Сталин и Горький на прогулке

Только глупец может гадить на имя великого человека!
Поэт на стороне народа! Бездарь, лижет задницу сильному. То, что Вы написали - давно избитый шаблон, лживый и затхлый!

С фильма слямзили? Экий вы гражданин Шипунский плагиатчик затейник.
Пишите лучше эротику, хотя терзает меня сомнение ,что и в ней вы  просто диалоги героев с фильмов 18 плюс переписываете.

  Добрый день, всем!
 А я Вам любимые байки свои тут выскажу, естественно, от М.А.Булгакова.
 Быть может, кто-то уже знает, что в романе "МиМ" Воланд - это Сталин, а мастер (с маленькой буквы намеренно, чтобы выделить обобщение нарицательного имени взамен имени собственного) - А.М.Горький.
 И вот вам беседа по Булгакову Сталина с Горьким:

"− Не плачь, Марго, не терзай меня. Я тяжко болен. − Он ухватился за подоконник рукою, как бы собираясь вскочить на него и бежать, оскалил зубы, всматриваясь в сидящих, и закричал: − Мне страшно, Марго! У меня опять начались галлюцинации.
 ...
− Да, − заговорил после молчания Воланд, − его хорошо отделали. − Он приказал Коровьеву: − Дай-ка, рыцарь, этому человеку чего-нибудь выпить.
...
Больной взял стакан и выпил то, что было в нем, но рука его дрогнула, и опустевший стакан разбился у его ног.
...
− Еще! − приказал Воланд.

После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза стали живыми и осмысленными.

− Ну вот, это другое дело, − сказал Воланд, прищуриваясь, − теперь поговорим. Кто вы такой?

− Я теперь никто, − ответил мастер, и улыбка искривила его рот.

− Откуда вы сейчас?

− Из дома скорби. Я − душевнобольной, − ответил пришелец.
 ...
− Вы знаете, с кем вы сейчас говорите, − спросил у пришедшего Воланд, − у кого вы находитесь?

− Знаю, − ответил мастер, − моим соседом в сумасшедшем доме был этот мальчик, Иван Бездомный. Он рассказал мне о вас.

− Как же, как же, − отозвался Воланд, − я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету! Но вы-то верите, что это действительно я?

− Приходится верить, − сказал пришелец, − но, конечно, гораздо спокойнее было бы считать вас плодом галлюцинации. Извините меня, − спохватившись, прибавил мастер.

− Ну, что же, если спокойнее, то и считайте, − вежливо ответил Воланд.
 ...
− А скажите, почему Маргарита вас называет мастером? − спросил Воланд.

Тот усмехнулся и сказал:

− Это простительная слабость. Она слишком высокого мнения о том романе, который я написал.

− О чем роман?

− Роман о Понтии Пилате.

Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребезжала посуда на столе, Воланд рассмеялся громовым образом, но никого не испугал и смехом этим никого не удивил. Бегемот почему-то зааплодировал.

− О чем, о чем? О ком? − заговорил Воланд, перестав смеяться. − Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой темы? Дайте-ка посмотреть, − Воланд протянул руку ладонью кверху.

− Я, к сожалению, не могу этого сделать, − ответил мастер, − потому что я сжег его в печке.

− Простите, не поверю, − ответил Воланд, − этого быть не может.

Рукописи не горят. − Он повернулся к Бегемоту и сказал: − Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман.

Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду. 
...  
Воланд взял в руки поданный ему экземпляр, повернул его, отложил в сторону и молча, без улыбки уставился на мастера. Но тот неизвестно отчего впал в тоску и беспокойство, поднялся со стула, заломил руки и, обращаясь к далекой луне, вздрагивая, начал бормотать:

− И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги…
...
 − Ничего, ничего, ничего, − шептал Коровьев, извиваясь возле мастера, − ничего, ничего… Еще стаканчик, и я с вами за компанию.

И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик.

Мастера усадили на место, и лицо больного приняло спокойное выражение.

− Ну, теперь все ясно, − сказал Воланд и постучал длинным пальцем по рукописи.
 ...
− Ну, Маргарита, − опять вступил в разговор Воланд, − говорите же все, что вам нужно?
...
 − Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую − оставь меня. Ты пропадешь со мной".

 Я сократил эту беседу, чтобы Вы не отвлекались на ложные метафоры, но желающие могут сами восстановить выброшенные мной из текста  предложения, которые мало влияют на тему обсуждения Сталина и А.М.Горького.

Вообще-то, эти диалоги очень (очень) напоминают диалоги из фильма "Под знаком Скорпиона".
Вы оттуда их скомпилировали?