– Донья Беатрис, – негромко сказал дон Мигель, – я пригласил актеров позабавить гостей. Сейчас начнется представление, а вам самое время удалится, не привлекая излишнего внимания. Мерседес и Лусия проводят вас.
Беатрис только кивнула, не в силах издать ни звука.
***
Мерседес оказалась худощавой женщиной средних лет с неулыбчивым лицом. Она сноровисто принялась освобождать Беатрис от красивого, но такого неудобного платья, и та поняла, что опыта новой служанке не занимать. Нарядно одетая Лусия тоже чувствовала себя неуютно рядом со строгой Мерседес, которая не поддержала начатого ею шутливого разговора. Лусия виновато посмотрела на Беатрис и начала вытягивать шпильки, распуская тяжелые густые волосы своей госпожи.
Беатрис разглядывала себя в зеркало, борясь с неуверенностью и время от времени кидая опасливые взгляды на широкую кровать под балдахином.
«Большинство женщин проходят через это и даже остаются живы, – напомнила она себе. – А некоторые — подумать только – еще и довольны жизнью. Вот взять Инес...»
Однако пример сестры служил лишь слабым утешением.
Лусия взяла приготовленную рубашку и помогла Беатрис надеть ее, затем заплела ее волосы в косу. Затем обе служанки поклонились сеньоре де Эспиноса и пожелали той доброй ночи. Беатрис осталась одна и нерешительно присела на краешек кровати. На изящном трехногом столике был поднос с фруктами. Рядом с подносом стояли графин с вином и два небольших бокала. Пламя свечей зажигало в темном вине рубиновые блики и мягко высвечивало детали богатой обстановки, придавая таинственность полутемной спальне.
Беатрис помедлила немного и легла. Натянув на себя шелковое покрывало, она попыталась собраться с мыслями. Она чувствовала замешательство: дон Мигель был так сдержан, даже холоден. Как знать, не представлял ли он на месте Беатрис ту самую донью Арабеллу и не сожалел ли о своем поспешном предложении? Кроме того, она не могла не думать о том, что в любую минуту дверь откроется и ее муж войдет в спальню. Ее страшило то, что должно случиться этой ночью. Все же постепенно она успокоилась и даже задремала, утомленная волнениями дня.
...Беатрис проснулась, как от толчка. Она открыла глаза, и ее сердце бешено забилось: дон Мигель, сменивший черный камзол на черный же халат, надетый поверх рубахи, стоял в изножье кровати и молча разглядывал жену. Его отрешенный вид окончательно лишил Беатрис присутствия духа. Дрожа как от озноба, она натянула покрывало до самого подбородка. Мысли мелькали вспугнутыми чайками:
«Он здесь только для того, чтобы исполнить свой долг... Я совсем безразлична ему...»
Дон Мигель скинул халат и опустился рядом с ней на постель.
– Донья Беатрис, готовы ли вы принять меня? – услышала Беатрис его равнодушный голос, и ее страх перерос в ужас.
Она облизнула пересохшие губы и зажмурилась. Муж осторожно стянул покрывало, потом Беатрис почувствовала его руку на своем колене. Он медленно провел по ее бедру и тяжело навалился сверху. Всхлипнув, она судорожно вцепилась в подол сорочки и стиснула ноги. Несколько мгновений ничего не происходило, потом де Эспиноса вздохнул и снял с нее свой вес.
– Можно обойтись и без этого, – вдруг сказал он глухо, – К тому же я дал слово не докучать вам.
Глаза Беатрис изумленно распахнулись. Криво усмехаясь, дон Мигель сидел рядом с ней, и в его глазах была тоска.
– А как же доказательство? — неожиданно для самой себя пролепетала она.
– Какое еще доказательство?
Беатрис отхватили растерянность и стыд, отчаянно краснея, она ответила:
– Свершения брака...
– Хм, и в самом деле. И доказательство вашей добродетели тоже, – кажется, к дону Мигелю вернулась его ирония: – Дело решаемое.
Он встал с кровати и подошел к столику.
– Не вполне подходит, но согласитесь, было бы странно отправиться в спальню к молодой жене с кинжалом или шпагой, – проговорил он, беря с подноса небольшой нож с закругленным лезвием: – Обычно все ножи в моем доме отменно заточены..
– Что... что вы собираетесь сделать? – недоуменно спросила Беатрис.
– Позаботиться о вашей репутации, дорогая жена. И о моей тоже.
Де Эспиноса полоснул себя по предплечью, бормоча:
– Никогда бы не подумал... Теперь это уже даже не фарс, а пьеска, достойная балагана на деревенской ярмарке...
Из пореза обильно выступила кровь, и он стряхнул несколько тяжелых капель на простыню.
– Думаю, достаточно. А теперь спите.
– А вы? – Беатрис была совсем сбита с толку таким поведением своего супруга, одновременно ощущая облегчение, благодарность и... разочарование.
– Придется побыть еще немного в вашем очаровательном обществе, – добродушно ответил дон Мигель, устраиваясь на кровати поодаль от Беатрис: – Надо же блюсти... репутацию. Спокойной ночи, донья Беатрис.
10. Утро
– Доброе утро, донья Беатрис.
Беатрис открыла глаза: шторы были отдернуты, и яркое солнце позднего утра заглядывало в комнату. Возле кровати стояла Мерседес с куском полотна, перекинутым через плечо, и глубокой миской в руках.
– Мерседес? Зачем ты принесла это?
Служанка окинула ее скептическим взглядом и терпеливо, будто втолковывая неразумному ребенку, ответила:
– Я обмою вас. Кроме того, я должна забрать простыню, что бы вывесить ее в знак того, что ваш брак свершился.
«И увидеть, что кровь есть только на простыне» – в панике подумала Беатрис.
Она была неприхотлива и не предполагала, что служанка явится помочь ей в столь деликатном деле. Тем временем, Мерседес поставила миску на столик и повернулась к новоиспеченной сеньоре де Эспиноса, ожидая когда та изволит выбраться из-под покрывала. Но Беатрис еще тщательнее завернулась в плотную ткань, постаравшись придать голосу как можно больше уверенности, сказала:
– Позови Лусию. Она все сделает.
Мерседес пожала плечами и удалилась столь величественно, словно это она была здесь госпожой. А Беатрис осталась лежать, чувствуя, как слезы вскипают на глазах. На смену страху пришли обида и горечь. После разговоров с сестрой она робко надеялась, что дон Мигель проявит немного нежности и будет добр с ней. Но все пошло совсем по-другому, его надменная суровость напугала ее, и она не смогла справиться с собой... Неужели она настолько непривлекательна для своего супруга, что тот предпочел оставить ее в покое? Зачем же тогда дон Мигель женился на ней?
– Донья Беатрис! О, вы плачете? Вам больно? – прозвенел над ней встревоженный голос Лусии.
Беатрис вытерла слезы и с отчаянием посмотрела на служанку, вызывая у той еще большую тревогу.
– Прикажете приготовить укрепляющий отвар?
– Не нужно, Лусия, – Беатрис встала с кровати и, кутаясь в покрывало, устроилась в стоящем в углу кресле.
– Той мегере срочно понадобилась простыня, – неодобрительно сказала Лусия.
– Ну так отдай ей.
– Подождет, сперва я поухаживаю за вами.
– Ничего не было. Дон Мигель не притронулся ко мне.
– Но как же... – Лусия покосилась на разворошенную постель.
Беатрис закусила губу и отвернулась.
– Я мигом, – пробормотала служанка и, сдернув простынь со злополучным доказательством «свершения брака», метнулась к двери.
– Это моя вина, – с горечью проговорила Беатрис, когда Лусия вернулась. – Я не совладала со своим страхом.
Служанка покачала головой:
– Ох, донья Беатрис! Простите, что говорю вам такое и вроде откуда мне знать, но слуги сведущи в делах господ – даже самых сокровенных, намного больше, чем те полагают. Такого мужчину, как ваш супруг, не остановили бы ни ваши слезы, ни ваш страх. Я успела кое-что услышать о нем, знайте, что до сих пор он вел жизнь, далекую от праведности, и не чурался женщин.
Беатрис хотела было возмутиться, но, глядя на расстроенную девушку, передумала. Лусия не раз доказывала свою преданность, и их отношения давно переросли рамки, установленные для госпожи и служанки.
– Значит, я совсем не вызываю у него желания...
– Возможно, дон Мигель не до конца оправился после ранения, – осторожно сказала Лусия.
– Возможно, – вздохнула Беатрис. – Ты не знаешь, где мой муж?
– Я видела дона Мигеля утром, он давал распоряжения управляющему Фернандо. Кажется, он отправлялся в гавань и не был намерен возвращаться сегодня.
– Вот как? – у Беатрис снова защипало в глазах.
Она встала и подошла к окнам: оказывается, отсюда были видны море и гавань с лесом корабельных мачт. Где-то там находился ее супруг, занимаясь тем, к чему его сердце лежало гораздо больше, чем к общению с молодой женой.
«А ну-ка хватит разводить сырость! Я ведь и раньше знала, что он женится без любви. И никто не мешает мне почитать его... как отца. А теперь пора встряхнуться и приняться за дела: вряд ли у сеньоры де Эспиноса их меньше, чем у сеньориты Сантана».
***
Думая о муже, Беатрис не могла бы и вообразить, чем он на самом деле занимался в тот миг: закрывшись в своей каюте на «Санто-Доминго», дон Мигель основательно и со знанием дела напивался.
...Та доверчивость, с которой заснула жена, свернувшись клубочком под покрывалом, тронула его. Некоторое время он смотрел на нее, борясь с искушением поправить прядь волос, упавшую ей на щеку. Не стоит ее будить.
Вздохнув, де Эспиноса поднялся с кровати, решив отправиться к себе и тоже немного поспать. Он тоже хорош! Какого дьявола ему потребовалось связывать себя узами брака, да еще давать обещание не беспокоить жену? Впрочем, тогда понятно, почему Беатрис перепугалась до полусмерти, увидев его в своей спальне. Что же, он сделал то, что сделал, что проку сожалеть? Кроме того, он продолжал ощущать, что Беатрис странным образом нужна ему.
Пусть прекрасная сеньора де Эспиноса привыкает к новой роскошной жизни. Надо сказать Фернандо, пусть не препятствует ей совершать прогулки, только подберет пару толковых парней для ее сопровождения. И послать записку отцу Кристиану в госпиталь Святого Николаса – на тот случай, если Беатрис возжелает и здесь проявлять чудеса милосердия. А у него – неужто мало других забот? Не без труда ему удалось сохранить свое положение – не в последнюю очередь благодаря особому расположению его величества, которое тот по необъяснимой прихоти до сих пор питал к роду де Эспиноса. И еще тому, что на сезон дождей традиционно приходится перерыв в военных действиях, и эскадра продолжала стоять в Санто-Доминго — даже если погода в этому году была благоприятная. Однако пришло время потревожить их французских соседей: такое решение было принято на последнем совете, состоявшемся у королевского наместника. Эскадра выйдет в море послезавтра, а он, пожалуй, отправится на свой галеон с самого утра. Да, несколько недель в море — то, что ему нужно сейчас.
***
Вахтенные «Санто-Доминго» наверняка удивились, увидев дона Мигеля, о неожиданной женитьбе которого не слышал разве что глухой, появившегося на корабле ранним утром.
Но они невозмутимо отсалютовали ему – им-то что, раз уж
Ну уже такой классический любовный роман пошел. Интересно, что будет дальше)