сеньоре Ботель предостаточно хлопот, – не обращая внимания на молчание жены, как ни в чем не бывало, спокойно продолжал Деметрио. – Нам стоит начать как-то приспосабливаться к здешней жизни. Возможно, на днях объявится наша служанка. Не думаю, правда, что от нее будет какой-то толк, но кое-кто уплатил ей за год вперед. Во всяком случае, тебе будет кого обвинить, если ты не успеешь приготовить обед к моему приходу с рудника.
- Ты собираешься стать горнорабочим?..
- Не собираюсь, но этот рудник, хороший ли, плохой ли, – единственное, что у меня есть.
- Точнее, половина рудника, – поправила мужа Вероника, – вторая половина принадлежит Ботелю.
- Да, это так.
- Это он написал тебе письмо и сообщил о крахе рудника и о том, что вы разорены?..
- М-м-м, – замялся Деметрио.
- Или преподобный Джонсон? – продолжала Вероника. – Но мне кажется, что пастор не может так нагло врать.
- О чем ты? – вскинулся оторопевший Сан Тельмо.
- Несчастный преподобный отец кажется честным и порядочным человеком. С такими не сговоришься, он мало подходит для твоих темных делишек.
- Значит, он все же проболтался – покачал головой Сан Тельмо.
- Это я сказала ему о руднике, а он не отрицал того, что я и так уже знала о твоей бессмысленной и глупой лжи. Ты лгал мне накануне нашей свадьбы, говоря, что обеднел и можешь предложить мне жизнь только в трудах и нищете. Я согласилась на такую жизнь, потому что любила тебя, потому что была слепа…
- Согласилась, а теперь раскаиваешься, – перебил Веронику Деметрио.
- Ты хочешь, чтобы я раскаялась? Именно этого ты добивался с тех пор, как мы уехали из Рио-де-Жанейро? Хочешь привести меня в отчаяние, чтобы я, потеряв надежду, разорвала связывающие нас узы?..
- Ну нет, так легко тебе их не порвать! – яростно выкрикнул Сан Тельмо.
- Неужели?!!
- Да, теперь ты не сможешь делать то, что пожелаешь – Рио-де-Жанейро слишком далеко вместе с Хулио Эстрада и твоим верным псом Джонни де Кастело Бранко, который решил стать твоим стражем даже после того, как ты разбила ему сердце!..
- Во всяком случае Джонни – истинный кабальеро, – вспылила Вероника.
- А я, значит, нет?!
- По крайней мере, не похож на кабальеро.
- Но зато я – настоящий мужчина, с которым ты не будешь забавляться, и который не станет игрушкой для твоих капризов.
- Настоящие мужчины не лгут, как лгал ты… И кто знает, с какими темными намерениями ты затащил меня обманом сначала под венец, а потом – в самое сердце сельвы! – Вероника шагнула к двери. В слабом желтоватом отсвете керосиновой лампы лицо Деметрио казалось слишком мрачным и злым, и, свойственный любому существу, инстинкт самосохранения вел Веронику к безопасному месту.
- Ну нет, тебе еще слишком рано бояться и слишком рано убегать! – разгадав чувства жены, Деметрио подскочил к двери и запер ее изнутри.
- Я не собиралась убегать и никогда не боялась…
- Ну как же, я знаю, что ты – дочь героя! – зло выплюнул Сан Тельмо. – Фамилия обязывает, верно? Та самая, которой ты так гордишься!..
- Думаю, ты не станешь поносить еще и мою фамилию, – надменно ответила Вероника.
- Не бойся, не стану. Ни твою фамилию, ни твоих прославленных родителей.
- Какими бы они ни были, хорошими, плохими ли, я не отказываюсь от них и не стыжусь, как стыдишься ты своего брата, который великодушно назначил тебя своим наследником.
- Так ты все знала? – возмутился Деметрио. – То есть ты знаешь, что я – брат Рикардо Сильвейра и продолжаешь твердить, что ничего не понимаешь?..
- Да что, что я должна понимать? – теряя терпение, выкрикнула Вероника.
- И ты еще спрашиваешь "что", зная, что мы братья?.. Лицемерка, притворщица! – бушевал Сан Тельмо. – Ты продолжаешь врать мне, изображая удивление на своем личике, глядя на меня наивными глазами. Будь ты проклята!
- Деметрио! – не веря своим ушам воскликнула Вероника.
- Да-да, будь проклята! Довольно молчать и притворяться, да и мне тоже хватит врать!.. Я ненавижу тебя!.. Ненавижу!..
- Что ты сказал? – потрясенно переспросила она.
- И всегда ненавидел!..
- Всегда?!.. Ты сказал всегда?..
- Да, я возненавидел тебя с тех самых пор, как узнал твое проклятое имя, возненавидел еще до того, как мои глаза увидели тебя, и твой голосок сирены прозвучал в моих ушах, сводя меня с ума.
- Значит, когда ты приехал в Рио, ты уже ненавидел меня?
- Да!
- Ненавидел меня тем вечером, когда мы впервые увиделись?
- Да!
- И когда говорил мне о своей любви, ты тоже ненавидел?..
- Я никогда не говорил тебе о любви.
- Да, это так, не говорил, но ты попросил меня стать твоей женой, ты обнимал меня и говорил о своем безнадежном желании назвать меня своей, говорил, что хочешь только одного – чтобы я была с тобой…
- Да, говорил, и это было правдой. Я, действительно безумно желал быть с тобой и безнадежно ждал этой минуты, чтобы сказать, что я тебя ненавижу!..
- Но ты врал, когда целовал меня… Врал, когда клялся перед алтарем, говоря, что хочешь, чтобы я стала твоей женой. Ты обманывал Бога, мою семью, обманывал всех!.. Но зачем? Зачем ты женился на мне, Деметрио?..
- А ты не понимаешь?.. Чтобы отомстить!.. Любой ценой отомстить, а чтобы добиться этого, все средства были хороши!..
- Как ты мог быть таким подлецом, таким мерзавцем?..
- Это ты – мерзавка!..
- Что ты сказал? – рука Вероники яростно взметнулась вверх, чтобы влепить пощечину, и Деметрио напрасно старался перехватить ее. Супруги ожесточенно боролись, опрокидывая стулья. В пылу борьбы керосиновая лампа полетела на пол, расплескивая горящую жидкость. Деметрио грубо толкнул Веронику, сбив ее с ног, и девушка упала рядом с лужицей горящего керосина.
- Вероника! – испуганно вскрикнул Деметрио.
Падая, девушка ударилась лбом о стол, ее глаза закрылись, а под черными волосами выступила кровь. Деметрио упал на колени и приподнял разбитую голову Вероники. Из раны текла кровь и струилась между его пальцами.
- Вероника!.. Вероника! – повторял в тревоге Деметрио. – Вероника, очнись, ответь что-нибудь! – звал он, но все было напрасно.
***
- Сеньора Ботель!.. Сеньора Ботель!.. Патрон!.. – истошно кричала перепуганная насмерть Аеша. Она вихрем ворвалась в дом и промчалась по широкой галерее, не на шутку встревожив своим видом чету Ботель. – Пожар! Пожар!.. Дом патрона Деметрио горит!..
- Иисусе, Мария! – всплеснула руками Адела.
- И правда, горит... – встревоженно заметил Ботель, обращаясь к жене. – Посмотри-ка туда, видишь всполохи!
- Они подрались! – задыхаясь от быстрого бега, торопливо затараторила Аеша. – Я была на улице и слышала, как патрон Деметрио кричал, что он не любит белую женщину… и вдруг – огонь, пожар! Они горят!
Адела и Ботель вскочили на ноги и побежали к галерее… Аеша не лгала: в паре сотен метров от них горел, объятый буйным пламенем, дом Сан Тельмо. Не успевший прийти в себя после тяжелого похмельного сна Ботель тупо глазел на жаркие, желто-красные языки огня и облака искр, похожие на птичьи хохолки, ярко выделяющиеся на черном небе.
- Сеньор Ботель, сеньор Ботель, – теребила доктора Аеша, – спасите патрона Деметрио!.. Они закрыли дверь!.. Спасите его!.. – в отчаянии умоляла она. – Только бы он не сгорел!..
- Да сейчас я, уже иду! – пробурчал он в ответ.
- Аеша, живо зови людей!.. Тащите ведра с водой, да побыстрее! – велела индеанке Адела. – Пусть захватят топоры… Аеша, неси одеяла!..
Все побежали к дому Сан Тельмо, который превратился теперь в огромный, полыхающий костер.
- Пошевеливайтесь! Нужно выломать дверь! – громко закричал Ботель, и поселенцы бросились выполнять его приказ. Они навалились на створку двери, но та не поддалась. – Навались! – еще громче рявкнул он, но на этот раз выполнять приказ Ботеля не было необходимости. Лязгнул отодвигаемый засов, и дверь распахнулась. В освещенном пламенем огня проеме возник Деметрио, окутанный клубами дыма. На руках он нес потерявшую сознание Веронику.
- Скорее, доктор Ботель, скорее, она ранена! – бормотал Сан Тельмо. – Бросьте все к черту, и займитесь ею. Быстрее, прошу Вас!
***
- Доктор, доктор, сделайте что-нибудь... кровь продолжает течь… она вся в крови!
- Оставьте меня в покое, черт возьми, и не мешайте! – прорычал Ботель. – Как я могу заняться ею, если вы мне не даете?
Бледная Вероника с окровавленными черными волосами неподвижно лежала на диване в гостиной Ботелей. Она все еще не очнулась после того удара. Подле нее стоял доктор, а рядом с ним суетился встревоженный Деметрио с перепачканным копотью лицом и опаленными волосами. Он дрожал от ярости и едва сдерживался, глядя как на открытой ране еле шевелятся грубые и медлительные с перепоя пальцы местного, полупьяного эскулапа.
- Доктор Ботель, у Вас грязные руки!
- Ну и что с того?.. Вы будете учить меня моему ремеслу, инженер?..
- Но, доктор! – возмутился Деметрио.
- Ваша жена от этого не помрет, – отрубил Ботель. – Разве не видно, что рана неглубокая? Порез на коже, опухоль от удара, к тому же она надышалась дыма, так что все это пустяки... Адела, принеси фляжку коньяка…
- Но, как же так, доктор!..
- Послушайте, мы – в Мату-Гросу. Здесь не верят в антисептики, но знают, что коньяк – первейшее средство, лучше всяких лекарств.
- Но...
- Если Вы не оставите меня в покое, будете сами ухаживать за ней... – разозлившись, пригрозил Ботель.
Деметрио с трудом сдержался, чтобы не ответить.
- Вот коньяк, – робко сказала подошедшая сеньора Ботель. – Идемте со мной, инженер, о Вас тоже нужно позаботиться… Неужели Вы не замечаете, что у Вас обожжена рука?
- Мне все равно!
- Идемте со мной, прошу Вас – настаивала Адела.
- Идите, Сан Тельмо, будьте мужиком... Идите и примите мой первый совет: если жена заболела не раздувайте из мухи слона и не волнуйтесь, иначе ее болезнь затянется надолго.
- У меня есть чудесный бальзам от ожогов, – говорила Адела, отводя Деметрио в столовую. – Надо же, ужас какой, горе горькое! – сокрушалась она. – Подумать только, ваш дом сгорел в первую же ночь пребывания в Порто-Нуэво…
Адела быстро приготовила все необходимое.
- Присаживайтесь сюда и кладите руку на стол, – велела она Деметрио и добавила, обратившись к индеанке: – Аеша… беги в мою комнату и скажи служанке, чтобы она дала тебе два чистых полотенца и немного спирта. А Вы не хотите глоточек коньяку, сеньор Сан Тельмо? – спросила она. – По-моему, Вам не помешает.
- Да, если можно.
- Одну минуточку, за ним даже идти не надо. Коньяк есть прямо здесь… В этом доме достаточно протянуть руку, и наткнешься на бутылку. Мне никогда не нравилось, что Хайме пьет, и я считала алкоголь злом, но иногда выпить полезно… Вот выпейте…
- Спасибо, сеньора Ботель… А что доктор? Может, он уже закончил?
- Не волнуйтесь, сеньор Сан Тельмо. Сядьте и успокойтесь. Ему еще нужно зашить рану.
- Он будет зашивать один? Без обезболивания?
- Да не убивайтесь Вы так, по этой части у Хайме большой опыт. За то
