ПРЕДАТЕЛЬ

продавщица, взвесьте мне килограмм картошки. Или, например: офицер в армии, обращаясь к простому солдату, говорить «Господин солдат» или «Господин рядовой».
Парадокс, да и только!
Неет, надо ввести в обращение людей что-нибудь нейтральное... типа «Чел», то есть, «человек».
Стоп! Стоп! Это что же получается, почесал Женя затылок, мы должны вернуться в начало прошлого века, когда господин обращался к дворнику или официанту со словами - «Эй, человек!». Нууу, делаа.
Значит, мой начальник для меня «Господин», а я для него Чел». Я для Кати «господин», а она для меня «Чел».
Придя к такому несуразному выводу, Женя непроизвольно расхохотался.
Нет уж, лучше обращения «товарищ» вряд ли найдёшь, решил он. И вообще, обращение «товарищ» несёт в себе более дружественные, более душевные отношения между людьми, чем обращение -  «господин».  
На этой ноте его экскурс в «господ» и «товарищей» закончился сам собой.

*     *     *
В молчании проехали несколько кварталов, а когда машина вырвалась из города на простор, Катя прибавила «газу». «Мазда» помчалась со скоростью ста километров в час.
До Ивантеевки, где числился очередной джип-чирокки, было около тридцати километров, что для современного автомобиля было почти ничего, если ехать по асфальтированной трассе.
Вскоре они подъехали к дверям заведения с надписью - «КАФЕ-МОРОЖЕНОЕ», а пониже, более мелкими буквами кто-то приписал - «пиво-водка» .
Пропустив  девушку вперёд, Женя, поддерживая её за локоть, вошёл в помещение, и сразу же был оглушён раздававшейся с небольшой эстрады, музыкой. Она заполняла весь небольшой зал. Но играл не оркестр, а играл музыкальный комбайн.
И под эту «душераздирающую музыку» за двумя столами гуляла компания парней и молодых девиц. Они уже были достаточно пьяны, чтобы адекватно воспринимать окружающую обстановку. Поэтому он совершенно не удивился, когда один из парней встав из-за стола, покачиваясь, направился в их сторону.
Женя понял — он выполняет чей-то приказ.
Он и Катя зашли в кафе чтобы расспросить, как найти нужного человека, но получилось то, что получилось:
Подойдя к вошедшим, подвыпивший парень грубо схватил Катю за талию, и с трудом, заплетающимся языком, говоря: «Пардон, мадам, Игорь просит вас к нашему столу», потащил её к сидящим.
Всё произошло так быстро, что Женя даже не успел удивиться, или вмешаться. .
Катя молниеносно нанесла удар коленом в пах парню, и он, переломившись пополам и прикрыв своё «хозяйство» обеими руками, опрокинулся на пол.
Галдёж за столом мгновенно затих, и пьяная компания удивлённо, и несколько растерянно уставилась на валявшегося на полу своего товарища. И в наступившей паузе капитан  расслышал, как кто-то пьяно спросил: «Это чего такое? Это как?»
Эти слова, наверное, послужили призывом для остальной компании. И они, опрокидывая стулья и столы, надвинулись на  Катю с Женей стеной.
Чтобы как-то избежать драки, Женя вытащил удостоверение из кармана, и раскрыв, сказал: «Мы полиция! Прошу успокоиться!», а Катя, повернувшись к бармену, попросила: «Вызови полицию».
Но компанию разгулявшихся парней уже никакие просьбы не могли остановить — пришлось уворачиваться, изворачиваться, защищаться, и тоже бить.
Вскоре послышались звуки полицейской сирены, и к кафе подкатила полицейская машина. Вошли трое сотрудников ППС. И  сразу же прозвучало: «Прекратить! Что здесь происходит?»
Предъявив служебное удостоверение, Женя попытался сказать, что эти парни первыми напали на них, и им, со старшим лейтенантом, пришлось защищаться.
Хороша защита, сказал молоденький полицейский, тот, который вошёл в зал последним. Он показал на троих, лежавших на полу и болезненно стонавших парней. И повторил: «Хороша защита».
А, по-видимому старший наряда, в звании старшины, добавил: «Ничего, в участке разберёмся!», и приказал им следовать за собой.
Но позвольте, возмутился Женя, они же первыми напали на нас, их тоже берите!
Разберёмся, повторил «старший» равнодушно, и направился к двери.
Пришлось проследовать за ППСовцами и сесть в служебный УАЗик с синей полосой по борту и надписью — ПОЛИЦИЯ, в курятник.
Катя, когда они уже ехали в местное отделение, полушёпотом произнесла: «Ничего себе поинтересовались адресом у местных жителей».
Их с «комфортом» доставили по назначению. Женя попытался ещё раз вразумить местных полицейских, но дежурный лейтенант лишь сказал: «Приедет начальник, он разберётся, а пока прошу пройти за мной».
Лейтенант, мы имеем право на один телефонный звонок, - попытался Женя вразумить молодого офицера.
Иметь, то имеете, но не можете.
Почему? - спросила Катя, удивлённо вскинув брови.
Потому что связи нет, - спокойно ответил лейтенант.
Ааа, как же..., со своими...? - спросила она.
Девушка, со своими мы по рации связываемся, - пояснил дежурный.
Так, когда будет связь? - спросил  Женя.
Когда будет, тогда и будет, - грубо ответил лейтенант, - не задерживайте меня, входите.
И задержанные оказались за железной решёткой с одним топчаном на двоих.
И ещё Женя понял — сидеть им долго, во всяком случае до утра следующего дня.
Когда щёлкнул за спинами запор, он услышал: «Других хором у нас нет. Устраивайтесь»
Как ты понял, капитан, что нас не скоро выпустят, - спросила у него Катя?
Да очень просто. Случайно услышал разговор дежурного с доставившими нас ПеПеэСовцами. И ещё я услышал, что начальник отделения в гостях у Исмаилова, ну, того, к которому мы приехали по поводу джипа.
   Вот так-то старший лейтенант, добавил Женя для полной ясности положения.
  -   Даа, не думала, не гадала я, что когда-нибудь окажусь в КПЗ, - и девушка окинула взглядом помещение.
-    Ты не переживай, - решил Женя подбодрить её, - говорят же «От тюрьмы и от сумы не зарекайся».
Так-то оно так..., только вот неприятно без вины быть виноватой.
Лейтенант, ты вот лучше скажи, где ты так ловко научилась драться? - и Женя сымитировал приёмы бокса.
Папа научил.
Он у тебя что, преподаёт дзюдо и джиу-джитсу?
Нет. Я когда ещё маленькой девочкой была, он говорил: «Запомни дочка эти несколько приёмов, пригодятся в жизни». И вот, видишь, пригодились. Ну, и в Университете кое чему научили меня.
Это хорошо, что ты умеешь защищаться, - похвалил Женя девушку: - Жизнь непредсказуема — нужно быть готовым ко всему, особенно в наше время — время жестокое и непредсказуемое. - Да, лейтенант...
Старший лейтенант, - поправила капитана девушка.
Катя, всё хочу у тебя спросить, ты, случайно, не дочь нашего подполковника, допустим приёмная?
Нет. Просто папа и Андрей Васильевич давно знакомы. И папа уговорил его взять меня к себе. Собственно..., я попросила папу, а уж он Губарева.
А кто твой отец, старший лейтенант? Уж не генерал-ли из министерства?
Нет, мой папа, и моя мама геологи. Я не в них пошла, не по родительским стопам. Они всю нашу страну объездили, исходили, излазили, не то что я. Папа и мама даже на Тибете были... Слышал о Священной горе Кайлас?
Нет, не слышал. А где это?
Так я же говорю, на Тибете. Папа даже попытался стихотворение про их поход написать... Хочешь прочту?
А ты помнишь?
Конечно. Правда стихотворение не совсем грамотное, но мне нравится.
Прочти. Как-то надо же ночь скоротать... Шучу-шучу, я очень хочу, чтобы ты прочитала стихотворение.
Тогда слушай, сам напросился. А называется оно «Восхождение на Священный Кайлас». Готов?
Да.
Катя, Екатерина Андреевна, сослуживец и его радость, и его любимая девушка, хотя она и не знает об этом, начала читать отцово стихотворение.

Тибет, Тибет - центр мироздания Земного.
Твоя гора, с вершиною Кайлас,
Святой всегда была - паломничества центр,
И центр людского поклонения.

Я паломником мечтал быть, или пилигримом,
И взойти на вершину Кайласа хоть раз,
И сподобился я в свои зрелые годы
Попасть туда, куда мечтал я с детства попасть.

Тибет, Тибет - седая древность Мира,
В твоих заснеженных чертогах оказался я.
Вечности коснулся я душой и телом, Попал туда,
Где живут Боги, и ощутил покоя радость я.

Я паломником, опираясь на посох дорожный,
К вершине Кайласа с великим трудом поднимался.
Тропой очищенья от грехов поднимался с трудом,
И уставал, и отдыхал, и снам предавался.

Чем выше поднимался, тем легче мне становилось,
Словно от грехов освобождалась душа у меня,
Но до вершины я так и не дошёл, не добрался -
Наверное святости  было мало совсем у меня.

Но на Кайласе, у двух озёр, всё же побывал  я:
У двух озёр со светлой и тёмной побывал я водой.
Всегда смелым и крепким был я, поверьте,
Я хотел коснуться их прохладных вод рукой,

Но тут испугался чего-то, и… не посмел.
Я увидел, как водная гладь рябью покрылась
И задышала она, завздыхала тяжко она,
И стала в них словно живою вода.

Эти озёра, словно глаза голубые,
В бесконечность космоса смотрят всегда,
Словно ждут они весточки, или что-то другое,
И не замерзают они никогда-никогда!

Тибет, Тибет - рассадник ВЕРЫ,
Приют монахов, и ищущих очищения от грехов,
Здесь каждый человек познать святость может,
Жизнь вечную, и божественную  Любовь.

Здесь всюду ВЕЧНОСТЬ: в скалах, в снеге, в ветре;
В холодных водах озёр забвенья и любви;
Здесь я впервые в жизни ВЕЧНОСТИ коснулся,
И понял смысл БОЖЕСТВЕННОЙ  ЛЮБВИ.

Закончив читать, Катя несколько раз перевела дыхание. Затем,  посмотрела ему в глаза, и, с тревогой и явно читаемом волнении на лице, спросила:
Ну, как, понравилось тебе стихотворение?
И опять же, столько в её глазах, позе (она даже как-то потянулась к нему), было желания услышать его ответ, что он хотя и плохо разбирался в поэзии, всё же сказал:
Знаешь, неплохо. Даже очень неплохое стихотворение. Мне понравилось.
Она как-то облегчённо вздохнула, и , приняв несколько отстранённое выражение лица, сказала: «Вот такое стихотворение написал мой папа».
Признаюсь, я тоже как-то хотела начать писать, но у меня всё никак не получалось. Пришлось забыть об этом.

*     *     *
Утром, около девяти, нас повели к начальству. Провожавший нас, всё тот же, дежуривший ночью лейтенант, подавая наши удостоверения своему непосредственному начальнику, сказал: «Неплохо выполненные фальшивки».
Разберёмся, ответил начальник, и суровым взглядом опытного полицейского волка,  поочерёдно окинул Женю и Катю.
Женя быстро расшифровал его взгляд: по-видимому он надеялся, что после его взгляда мы затрепещем  из уважения к нему, или страха, и тут же, не сходя с места, упадём на колени и попросим пощады. А расшифровав — улыбнулся.
Так и не дождавшись признания в «тяжких и не очень» грехах, офицер ещё раз оглядел стоящих перед ним мужчину и девушку, а затем приказал лейтенанту: «Ты можешь идти, я сам разберусь!»
Когда офицер вышел, он, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил: «Жалобы есть?»
Ответила Катя:
Что вы, какие могут быть жалобы...
И с лёгким оттенком иронии продолжила:
...Ваши сотрудники поступили очень «правильно», отпустив пьяных зачинщиков драки..., по Закону. А нас, несмотря на предъявленные удостоверения, задержав.
Разберёмся, - опять сказал местный начальник в чине майора.
Разбирайтесь.
Вы не учите меня, девушка, что мне делать, и как работать.
По-видимому от слов «девушка» и «как работать» Катя «закусила удила», потому что её лицо заполыхало огнём негодования, и она резко сказала:
Господин майор, я вам не просто