Мы сидим с Ленькой на кухне и квасим. По всем правилам - три по ноль пять, хрусткие, с мизинец, огурчики, прочая подходящая по смыслу закусь. Черт с ним, что меня это пойло не берет, а у Леньки язва и нервная жена, мы ж ради процесса...
Вообще-то в миру он Леонид Эммануилович, кандидат медицинских наук, работник ножа и топора скальпеля и диссектора, но мне можно "Ленька" по старой школьной памяти и нестарой резательно-зашивательной.
Выдохнув после очередного "будем", смачно похрустывая капусткой, он мычит:
- Нет, ты, Лёлик, ошибаешься в корне...
Подперев щекой подбородок, задумчиво смотрю ему в переносицу, пытаясь сообразить, что это за итиццкий корень, но блаженное чувство солидарности с косеющим Леней держит мозг в полном расфокусе. Он сокрушенно вздыхает и разливает остатки первой бутылки по бабушкиным граненым стаканам. Льет ювелирно, я так не могу, у меня руки дрожат - тоже была замужем.
- Вот скажи мне, Лёль, как филолог - он неизменно произносит "филолог" как ругательство, - хирургу, только честно скажи и без виляний: как по тексту можно отличить интеллигента от быдла?
Я верчу в руках стакан и, не удержавшись, ерничаю:
- Ну, интеллигент избегает употреблять в речи слово "быдло"... А вообще, это как посмотреть. Если рассмотреть семасиологические констру...
- Вооот, - торжественно восклицает Ленька, грянув пустым стаканом по клетчатой скатерти, - вот, что и требовалось доказать! Лёль, скажи мне, как на духу, какова вероятность, что я знаю, что такое эта твоя симсио... сисио... логия эта, а?
- Пятьдесят на пятьдесят, или знаешь, или нет, - кошу я под stupid blonde, хотя он прав, вероятность призрачная. Ленька смотрит на меня с прищуром, видимо, гадает, не водка ли моему IQ шестеренок пооткрутила. Хохотнув, мотает головой:
- Или нет. Можно эту твою сисю-мисю перевести на понятный обывателю язык? - я киваю и тянусь за веточкой укропа через стол, - Мооо-ожно! Потому я и говорю, что злоупотребление специальной терминологией, даже в области этого самого языка, есть самое что ни на есть очевидное проявление быдлячества! Или, как сказал бы человек воистину интеллигентный, избыток образования на фоне острой нехватки воспитания...
Лёнька скручивает крышку со второй бутылки и неопределенно машет рукой в сторону форточки, словно там затаилась толпа псевдоинтеллигентов, жаждущих его кровушки крепостью в полтора промилле. Я убираю третью, непочатую, в холодильник - один фиг, в нас столько не влезет - и дожевываю укропину, коза-козой.
Вторую поллитру мы распиваем в сосредоточенном молчании, теряя последние коммуникативные навыки вызываем мне два такси, хоть я живу в соседнем квартале, и расстаемся страшно довольные друг другом.
К своей двери я подхожу трезвым человеком, солидарность слезла с меня арахисовой шелухой еще в машине, оставив на память только сухость во рту.
Я падаю в постель и всю ночь мне снится Ленька, идущий на меня с ланцетом и выкрикивающий с угрозой в голосе:
- Синтагма! Денотация! Адвербиализация! Концепт!..
Я просыпаюсь в холодном поту, нащупываю на прикроватном столике ручку и тетрадь, в которой набросала тезисы к предстоящей лекции на первом курсе, и дрожащей рукой вычеркиваю, вычеркиваю...
