Произведение «Трудно только первые сто» автора Екатерина Колючкина

Мы часто шутили вместе с бабушкой, что ее сто лет будем праздновать в ресторане. На самом деле, никто не думал, что такой день наступит.
Последние пятнадцать лет ее мучила стенокардия, таблетки глотались горстями, и все понимали, что скоро сердце, перенесшее инфаркт даст сбой. Но мы ошиблись. Сбой дали все органы, кроме сердца.

В шесть месяцев маленькая Стася осталась сиротой. Тиф одновременно забрал обоих родителей. Шестеро детей осиротели. Старшие брат и сестра остались с дряхлой бабушкой в родительском доме, а младших разобрали, всех, кроме Стаси. Ну, кому нужен младенец?! Родственники перекидывали малышку с рук в руки, а потом один ушлый дяденька ее удочерил из-за участка леса, который шел за девочкой в «приданое». При удочерении неправильно записали имя в документах, из Станиславы она стала Анастасией. Кто знает, может быть, изменение имени повлияло на всю последующую судьбу маленькой Стаси.

Не заботился опекун о девочке, забрал ее старший брат, увидевший плачущую в окошке. Удалось малышке еще чуточку пожить в родном доме, среди близких людей. Да кто же позволит малолетним воспитывать кроху?!
Снова удочерили Стасю, на этот раз уже по-настоящему. Бездетная пара, дальняя родня, взяла в свой дом. Пока была маленькая, затраты небольшие, а как подрастать стала, отец недовольно ворчал, дорого обходится содержание, не прикипел он к дочери сердцем. Зато с мамой повезло, заботилась и любила девочку, часто перешивала на нее свои вещи, время такое было, что не каждый мог новое купить.

В голодные годы семью спасала корова. Потом, когда стала взрослой, Стася всегда с любовью относилась к любой животинке. Прежде всего нужно было «нимыну» накормить, а потом уже сама ела.
Замуж вышла в девятнадцать за заезжего молодца, оказался без кола и двора, удрал из родного города от милиции, нахулиганил и, чтобы не сесть за решётку, записался в стройбригаду. Так и попал в райцентр, где судьба свела его со Стасей. Ой, как не хотели родители такого зятя! Непутевый!
Как ни прятался, а тюрьма «нашла». Первая дочь родилась, когда папка был в отсидке за дела буйной юности.

А потом война, двое детей на руках и прибежавший из плена муж.
Смерть сына, рождение второго, и постоянный страх, что придут и снова арестуют Никодима.
Этот страх преследовал ее всю жизнь.
Мой дед потом сидел еще дважды, за экономические преступления.
Но ни одна отсидка не оставила на нем отпечаток «бывший зек».

После войны родилась еще одна девочка. Троих детей подняли на ноги. Сорок два года прожила Стася с «хулиганом». Соседи удивлялись, он такой видный, а она неказистая, и живут!
Рано муж ушел из жизни, по всем знахаркам возила, да разве же от рака заговор спасет?! За полгода до смерти Никодима они обвенчались.
Вторым ударом после потери мужа, была смерть старшей дочери. В том же году у Стаси недуг опасный приключился, послали на операцию. Пошла, невзирая на отговоры родных и знакомых, просто хотела уйти из жизни. Устала, семьдесят восемь годиков прожила, мужа и двух детей похоронила, можно уходить…

А судьба по-своему распорядилась. Сказала: «Живи!».
И она жила, начиная и заканчивая свой день в молитвах. Откладывала с каждой пенсии «на смерть», чтобы детям не пришлось на похороны тратиться. А смерть пришла не за ней…
Умер сын. Осталась одна, самая младшая, дочь.
Сегодня Стасе исполнилось сто лет.

Она лежала, свернувшись калачиком, на глазах были слезы.
- Почему ты плачешь?
Бабушка дотронулась рукой до одеяла:
-Тут мокро…
Я не поверила, только что ушла сиделка, уверившая меня, что бабушка накормлена и переодета.
Рубашка, подушки и одеяло были мокрыми.

Поменяв белье, я вложила в бабушкину руку зефиринку, мой подарок на день рождения.
Она жадно кушала, а я смотрела. Потом, какой-то проблеск сознания или бреда заставил ее сказать:
- А детям ты оставила?
Я не стала спрашивать, о ком она говорит, просто уверила, что детей я уже покормила…

Трудно только первые сто лет, потом из памяти уходит боль потерь и расставаний. Уходят имена родных и близких, переживания о детях, внуках и правнуках. О кошке, которая умерла, когда бабушка уже не ходила, но была в полном сознании. Больше нет горя, осталась только боль немощного тела и безысходность.