крикнул что-то, но он не расслышал. Мелькнула и сгинула темная тень кого-то из матросов, не удержавшегося на вантах. Казалось, что небо и море поменялись местами. В какой-то момент сквозь свист ветра до испанцев донесся ужасающий треск и грохот: одному из французских кораблей явно не повезло. Затем небо посветлело, но не успели люди возрадоваться и перевести дух, как «Санто-Доминго» задрожал и послышался зловещий скрежет по левому борту: галеон задел подводную скалу. К счастью, касание было поверхностным, и следующая волна увлекла корабль на безопасную глубину.
Шквал прекратился через несколько минут и сквозь рассеивающиеся облака блеснуло заходящее солнце. Де Эспиноса огляделся и обнаружил, что бриг исчез, на месте его крушения покачивались лишь несколько бочонков. Но второй противник, успевший как и «Санто-Доминго» убрать паруса, был не более чем в полукабельтове от галеона. Горниста нигде не было видно, тогда дон Мигель крикнул, перегнувшись через перила:
– Открыть огонь!
Изрыгающие проклятья канониры спешно перезаряжали пушки. Они были рады молиться хоть самому Дьяволу, только бы порох оказался сухим. Однако команда фрегата быстрее приходила в себя, и с пороховыми зарядами у них не возникло никаких сложностей. Что и было продемонстрировано бортовым залпом почти в упор. «Санто-Доминго» содрогнулся, раздались вопли раненых, затем с протяжным скрипом крюйс-стеньга надломилась и рухнула вниз, на ют.
Адмирал де Эспиноса успел краем глаза заметить летящее на него перекрестье, затем вспышка ослепляющей боли погрузила его во тьму. Прозвучавший через миг ответный залп галеона снес все с палубы фрегата, но этого адмирал уже не увидел.
Теньент Хорхе Норьега сидел, потирая гудящую голову. Дым разъедал глаза, рядом кто-то завывал от боли, но все звуки были приглушенными, как если бы он заткнул себе уши паклей. Хорхе бросил взгляд на ют и обмер: на том месте, где незадолго до залпа французов он видел их адмирала и Васко да Кастро, была теперь мешанина из обломков рангоута, парусины и клубков оборванного такелажа. Притихшие волны мерно вздымали «Санто-Доминго», у штурвала никого не было. Хорхе побрел на ют, перешагивая через убитых и раненых и оскальзываясь на густо заляпанной темно-красным палубе.
Пробираясь через обломки рей, он едва не споткнулся о тело теньента да Кастро, полуприкрытое парусом. Глаза да Кастро неподвижно смотрели в прояснившееся небо, и кровь уже не текла у него изо рта. Норьега, сокрушенно вздохнув, отвернулся от него и тут только заметил адмирала де Эспиносу, лежавшего у самого борта. С усилием приподняв, теньент сдвинул в сторону часть расколовшейся стеньги, придавившей правое плечо адмирала, и в ужасе уставился на смятую кирасу дона Мигеля. Он наклонился ниже и, уловив слабое дыхание, хрипло закричал:
– Позовите врача! Где сеньор Рамиро?
Неожиданно де Эспиноса открыл глаза, и Хорхе, поразившись его спокойному взгляду, решил, что адмирал не осознает окружающего. Однако тот спросил:
– Что там французы?
– Мы победили, сеньор адмирал, – Норьега взглянул на быстро тонущий фрегат.
Выжившие пираты ухитрились таки спустить шлюпку, которая мелькала среди волн, удаляясь к северу.
– Что же, свой долг я выполнил, – прошептал де Эспиноса.
– Пустите-ка меня, молодой человек, – доктор Рамиро отстранил Хорхе и склонился над раненым.
Теньент кивнул, и пошатнувшись, встал, затем вернулся к да Кастро, с которым успел сдружиться, – оба они были каталонцами.
– Прощай, брат, – пробормотал Хорхе, опускаясь возле Васко на колени и закрывая ему глаза.
Это был первый бой теньента Норьеги, и поначалу он переживал, что держится недостаточно храбро. А сейчас странное отупение охватило его. Норьега встряхнул головой и огляделся.
Последние лучи солнца окрашивали все вокруг в багровый цвет, и на миг юному теньенту сам корабль показался окровавленным мертвецом. Но у штурвала встал другой рулевой, на уцелевших реях медленно, будто нехотя распускались паруса – а значит, «Санто-Доминго» продолжал жить.
Интересно будет почитать про Блада и землетрясение)