Дровосек или человек сумевший наломать дров.Гл.1.

Пролог.

— Некто из страны Чень собирал однажды хворост, как вдруг встретил оленя ослепительной красоты, он погнался за оленем и убил его. Боясь, что кто-нибудь его увидит, он поспешно спрятал оленя в яме и прикрыл листьями подорожника, ликуя и радуясь своей удаче. Но вскоре он забыл место, где спрятал оленя, думая, что всё это ему приснилось, он отправился домой, бормоча что-то под нос по поводу случившегося.
Тем временем рядом случился человек, подслушавший его бормотание; следуя его словам, он пошёл и нашёл оленя. Вернувшись, он сказал жене: «Дровосеку приснилось, что он припрятал оленя, но не знал, где именно, а я нашёл оленя, значит, его сон не был действительностью».
«Это ты спал, — отвечала жена, — и тебе приснился дровосек. Убил ли он оленя? И есть ли вообще такой человек? Это ты убил оленя, иначе как бы сон стал действительностью?»
«Да, ты права, — согласился муж. — Это я убил оленя, поэтому не так уж важно, дровосеку ли приснился олень или мне приснился дровосек».
Когда дровосек вернулся домой, то стал досадовать о потерянном олене, и ночью ему приснилось место, где был спрятан олень, и тот, кто унес его. Утром он отправился на виденное во сне место: всё подтвердилось. Он предпринял шаги, чтобы вернуть свое имущество в законном порядке; по окончании слушания дела судья вынес следующее решение: «Истец начал с подлинного оленя и мнимого сна. Далее он заявляет о подлинном сне и мнимом олене. Ответчик подлинно овладел оленем, который приснился, но по его словам, — олень приснился истцу, и теперь ответчик пытается удержать добычу. Согласно же мнения его жены, и олень, и сам дровосек — только часть его сна, поэтому оленя не убивал никто. Всё же поскольку убитый олень лежит перед вами, то вам ничего не остаётся, как поделить его между собой».
Когда император государства Чень услышал об этом происшествии, он воскликнул: «Судье, верно, самому приснилось всё это дело». — Продолжая глядеть на красное зарево неба, закончил свой рассказ Край.
– И к чему это ты рассказал?  – спросил Края, сидящий рядом с ним на пригорке, его товарищ Риск.
– Разве обязательно рассказанная история, должна служить предвестником или же причиной бури? – спросил Край. – И разве она сама по себе, без привязки к другим событиям, не может в отдельности существовать.
– Тогда ни к чему …– А вот закончить эту свою фразу Риск не потрудился и, поднявшись с места, оставил Края одного домысливать её.

Глава 1.
Преисполненная эксцентричности.

– Знаете, как это бывает. – Остановившись на перекрёстке, с которого на него смотрел запрещающий сигнал светофора, выдал вслух эту знаковую сентенцию, выступавший в качестве рассказчика молодой человек без видимых внешних особенностей, а значит, можно сделать вывод (почему только не понятно), что с богатым внутренним миром, с самым обычным именем Алекс. Ну а его спутники, а по совместительству и слушатели всех и в частности этой его истории, насчёт этой его остановки на перекрёстке ничего не имели против, а вот что касается этого его вступления, то тут уж они не собираются проявлять понимание и вслух не соглашаются с ним.
– Не-е. – В один голос заявляют его спутники, совершенно не стесняясь выказывать себя неучами, лишь бы из вредности не соглашаться с рассказчиком. Но рассказчик как будто не слышит их, и, не сводя своего взгляда со светофора, продолжает рассуждать вслух. – Ты во все глаза смотришь по сторонам в своём поиске и всё бесполезно. А стоит только тебе чуточку расслабиться и ослабить над собой контроль, то раз и ты уже попался. – Но вновь заинтересовавшиеся спутники рассказчика не успевают задаться уточняющим вопросом: «О чём или о ком собственно идёт речь?», – а всё потому, что светофор подмигнул зелёным светом и они были вынуждены принять во внимание мнение собравшейся у перехода толпы, решившей немедленно среагировать на зелёный свет светофора и пересечь перекрёсток.
И только тогда, когда перекрёсток был пересечён, и вся это группа людей во главе с рассказчиком, вновь выделилась из толпы и теперь могла иметь собственное, отдельное от толпы мнение, то они решили сделать небольшую остановку у мобильной кофейни на колёсах. Ну а как только в их руках задымились горячие стаканчики с кофе, Алекс вновь взял на себя функции рассказчика. И он, чтобы придать красочности и энергетики своему рассказу, да и своих привередливых спутников уже давно пора дисциплинарно взбодрить за их привередливость, сразу же обрушивает на них нервную ярость одного их второстепенных героев его рассказа (здесь оставляется за скобками однозначно ошеломительная реакция слушателей рассказчика):
«– Молодые люди! Может, наконец-то, прекратите себя так вести!? – переполнившись возмущением и терпением, которое не безгранично, хотя и натренировано на такой-то нервной работе, в кафе быстрого обслуживания и питания под вывеской какой-то франшизы, старший менеджер заведения заорал на неподобающе себя ведущих в зале для приёма пищи молодых людей, а именно на нас.
А как мы можем прекратить себя так(?) вести, если мы даже не знаем, о чём идёт речь. Да и, вообще, мы мало чего соображаем после проведённой в полном беспорядке, с приличным принятием на грудь ночи, которая из стен клуба, плавно, хоть и с нередкими случаями падения на мокрый от поливальных машин тротуар, перетекла в одно из кафе по пути к дому. А что мы могли поделать, когда до своего дома или хотя бы до дома малознакомого, но такого приятного товарища, так неизвестно где далеко, когда уютно выглядящее кафе вот оно рядом и оттуда так притягательно пахнет глюконатом натрия (что-то в нём есть от слова глюк). Так что хозяева кафе сами виноваты в том, что используя для клиентов все эти усилители запаха и вкуса, тем самым сбивают их с истинного пути и заманивают под свои своды, может до этого момента ничего и не подозревающих о своём голодном состоянии, уже на сегодня переевших и перепивших людей.
Так что наш ответ этому нервному представителю собственников этого заведения был предсказуем. – Не-не, не прекратим! – кто-то, а может и я, кричит в ответ этому скрытному типу из-за стойки, куда вслед тут же закидывается банка из под газированного напитка.
– Вот так-то! – победно вскрикиваю я и, вкинув вверх руку, обмениваюсь с отныне корешом навеки, Серым, звучным хлопком ладони. И только менеджер заведения проявляет недовольство своим звучным поведением. – Это форменное безобразие! – почёсывая лоб, что говорит о точности моего броска, орёт из-за стойки этот всем недовольный менеджер. И сейчас бы ему добавить, но Серый проявляет удивительное хладнокровие и удерживает в своих руках банку из под воды. При этом, если бы не это умение Серого всех удивлять, то менеджеру вскоре пришлось бы почёсывать себе лоб уже с другой стороны, а так Серый, зарекомендовав себя человеком с большим воображением и выдумкой, вдруг оглушает моё ухо своим заявлением: Точно!
На что я тут же мог бы дать свой уточняющий ответ: «Теперь я точно на одно ухо оглох», – но не успеваю этого сделать или хотя бы врезать в ухо этому Серому, начавшему слишком безответственно пользоваться нашими приятельскими отношениями, а всё потому, что за этим Серым не поспеешь и он уже включил меня в свою только что им придуманную игру.
– А вот эта задачка точно для тебя. – Очень убедительно заявил Серый, кивнув на приморившегося головой в стол третьего приятеля, чьёго имени я и тогда не знал. Что ж поделать и представленная аргументация убеждает меня в верности слов Серого, который между тем хватает меня за запястье руки и, приподняв её чуть вверх, обращается ко мне. – Я, знаешь ли, не такой слепец, – доверительным тоном говорит мне Серый, – и видел, как ты смотришь на окружающих. – Серый сделал подчёркивающую важность его заявления паузу и обрушился на меня со своим откровением. – Ты определённо ищешь.
И не успеваю я, как следует воспринять то, что он сказал, как он уже берёт меня в оборот, так сказать, движет моими поступками. – И чтобы тебе убрать тот барьер, твою неуверенность в себе, которая тебе мешает отыскать то, что ты ищешь, ты прямо сейчас должен кинуть ей вызов. А для этого нужно-то всего лишь ткнуть пальцем в своё фигуральное небо и проявить мужество, не отказавшись от предоставленного судьбой выбора. – И вновь я только и успеваю, что только следовать за Серым, который вдруг оказался лицом к лицу ко мне и, обхватив мои виски своими руками, с этого близкого расстояния даёт мне последние наставления.
– И неважно, кем она вдруг окажется, хоть ходячим форменным уродством. Главное, чтобы ты потом не оступился от своего выбора. – Серый так убедительно, с такой доверительностью и верой в меня это мне сказал, что я даже не попытался понять, что сейчас происходит и к чему он меня подводит. И моё молчание им воспринимается в должном для него ключе, и он завершает процесс моей подготовки. – А теперь закрой глаза, чтобы быть честным и дать свой шанс судьбе, и укажи, но только громко, на ту, кто будет тем форменным безобразием, от кого ты ни за что не отступишься. – После чего Серый убирает руки с моих висков и резко исчезает с моего небосклона, предоставляя меня и ещё кого-то, нашей общей судьбе.
Ну а я мог бы и не закрывать свои глаза, я и так мало что видел, и всё передо мной было как в тумане. Наверное, зрение после его фокусировки на близких объектах, ещё не настроилось на дальние края, а может сказалось то, что мою голову до этого сжимали руки Серого. Хотя всё же это не до конца верно. А особый прилив туманности Андромеды (это такое особое состояние, когда туман в глазах красочно преображает окружающий мир – это я так назвал свою рассеянность взгляда) установившийся в моих глазах, появился вскоре после того, как я сделал глоток из банки Серого – однозначно он туда чего-то такого галлюциногенного намешал. Да и глюконат натрия не нужно списывать со своих счетов.
Но всё это мною не принимается в расчёт. Тем более для того чтобы тыкать пальцем в небо, необязательно иметь хорошее, да хоть какое зрение. Да и для меня с этим делом больших проблем нет, это ведь для меня привычно. И я тыкнул, сопроводив своё действие громким выкриком: Вот оно моё форменное безобразие!
И что удивительно и отчасти страшно, то его не только услышали, но и скажу больше, я на него получил свой соответствующий ответ.
– Ты это в кого там тычешь, козёл!  – кто-то грозно и так тревожно для меня это произнёс в ответ, что я оглох на второе ухо, а судя по тому, что рядом со мной за столом теперь моих корешей не наблюдалось, то их скорей всего сквозняком раздавшихся слов в один момент вынесло вон из кафе или в туалет. И теперь мне стал понятен хитрый замысел Серого, посмеяться надо мной за мой же счёт, что между тем не отменяло того, что теперь мне придётся одному отдуваться за всех перед …А вот перед кем, то этого я по причине того, что мои глаза были далеки до прояснения, то этого я пока не мог видеть. Что однозначно не могло меня устроить, и я срочно принялся протирать свои глаза. На что сразу же следует своё нелицеприятное замечание: «Три не три, а себя в них не увидишь!», – вызвавшее смех радости и удовольствия среди образовавшегося скопления посетителей у