Чужая малина слаще. Любовно-криминальная драма с элементами эротики

последняя.
Через окно женщина заприметила букет своих любимых цветов, а за ним незнакомого мужчину, на первый взгляд абсолютно неприглядного, хотя высокого и подтянутого, намечающиеся залысины некогда богатой шевелюры которого от волнения блестели капельками пота.
Не оставаться же в вагоне…
Зато в выходящей красавице Прохор сразу узнал Анжелу. Достаточно ловко для своего возраста подхватил сумку на колёсиках, поставил её на перрон и галантно протянул руку.  Женщина грациозно подала свою, спустилась, и Прохор, ничуть не смущаясь проводницы и спешащих мимо людей, в лёгком поклоне прильнул к ней долгим поцелуем.
Анжела размышляла. Взяла букет.
Голос мужчины, однако, приятно удивил. Нежный, вкрадчивый, чувственный, ласкающий:
– Простите меня. Сто раз простите, тысячу, миллион. Та фотография десятилетней давности. Но разве это может что-то изменить в наших, – мужчина подчёркнуто сделал акцент на слове наших, – отношениях.
– Пройдёмте, я вам всё объясню.
Но Анжеле уже не хотелось ничего, только сесть в поезд и уехать, вернуться назад к своему мужу, в свою тихую и спокойную квартиру. Ей уже не нужны ни стихи в её честь, ни объяснения незнакомца, который обманул её ожидания.
Мужчина упорно глядел женщине в глаза, из-под густых седых бровей бросая неоднозначный вызов. Мужской парфюм с цветочными нотками приятно щекотал ноздри. Как же она могла позабыть, сама же удивлялась сходству предпочтений этого мужчины со своим мужем.
«В молодости, видимо, всё же неплох собой был», – промелькнуло и этого оказалось достаточным, чтобы вторично поддаться влиянию интернетовского знакомого.
Они поймали такси, договорились с водителей заплатить без таксометра. Москва, как обычно, гудела в ушах, рябила в глазах, душила смогом. Ехали молча. Каждый решил, что времени наговориться будет предостаточно…

Съёмная квартира пахла дезинфекцией.
– Давайте ужинать.
Прохор, доселе предпочитавший есть то, что готовит жена, роль хозяина во всех отношениях решил взять на себя. Потратив полдня на приготовление обеда из трёх блюд, тщательно соблюдённых и вымеренных по рецептам, остался ими доволен. Вышло вкусно и красиво.
– Не против.
Анжела прошла в ванную комнату вымыть руки и переодеться в спортивный костюм, после чего присоединилась к накрывающему на стол мужчине.
Темнело. Верхний свет решили не включать. Зажгли маленькую электрическую свечу, предназначенную для создания интимной обстановки.
–Анжела. Мой ангел. Простите меня. Зовусь я Прохором. Но поэтам дозволены псевдонимы. Не правда ли? Поэтому не считайте меня лгуном. Та фотография в интернете старая. Так вышло. Нужно было её вообще убрать. Не успел. Но разве это поводы, чтобы забыть те слова в адрес друг друга? Те стихи…твои стихи…– на Анжелу обрушился водопад прозы вперемешку с поэзией.
Он наизусть стал читать её поэзию. Анжела растерянно вслушивалась в обволакивающий голос. Дурман, его голос окутывал туманной дымкой, за которой вновь постепенно исчезала реальность. Мужчина сидел спиной к источнику света. Лица его почти не видно, но фигура – крепкого дубочка. И он любуется ей. Уже по-настоящему.
Как же борются в ней два начала. Желание и рассудок.
Рассудок и желание. Что победит?
В хрустальных бокалах замерцало рубиновое вино. Выпили за встречу.
Ударило в голову, размягчило душу, ослабило пружину напряжения. Откинувшись на спинку кухонного диванчика и прикрыв глаза, Алёна слушала завораживающие слова. Как же он всё-таки красиво изъясняется. Какой мягкий тембр, верно и руки такие же нежные и ласковые.
Но Прохор притрагиваться не спешил. Он любовался сидящей перед ним дамой сердца, всматриваясь в так хорошо знакомые черты. Она рядом, она не на мониторе.
Он принялся шутить, рассказывать анекдоты, истории из жизни.
Она изредка вставляла реплики, рассказывать о себе ей не хотелось. Какое это имеет значение. Им предназначена одна только ночь. Анжела уже точно знала, что согласиться на то, что он ей предложит. А он обязательно ей предложит.
Выпили ещё по бокалу, и по третьему, и ещё по одному. Эйфория. Желание обостряется до предела, до пульсации в интимных местах.
А Прохор всё оттягивал и оттягивал то, к чему они оба стремились целый год и ради чего сидят сейчас в чужой съёмной московской однокомнатной квартире.
– Анжел. Выслушай меня, отнесись к моим словам серьёзно, – женщина удивилась быстрой перемене темы. Шутки закончились. – Анжел. Ты женщина моей мечты. Ты моя вторая половинка. Это тебя я искал всю жизнь и наконец-то нашёл. Анжел, будь моей женой.
О чём это он? Женщина опешила и ожидала дальнейших объяснений, но вместо них почувствовала учащённое дыхание, тепло его большого благоухающего тела и долгожданные прикосновения, от которых по коже  и по нервам побежал ток нетерпения, притупившийся за долгие годы супружеской жизни. Поцелуи следовали нескончаемым потоком. Отвечая горячим нетерпеливым губам, она даже не заметила, как он успел расстегнуть курточку и пробраться в потаённые места…
В спальню её отнесли на руках…
После постельных безумств мужчина, не прекращая обнимать и целовать, вновь повторил свой странный вопрос:
– Ты согласна стать моей женой?
Да что он хочет от неё. Они так не договаривались. Они ехали на одну единственную встречу, чтобы потом вернуться в свои семьи.
– Что ты имеешь в виду? – Анжела попыталась немного отстраниться.
– Мы разводимся со своими супругами и живём вместе. Нашедшие друг друга половинки не должны больше разъединяться, – Прохор не спешил разжимать крепкие объятия.
Анжела попыталась уклониться от последующих за объяснением поцелуев, наконец-то возвратившись в реальность и сообразив, на сколько лет мужчина старше её и вспомнив своё первое впечатление от встречи с ним. А как она будет глядеть на не ставшего для неё ближе после интима мужчину завтра при свете дня? Отрезвев, попыталась отрезвить и вразумить  любовника:
– Послушай, Прохор. Тебя ждёт жена. А меня муж. К чему разрушать наши семьи? Мы можем продолжить общение на сайте. Разве этого мало? Мы обновили наши чувства, вспомнили молодость, наставили рога супругам и довольно. Этого всего не должно было случиться, но случившись, не должно продолжаться.
А про себя отчётливо поняла, что находящийся с ней в данный момент человек никаким образом её второй половинкой быть никогда не мог и никогда стать не сможет. Да и слащавый голос – не могла она уже охарактеризовать по-другому –  за те несколько часов, проведённых вместе, начал приедаться, так же как и красивые фразы и бесконечные рифмы. Рифмы, от которых затошнило.
– Давайте спать. Мне завтра к парикмахеру.
Анжела ехала в Москву на встречу выпускников.
Но мужчине спать не хотелось. Они просто обязаны быть вместе. Почему она не может это понять? Да ради неё он готов прописаться хоть за кухонной плитой, хоть за стиральной машиной в ванной комнате, хоть за гладильной доской и утюгом, только бы видеть Алёну рядом с собой каждый день.
– Погоди, Анжел, дай мне хотя бы шанс. Скажи, что мне сделать, чтобы я мог оставить свою любовь подле себя?
Устала, как она устала от него, и как устало прозвучал ответ:
– Ничего. Ничего вы сделать не можете. Я вызываю такси и уезжаю в гостиницу.
Женщина попыталась было встать, но мужчина, представив, что теряет навсегда с таким с трудом приобретённое счастье, выпускать его не хотел.
Женщина вскрикнула:
– Вы делаете мне больно.
На что мужчина парировал:
– А ты хочешь причинить мне боль. Боль на всю мою оставшуюся жизнь.
– Да что вы себе надумали. Прекратите сейчас же. Отпустите, а то разбужу соседей.
Разбудить соседей он ей не позволит. Его била лихорадка. Он чувствовал, что теряет. И эту потеря безвозвратна. Он прочувствовал то, что ожидает его завтра и послезавтра и на несколько лет, месяцев, лет вперёд – боль, нескончаемая боль, повсюду и везде одна только боль, от которой предстоит ослабеть физически и душевно. Без этой женщины он обречён. Ему одна дорога – самоубийство. Он представил свою возлюбленную в объятиях её мужа, и выносить страдания показалось ему несправедливым.
Женщина снова хрипло вскрикнула. Пусть, пусть она прочувствует боль, которая суждена ему при любом раскладе. Нет, такой боли ей мало. Чем сильней он представлял боль свою, тем сильней его руки сжимались вокруг её тонкой шеи и он впитывал её ужас, её страх, её усилия выкарабкаться из цепких объятия боли, предстоящей ему на всю оставшуюся жизнь.
Конвульсивные волны пробежали и затихли. Тёплое тело размякло.
Мужчина не сожалел. Он так или иначе остался бы без неё.

Прохор оделся, стараясь не шуметь, спустился вниз, осторожно выглянул за дверь, огляделся по сторонам. Переулок тихий. Дом старый. Прошёл немного вдоль стены в тени высоких кустов. Открытый подвал зиял проёмом в ад. Наклонился, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, притворил за собой дверцу. В поисках выключателя ощупал стены. Где-то вдали загорелась слабая лампочка, которую тотчас выключил. Именно сюда он принесёт тело. Как хорошо, что съёмная квартира сдавалась ему не хозяйкой, а через вторые руки, решившие подзаработать на пересдаче, – прыщавой развратной девицей.
Вернулся в квартиру. Прекрасное обнажённое тело смутно белело в молочном тумане пробивающегося сквозь тюли московского ночного неба, подсвеченного огнями реклам и светом фар не прекращающегося потока автомобилей столичных проспектов.
Мужчина сел рядом с трупом. Потом лёг и лежал несколько минут, ощущая собой, как холодеет бывшее недавно таким разгорячённым тело. Однако нужно спешить.
Встал, и принялся с трудом одевать женщину, становившуюся всё более неподатливой; руки тряслись. Почему-то вспомнилась дочь, играющая  в детстве с куколками, пытающаяся одеть пластмассу, просовывая непослушные руки и ноги в одежду.
Когда закончил, вышел ещё раз проведать обстановку. Тишина. Мяукнула кошка, напугав. Вернулся, подхватил труп на руки и бегом спустился в подвал. Аккуратно положил на заплёванный пол, поцеловал и ринулся прочь, в квартиру. Чтобы не привлекать внимания, он уедет на рассвете. С первым автобусом.
В квартире  уничтожил следы романтичного ужина, собрал вещи, свои и Анжелы, от которых он избавится где-нибудь по дороге. Заправил кровать, застирав пятна слюны и спермы. Сел в коридоре на банкетку и стал ждать утра.
Сидел и не думал ни о чём. Просто сидел, опустив плечи и руки, сидел с опустошённой душой. Он не мог размышлять о содеянном. Это был не он. Это не он убил свою любовь, она убила его…

Эпилог

На литературном сайте Прохор Степанович больше ни разу не появился. Там осталась фотография Анжелы, там осталась его половинка, его запоздалая любовь, самая сильная, которую ему пришлось испытать, заглянуть в глаза которой он не сможет никогда, как не сможет перечитать стихи, посвящённые ему, а свои – ей.
Сидя однажды на лавочке в сквере, он заприметил интересную женщину, прогуливающуюся  с внуком. Чем-то неуловимым напомнила она Анжелу.
Единственная мысль, которую мужчина успел подхватить на лету, пока с последним выдохом трещало по швам его сердце:
– Нужно было прежде избавиться от её мужа, а потом уж его вторая половинка никуда бы он него не делась…


09.08.2016