друга прощения и так со
слезами засыпают. Ну, чисто дети...
- Однако полнолуние наступает, - прервал кота Коровьев, - а до места на
курьерском не успеем. - Бегемот, опусти фрамугу. Пора пересесть на тот
"Боинг"!
Он указал рукой куда-то вверх. Садиков проследил, но ничего кроме звездного
неба не увидел. Показалось, что какая-то светящаяся точка была в движении, но…
Все миг исчезло, но зато раздался сильный стук в дверь купе. Валерий Сергеевич,
разлепив глаза, встал открывать. В проем просунулась проводница.
- Да что это вы тут творите! Весь вагон задули! Как же вы умудрились
фрамугу опустить без инструментов?
- Позвольте, я не думал открывать окно. – Залепетал в оправдание Садиков. -
Это все мои попутчики. Один в кепке, а второй кот?
- Какие еще попутчики? Уж если вы из дома нетрезвый пришли, то не надо и
придумывать!
Проводница прошла к окну и мощным движением лишь одной руки вздернула раму
вверх. Она вышла, покачивая головой и бедрами.
...Поезд мчался на юг, а Валерий Сергеевич, забившись в угол, долго оттуда с
тоской смотрел в окно, наблюдая за бегущей рядом луной.
- Ну ее к черту, вашу язву, а с ней и ваш журнал, в котором досадным образом не
появляется ваша поэма. Да и кому она нужна сейчас? Это вам не "хрущевская
оттепель"! Сейчас главное - мани-мани! - рассуждал Коровьев. - Да,
собственно, на что похожи ваши стихи? Пишите ведь так себе, ерунду-с. И не
утверждайте, что это крик израненной души.