Глава четвёртая. О наступлении осени, чердаке Ньютона и удивительной тайне

В Рионе наступила настоящая осень и почти каждый день моросил дождь. Зеленоватые воды реки, на берегах которой стоял город, уносили куда-то вдаль жёлтые и коричневые листья деревьев, обнажавших свои ветви навстречу зиме. Серые дни сменялись хмурыми вечерами, и в тёмных коридорах узких улиц Риона горели жёлтым и беспокойным светом фонари, а мимо высоких и серых домов иногда проходили одетые в пальто и плащи и вооружённые зонтами люди.

Как раз в один из таких вечеров Мелисса и Ньютон стояли у чердачного окна, из которого открывался вид на огромный, древний и мрачный купол собора. В городе стояли серые осенние сумерки, моросил мелкий дождь. На чердаке было полутемно, и лишь одна свеча горела на комоде у зеркала. Свеча стояла в маленьком тройном фарфоровом подсвечнике, на котором застывали тёмно-жёлтые капли воска.

Ньютон подошёл к стоявшему в углу синтезатору, работавшему на батарейках, сел на табуретку и принялся играть. От игры музыканта-виртуоза захватывало дух. Удивительные звуки, словно невидимые снежинки на ветру, кружились под крышей полутёмного чердака. И Мелисса забывалась среди звуков музыки, которая казалась ей невероятной, волшебной. Точно так же, казалось, забывался и Ньютон. Казалось, он был совершенно погружён в этот бескрайний звуковой океан, над поверхностью которого в золотом вечернем свете солнца пролетали по небу белые облака и веяли нездешние ветра, волновавшие морские воды и гнавшие в далёкому скалистому берегу тёмно-синие волны. Из сумрачного, древнего Риона с его серыми стенами и башнями, в которых прятались тени, душа переносилась в какую-то другую страну, исчезал куда-то моросящий дождь и мрачный купол собора.

Чердак с единственным окном посередине был домом Ньютона. Здание, на чердаке которого он жил, было старым, полупустым и едва пригодным для жилья. На чердаке была металлическая кровать с матрасом, небольшой шкаф для одежды, старинное и неплохо сохранившееся кресло, а также упомянутый уже комод с зеркалом в узорной медной оправе и тройным фарфоровым подсвечником. Ещё здесь была полка с несколькими книгами, принадлежавшими Ньютону – несколько книг по философии и сборник стихов.

- Ньютон, вы верите, что и люди тоже могут летать, как птицы? – спросила вдруг Мелисса, глядя на пролетавших мимо окна птиц, когда Ньютон закончил играть. Дождь к тому времени уже прекратился. Ньютон взглянул на девушку, стоявшую у окна вполоборота к нему.

- Да, - ответил Ньютон. – А вы?

- Однажды я читала книгу одного современного исследователя, который уже много лет занимается вопросами левитации. Он утверждает, что люди тоже могут летать. Но этого было давно, и я уже плохо помню содержание книги. А я не знаю. Но ведь летать, наверное, так прекрасно…

- Наверное…, - произнёс Ньютон, подходя к окну. - Кажется, дождь уже закончился.

- Да, - произнесла Мелисса, вздохнув. Дождливая меланхолическая погода была очень мила ей с самого детства, когда Мелисса ещё жила с родителями в Каденсе.

Молодой человек открыл окно, и свежий прохладный ветер повеял на них. Затрепетало маленькое пламя свечи на комоде.

- Скажите, вам когда-нибудь приходилось гулять вечером по крышам? – спросил он Мелиссу.

- Нет, - ответила девушка, снова вздохнув.

- Никогда-никогда?

- Никогда.

- Тогда пойдёмте, - сказал Ньютон и первым выбрался через окно на крышу, а потом подал руку девушке и помог ей выбраться.

- Держите мою руку, - произнёс он, когда они оказались на крыше. Мелисса боялась смотреть вниз, ей было страшно, однако она старалась не подавать виду. Она взяла молодого человека за руку и вдруг увидела, что Ньютон не стоит на крыше, а завис в воздухе рядом с ней. Невероятно - за спиной у молодого человека девушка вдруг увидела едва заметные, почти полностью прозрачные крылья, чуть светившиеся мягким голубоватым цветом.

- Вы… но это невероятно! Разве это не сон?

- Нет.

Ньютон снова опустился на крышу.

- Держитесь за меня крепко, не отпускайте меня!

Обняв Мелиссу, он поднялся вместе с ней в воздух, и они закружились словно в волшебном танце, от которого на душе вдруг сразу стало легко и радостно. Всё это было настолько невероятно и удивительно, что казалось чудесным сном. Они поднимались в воздух с такой лёгкостью, что земное притяжение, казалось, в эти мгновения совершенно переставало существовать. Сначала Мелиссе было страшно, она боялась упасть, у неё даже поначалу закружилась голова, но вскоре страх и головокружение прошли.

Вместе они бродили по крышам, перелетали с крыши на крышу и смотрели на погружающийся в ночную тьму Рион с головокружительной высоты птичьего полёта. От невероятного вечернего приключения у Мелиссы захватывало дух. Они о чём-то разговаривали и весело смеялись, проходили мимо тёмных чердачных окон и иногда невольно распугивали сонных голубей, стаи которых с шумом поднимались в воздух.

А город тем временем медленно погружался в сон. В тёмной осенней вышине над засыпающим Рионом Мелисса и Ньютон были одни. В конце концов, устав от ночного путешествия по крышам, они вернулись назад. Мелисса не сразу поняла, что они вновь оказались у того самого окна. На чердаке, где жил Ньютон, было темно - единственная свеча давно догорела. За то время, в течение которого они отсутствовали, на чердаке стало намного прохладнее, потому что окно его всё это время было открыто.

Когда они вновь оказались внутри, Ньютон закрыл окно. Древний и массивный купол собора вдали едва различался в темноте. Ночь за окном была тёмная, безлунная. Лицо Мелиссы светилось счастьем.

- Знаете, я ведь на самом деле всегда мечтала о том, чтобы уметь летать. И вот теперь моя мечта почти осуществилась, - произнесла Мелисса, улыбаясь.

Ньютон молча достал из ящика комода и зажёг новую свечу, и лицо его осветилось дрожащим пламенем. В колеблющемся свете свечи лицо молодого человека показалось девушке каким-то странным, чужим.

- Кто вы, Ньютон? – спросила девушка.

- Человек, как и вы, - ответил он. – Но я человек из другого мира. Я блуждаю в холодных коридорах сумрачных дворцов, где звучит старинная музыка. Я брожу в садах, где сны застывают и приобретают вид самых диковинных цветов. В этом странном и удивительном мире в зеркалах живут загадочные видения. И однажды – это было давно, много лет назад – я, стоя у большого зеркала в позолоченной оправе, ясно видел сегодняшний вечер. Тогда был холодный зимний день, и лишь судьба звучала в каминной трубе в моей комнате.

Шло время, и порой мне начинало казаться, что удивительное зимнее видение тогда обманывало меня, и тёмное отчаяние подкрадывалось ко мне, когда я оставался один. Я исходил много дорог. Я брёл по ночным пустым улицам вдоль серых, покрытых плющом стен и тёмных окон, я шёл под холодным дождём в свете жёлтых фонарей, смотревших из тумана, как светящиеся глаза ночи. Но твои черты уже стали стираться из моей памяти, и ужасная мысль не давала мне покоя: что, если вас на самом деле не существует? И вот, в конце концов, судьба привела меня в Рион…

- Значит, судьба была права, - произнесла Мелисса, закрыв глаза.

- Судьба не ошибается.

Ньютон обнял и поцеловал девушку.

- Однако я должен вас кое о чём попросить.

- О чём?

- Вы не должны никому говорить обо всём, что было этим вечером. Обещайте мне, что сохраните всё это в тайне.

- Я никому не буду об этом говорить, обещаю, - ответила Мелисса, улыбнувшись.

А за окном снова начался дождь и застучал в закрытое окно полутёмного чердака. Купол древнего собора полностью погрузился в тёмное ночное море. На стене тикали часы с деревянным корпусом, показывавшие половину двенадцатого. Ньютон погасил свечу, и они остались вместе на тёмном чердаке в ладонях у ночи. Где-то над ними, над крышей, проносился в вышине осенний ветер, а по стеклу чердачного окна стекали капли дождя, но что им двоим было до всего этого?

И они уснули под крышей старого дома, когда на горизонте уже появился из тёмных залов ночи бледный призрак рассвета. Скоро, скоро должен был воскреснуть рассвет, скоро должны были открыться двери дня. Они не знали, не думали о том, что ждёт их за этими дверями. Огромный и массивный купол собора уже начинал выступать из темноты, и лишь внутри, под куполом, ещё сгущалась тьма, но скоро утренний свет должен был проникнуть и в оконца купола. Много веков стоял в Рионе этот храм. Его огромный, тяжёлый купол высился на площади Восстания ещё задолго до того, как пришли в этот мир все те, кто теперь жил в Рионе. Имена людей, построивших главный храм Риона, давно уже забыты всеми. Утром собор снова откроет свои тяжёлые двери, и снова, как и сотни лет до этого, на ступеньках его будут сидеть нищие, и так же, как сотни лет назад, будут люди проходить мимо, входя и выходя из собора, и кто-то будет бросать им мелкие монеты.

Да, дни в Рионе шли, время шло, но куда? Не был ли ход времени здесь, в этом заколдованном городе, всего лишь иллюзией? Что, если время на самом деле двигалось здесь по кругу, и прошлое, никогда на самом деле не умирая, раз за разом возвращалось сюда, на эти улицы, в эти высокие каменные дома? Возможно, всё так и было. Ньютон и Мелисса не думали об этом. Они были счастливы тому, что их судьбы каким-то таинственным образом пересеклись в этом странном городе, называвшемся Рионом.