"Анфиса и Прометей". Книга 2-я. "Школа Громовой Луны". Глава 2-я. "Школа мучений и откровений".

Владимир Веретенников (Савва)

Анфиса и Прометей

Роман в семи книгах

(художественное исследование)

Памяти поколения 70-х


«...Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лука 1:34)

+ + +

Книга 2-я. «Школа Громовой Луны»

«Трагично то, что никто из строителей социализма не рискует сказать, что без борьбы со смертью нельзя и думать о социализме и что коммунизм не может быть построен без победы над смертью». 
(Сетницкий Н.А. Письмо к А.М. Горькому. 3 мая 1936)


Глава 2:

ШКОЛА МУЧЕНИЙ И ОТКРОВЕНИЙ

«И при том мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в тёмном месте, доколе не начнёт рассветать день и не взойдёт утренняя звезда в сердцах ваших...»
(2-е послание Петра, 1:19)

«И дам ему звезду утреннюю».
(Откровение Иоанна Богослова, 2:28)


Эта глава заключает в себе следующие главки:

Башня Солнца
Фаэтон — сын Солнца и революционер
Долина Света
Род и Природа — лучшие учителя
Школа родных и чужих
Деревня и дача. Родные места.
История твоей земли — это история тебя. История Ингрии.
Школа — советская или анти-советская?..
Своя учёба Анфисы и Ники


Башня Солнца

Анфиса проснулась — и не сразу поняла: где она находится?..

Зимнее утро...

Яркий луч восходящего Солнца — пробившись сквозь стекло окна — играет на совсем низком деревянном потолке над её постелью!..

Чистый, свежий, морозный, тихий и спокойный воздух пахнет сосной...

Анфиса поняла: она на даче, в своей Башне...

В их маленькой, деревянной, круглой, почти настоящей средневековой, Башне, которая так нравилась Анфисе с раннего детства, и где она теперь устроила себе спальню и рабочий кабинет, с письменным столом и небольшой библиотечкой...

Башню, куда из коридора 2-го этажа вела узкая винтовая лестница, можно было считать их 3-м дачным этажом, наравне с чердаком, где были три небольшие мансарды. Когда Анфиса, ещё в первые осенние каникулы, твёрдо решила там поселиться, по возможности, на все свободные от школы дни — то отец (а за ним и другие) стал называть её «Башней Премудрости». Впрочем, Герта говорила, что она ещё и до революции так называлась...

Ну, ещё бы — если их дачу строили петербургские масоны! Чуть ли не декабристы! И занимались там алхимическими опытами, астрологическими наблюдениями и всякой прочей магией! А после революции — какими-то секретными научными экспериментами!.. Анфисе, конечно, всего не рассказывают — до сих пор нельзя рассказывать — но она о многом и так догадывается...

Анфисе как-то не очень нравилось название «Башня Премудрости» (хотя Герта и говорила, что Премудрость — это Огненная София и Птица Феникс)— и она предпочитала звать её про себя «Башня Солнца»...

Но это — небольшое историческое отступление...

А в данный момент — Анфиса с неохотой и страхом просыпалась от долгого и необычного сна (точнее — от множества снов и сонных видений...) и с трудом приходила в себя...

Зимние каникулы...
Уже кончаются...
Опять в школу!.. Какой ужас!.. Опять будет эта невыносимо давящая мертвечина!..
И неужели нельзя никак — никак этого избежать?..
Ведь только что, только что — в этих её фантастических, волшебных снах — всё было так удивительно, удивительно хорошо!.. Настоящая прекрасная жизнь, свободная от всякого людского вранья!..

Каким-то инстинктом самосохранения — Анфиса постаралась тут же, почти автоматическим движением сознания и мысли, погрузиться в тот огромный и прекрасный сон — в тот огромный, удивительно сложный и прекрасный мир — из которого она только что вышла...

Сколько там было интересного и важного, очень важного! Если бы это всё можно было вспомнить — чтобы обдумать, и запомнить навсегда! И что-то записать...

Но — как это бывало у неё слишком часто — вспоминалось из прошедшего сна (который можно было, действительно, считать множеством разных снов) лишь очень небольшая часть, как она ни старалась, напрягая память и отвлекаясь от всех посторонних мыслей...

Образы её снов, полу-снов и мечтаний, хаотически переплетались с воспоминаниями последних дней...

И Анфиса уже почти погрузилась снова в одно из своих ярких и важных прошедших сновидений — как вдруг вспомнила: ведь сегодня — какой-то очень важный религиозный праздник!..

Да, Рождество!..

Новое Солнце!.. Все они, «солнечные коммунары», тайные строители Города Солнца, столько говорили об этом в эти новогодние дни!..

Новый Год, Зимний Солнцеворот и Рождество — это рождение Нового Солнца! И рождение умирающего и воскресающего Солнечного бога — Осириса, Диониса, Адониса, Аттиса, Митры, Кетцалькоатля... У древних греков — это, также, и Гелиос, и Аполлон. У древних египтян — Амон и Ра. В Индии — это Сурья и Савитар. У буддистов — это Солнечный Будда Вайрочана. У славян — это Коло-Коляда, он же — Даждьбог, Хорс и Ярило... И — это Сам Иисус Христос!..

Вот, и блин, и круглая лепёшка, и круглый каравай — это тоже Солнце и жертвенная плоть Солнечного бога!..

Но что-то ей снилось, снилось очень важное, и связанное именно — с Рождеством!..

И она вспомнила: Звезда!.. Утренняя Звезда!.. Возможно — это была и Вифлеемская Звезда... Которая могла быть — и взрывом сверхновой... А в изначальном смысле — это сам Большой Взрыв!.. Который есть — и Большое Рождение, и Большое Рождество... И «Точка Сингулярности», как говорит Гриша...

А Алик с Ариной говорят, что это — Сердце Христа и Сердце Будды...

Но ей приснилась — совсем коротким, но таким пронзительно ярким эпизодом — именно Утренняя Звезда!.. Которую отец показывал ей ещё в раннем детстве, и которую она потом не раз специально наблюдала сама, и один раз — вместе с Никой...

И Анфиса поняла, почему она ей приснилась. У неё, перед самым отъездом на дачу, был короткий, но очень важный, разговор с няней, которая её заботливо снаряжала и провожала в эту короткую зимнюю поездку...

Анфиса знала, что Божья Матерь Чевенгурская, с Девочкой на руках, которая стояла у няни, это — очень необычная и таинственная икона, которая и досталась няне как-то очень таинственно. Знала, что эта икона была священной у «Всемирных Братьев», к которым когда-то принадлежал и её дед Харитон, таинственный чекист, исчезнувший не то на Перевале Дятлова, у Горы Мертвецов, не то на Земле Санникова...

И, наверное, ещё более жгучей тайной для Анфисы — была та девушка, довоенная возлюбленная тогда молодого отца, которая погибла в 37-ом году, и которую, как кажется, тоже звали Анастасия, хотя отец звал её «Аня», как и саму Анфису... Тут тоже была какая-то связь!..

Няня редко принимала активное участие в слишком философских кухонных или дачных разговорах «солнечных коммунаров», больше хлопотала, чтобы всех хорошо накормить и напоить своими волшебными целебными травками. Но иногда она тоже рассказывала собравшимся что-нибудь очень интересное — то из сказок и рассказов своей бабки-знахарки, то из рассказов каких-нибудь других необычных людей, с которыми её сталкивала судьба или ещё до революции, или во время Гражданской, или во время НЭПа, или в бурные 30-е, или во время войны...

В этот раз, присев на кухне к столу на краешек стула, няня вспоминала про Чевенгур, про Солнечную Коммуну. И все слушали её, затаив дыхание...

А потом няня провожала на дачу Анфису, которая решила сама, одна, ехать туда на электричке, и ещё на минутку зашла перед отъездом, уже в шубе и с рюкзачком за плечами, в комнатку няни, которая захотела дать ей варежки потеплее...

И Анфиса, какой-то внутренней интуицией почувствовав подходящий момент, очень осторожно спросила её, показав на Девочку:

«А почему она — Анастасия?..»

И няня очень кратко поведала ей (Анфиса, кажется, слышала этот её рассказ и раньше, ещё где-то в самом раннем детстве...), как в Чевенгуре её муж, уже почти перед самым их расставанием навсегда, рано утром вывел её из их коммунарского дома к околице — и показал ей над далёким степным горизонтом в рассветном свете эту яркую, лучистую Звезду...

Показал ей рукой — и сказал торжественно:

«Вот она — Анастасия! Звезда нашей пролетарской революции!.. Если я погибну — если все мы погибнем — то она, всё одно, приведёт вас всех, кто уцелеет, к торжеству социализма! Наша Красная Звезда. Потому что в ней — мировая гармония, а значит — бессмертие. Так сказал товарищ Фёдоров — товарищу Циолковскому. А товарищ Ленин, после беседы с ним, поручил самому Дзержинскому возглавить общество для грядущих междузвёздных перелётов... Социализм — это будет общество крылатых людей! Крылатых — и бессмертных!..»


Фаэтон — сын Солнца и революционер

Потом Анфиса вспоминала про прошедший Новый Год, про удивительное новогоднее представление, которое они так замечательно устроили в том красном уголке... И про того мальчика... И как она тогда упала в обморок (Анфиса предпочитала называть это по-военному: «потеря сознания»; в обморок падают только кисейные барышни).

Этот мальчик продолжал оставаться для Анфисы огромной загадкой. И почему-то он стал ассоциироваться у Анфисы с Фаэтоном. Почему?..

Они, все «солнечные коммунары», и в эти новогодние дни очень много говорили и рассуждали о разных космических вещах. В том числе, говорили и про, видимо, существовавшую когда-то между орбитами Марса и Юпитера планету Фаэтон, которую разорвала в мелкие куски гравитация и превратила в «пояс астероидов»...

Вспомнили, конечно, и про Фаэтона — сына Гелиоса, который, как повествует греческий миф, не смог удержать солнечную колесницу отца и поджёг Землю. И Зевс, чтобы спасти обитателей Земли, своей молнией разметал в клочья всю эту сумасшедшую тачанку...

Что — если это была катастрофа, более сильная, чем падение Тунгусского метеорита?.. И что это тогда могло упасть — астероид, комета, космический корабль?.. И если это был чей-то звездолёт — то вдруг кто-то из этих инопланетян мог уцелеть?.. Может быть, единственный, которого и прозвали Фаэтоном...

И Ника, уже в день своего отъезда, высказала Анфисе мысль, что ей кажется, что Фаэтон похитил солнечную колесницу своего отца не из тщеславных побуждений, и не из какого-то хулиганства, а он хотел дать свет и тепло людям, которые замерзали во льдах и снегах Ледникового периода. Он был — как Прометей! И, быть может, у него это и получилось, и на Землю вернулось тепло. Хотя за это ему пришлось заплатить своей жизнью...

И, возможно, что Фаэтон был космонавт-инопланетянин. И, возможно, что действительно, все его товарищи погибли, а он, единственный, смог уцелеть, и научить первобытных людей на Земле многим вещам. Быть может — и как добывать Огонь!..

И, быть может, это были революционеры, которым пришлось спасаться со своей планеты, на которой захватили власть могущественные капиталисты-олигархи... 

И сам культ Солнца у земных племён произошёл, быть может, от самого этого Фаэтона!..

Но почему же тот новогодний мальчик — стал ассоциироваться у Анфисы с Фаэтоном?.. Она не могла этого понять — хотя и чувствовала, что и тут есть какая-то загадочная связь!..

А что — если это не Эрик в костюме космонавта был настоящим Новым Годом, а именно — вот этот мальчик и был действительным Новым Годом?..

Данила говорил, что где-то написано, в каком-то древнем тексте, что у Иисуса Христа был взгляд такой силы