– Что же происходит? – наконец сказал Комаров. – Что за силы запугивают нашу семью? И почему именно её?
– Мишенька, – дрожащим голосом произнесла Лена, – пожалуйста, не ходи никуда сегодня.
Подросток расстроено покачал головой.
– Мам, но я обещал. Я буду очень осторожен, даю слово. А впредь не стану никого обнадёживать. Хорошо?
Женщина неохотно кивнула:
– Надеюсь на твоё благоразумие.
Николай похлопал сына по плечу, они улыбнулись друг другу, и мужчина, выйдя, наконец, за дверь, побежал вниз.
День Комарова, как обычно, оказался забит под завязку. Закончив занятия в одной школе, он помчался в другую – ту, где учился Миша, а после отправился к ученикам. Способности к языкам передались мальчику от отца: тот свободно владел тремя и подрабатывал, обучая ленивых оболтусов разговорной иностранной речи. Это давало неплохой доход, но отнимало уйму времени, иногда Николай даже не успевал прочитать пьесу до репетиции. Вот и сейчас, нервно поглядывая на часы, актёр летел к театру, надеясь урвать минутку, чтобы ознакомиться с ролью.
Он успел. Сидя в фойе рядом с новым вахтёром, Комаров изучал текст инсценировки, а вскоре актёров позвали на сцену.
Репетиция шла споро, режиссёр был доволен, но в разгар работы послышался голос осветителя:
– Николай Александрович, вы режетесь.
– Что? – растерялся тот.
– Я допускаю, что это мой просчёт, и заново поставлю свет, но, кажется, вы выросли, Николай.
Комаров, не зная, что ответить, беспомощно хлопал глазами.
– А ведь верно, – подтвердила актриса по имени Лилия, – Коля, ты не только вырос, но и в плечах раздался.
– Что же это такое, – возмутился режиссёр, – что за дурацкие шутки?
И крикнул осветителю:
– Это вы подстроили, Григорий?
В наступившей тишине прозвучало обиженное:
– Я не в том возрасте, чтобы заниматься глупыми розыгрышами. Сами взгляните…
– Потом разберёмся, – внезапно разозлился Николай. – Продолжаем…
Он махнул рукой. Раздался треск, и рубашка на плече мужчины разошлась по шву.
– Да у тебя и бицепсы появились! – ахнула Лилия.
Комаров схватился за голову, и от резкого движения оторвался второй рукав.
– Господи!
Спрыгнув со сцены, Николай понёсся к выходу.
– Простите меня, Володя, – на ходу крикнул он режиссёру, – мы непременно сделаем всё в срок, но сейчас я должен выяснить, что происходит.
Актёры проводили убегающую приму глазами и, переглянувшись, вернулись к работе.
Покинув кинотеатр, весёлая толпа детей двинулась по направлению к девятиэтажкам. Миша, изображая галантного кавалера, предложил одну руку Яне, а другую Наташе, от прикосновений которой у него сжималось сердце.
На столбах начал разгораться свет, тьма вокруг стала казаться гуще, и мальчик забеспокоился. Опасаясь, что родители будут нервничать, он предложил девочкам ускорить шаги; до их домов оставалось ещё порядочное расстояние.
Наконец, они дошли до затерявшегося в высотках трёхэтажного здания, где жила девушка Мишиной мечты. Неловко поклонившись, подросток пожал руку Наташи, та улыбнулась и, послав подруге воздушный поцелуй, скрылась за дверью. Яна хихикнула:
– Чудной ты. Ведёшь себя так, словно живёшь не в двадцать первом, а в девятнадцатом веке. Реверансы эти…
– Меня удивляет, что ты знаешь это слово, – сквозь зубы пробормотал задетый за живое Миша. – Я считаю это нормальным поведением, а вот твоё окружение…
– Да ладно тебе...
Яна удивлённо рассмеялась.
– Я же пошутила. Плохо, что ты такой чувствительный, в жизни тебя и не так зацепят.
– Психолог, – насмешливо отозвался Миша и… обмер.
Внезапно он осознал, что идёт в полной темноте; фонари не горели. Такое случалось и раньше, но сейчас мальчик физически почувствовал отсутствие света. Мрак каменной глыбой навалился на него, не давая дышать и шевелиться.
– Эвга-аст, – прозвучал тихий голос.
Девочка тоже услышала его. Испуганно озираясь, она пыталась сдвинуть провожатого с места, дёргая того за рукав.
– Эвгаст Михаил, настала пора. Ты нужен Лиолису.
Тёмное облако опустилось на подростка, а Яна завизжала.
